Чернолесье

– Ладно, – кивнул я. Слова Киры и ее лицо, то и дело приобретающее отрешенное выражение сомнамбулы, пугали меня. Серьезно, кто она такая? Она действительно видит будущее, или просто морочит всем здесь голову? Невольно вспомнился маркграф, с которым мне довелось беседовать час назад: такого, пожалуй, заморочишь. Такой человек любого обманщика съест и не подавится, а вот Киру держит при себе и явно очень ей дорожит.

Я оглядел комнату, в которой оказался. По сравнению со спартанским убранством замка, она производила роскошное впечатление: гобелены с пасторальными рисунками, шелковые подушки, расшитые серебром, пурпурные драпировки. И все это – на вершине башни, куда ведет всего одна лестница из тщательно охраняемых глубин замка. Клетка. Золотая клетка, в которой держат редкую птицу, способную видеть будущее.

– Хорошо, – я снова кивнул. – Ты предлагаешь мне найти этого Луциана... чтобы что? Чтобы он дал нам серебряные башмачки и отправил обратно в Канзас?

– Я… не знаю, – Кира поморщилась и потерла бледными тонкими пальцами лоб, на котором, казалось, сильнее проступили веснушки. – Но я вижу его силу… Он должен что-то знать о Чернолесье, что-то очень важное. Откуда оно взялось? Почему мы попадаем туда? Откуда там берется нежить? Если этого не знает он, то не знает никто.

Я снова взглянул на нее, и мы молча смотрели друг на друга, не отрываясь. Ее огромные зеленые глаза излучали мольбу и муку.

– Пойми, я бы сама отправилась туда, хоть пешком, хоть на верную смерть – но я не могу, – продолжила она свистящим шепотом, то и дело затравленно оглядываясь, словно ища, куда меня спрятать, если в комнату войдут посторонние. – Меня здесь заперли. Мой дар, с помощью которого иногда удается связаться с другими людьми – это моя единственная связь с внешним миром. Но очень ненадежная – чаще всего срабатывает тогда, когда другой человек на волосок от смерти. Помоги мне, Рома. И себе. И всем нам. Найди этого Луциана.

– Ну, хорошо, хорошо, – я постарался придать своему голосу максимально успокоительный тон. – Но как я его найду, если маркграф отправил меня оборонять монастырь?

– Этот монастырь расположен к северу от тракта, на самой опушке Чернолесья, – ответила Кира, немного успокоившись. – И это было последнее место, в котором видели Луциана. Он жил там некоторое время, прежде чем уйти в лес. И сейчас армия нежити пришла не куда-нибудь, а именно туда. Ты не находишь это странным?

– Может быть, совпадение? – спросил я. – Раз монастырь на самой окраине…

Кира покачала головой.

– Нет, – ответил она. – Это не совпадение. Им нужно что-то в этом монастыре. Что-то, что поможет добраться до монаха. Тот, кто отправил эту армию – а ее кто-то отправил! – имеет к Луциану свои счеты. Найди это раньше, чем они до него доберутся – и ты выполнишь задание маркграфа, получишь награду, и, возможно, найдешь тот шкаф, через который мы вылезем из этой долбанной Нарнии. Я вижу это.

– А еще что ты видишь? – спросил я и тут же прикусил язык, решив, что это могло прозвучать грубовато.

– А еще я вижу, что выход отсюда найдет человек с синим камнем на браслете, – ответила она и снова взглянула на меня так, что по телу невольно прошла дрожь. – Я думала, что это будет Антон, но…

– То есть, ты не знаешь, кто именно? – уточнил я. – Может быть, это буду и не я?

– Может быть, – она кивнула. – Но ты можешь оказаться этим человеком, а эти вот твои друзья – не могут.

– И поэтому ты сказала маркграфу, чтобы он привел к тебе егеря с синим камнем?

– Нет, что ты, если бы я так ему сказала, тебя бы не пустили даже в Брукмер! Возможно, повесили бы на воротах. Я же говорю: маркграф никого ко мне не пускает, и уж точно не пустил бы никого из егерей. Я только сказала ему, что такой егерь сможет снять осаду с монастыря, что я вижу это.

– Ты манипулируешь им, – я покачал головой. – Это опасное дело.

– Ну, разве что чуть-чуть, – Кира обворожительно улыбнулась. – И уж конечно, возможность иногда пользоваться его властью – единственная отрада в моем незавидном положении. Ладно, Рома. Тебе пора идти. Если тебя здесь кто-то застанет, будет очень плохо – тебе в первую очередь. Иди, сержант тебя проводит.

Я встал с подушки и сделал шаг назад не в силах отвести от нее взгляд.

– Ну, иди же, – она улыбнулась немного затравленно. – Если… когда ты вернешься, мы, надеюсь, еще сможем встретиться и поговорить.

Стараясь унять колотящееся сердце и уложить в голове услышанное, я вышел на холодную лестницу вслед за появившимся из-за портьеры алебардистом.

***

– Ты уверен, что ей можно доверять? – спросила меня Лана. Мы втроем ехали спокойной рысью по пустынному, немного подсохшему уже после весенней распутицы тракту. Следом ехал Винс, для которого в Брукмере пришлось приобрести мула. Разговор этот за последние четыре дня повторялся уже не по первому кругу. Дорога была долгой и нервной.

Уже на третий день пути, миновав небольшой городок Крукстич, мы встретили первую телегу с беженцами: оборванный крестьянин с косматой черной бородой вел в поводу чахлую корову, запряженную в телегу. На телеге навалом лежала одежда, утварь, горшки, инструменты, мешки – все, что второпях успели собрать и кое-как увязать. Сверху сидели двое чумазых ребятишек, озираясь по сторонам голодными глазами. Рядом, с трудом переставляя ноги, брела исхудавшая женщина, уставившаяся безумными глазами в одну точку.