Блондинки не сдаются

Я припарковал машину на Моховой и забрел в первый попавшийся кофе-бар. За стойкой сидела пожилая женщина, она смотрела фильм, уставясь в маленький телевизор. Увидев меня, тяжело встала и дежурно улыбнулась:

— Что будете заказывать? — сунула мне меню, косясь на экран, где вовсю разворачивались какие-то любовно-сопливые баталии.

— Каппучино с корицей, — сказал я. — Что за фильм?

— В активном поиске, — машинально ответила она, не отрывая взгляда от экрана, но тут же спохватилась и покраснела. — Скучно сидеть здесь одной, смотрю романтику

— Актуальная тема, — я вытащил пару пакетиков с сахаром и стал крутить их в руках. — Смотрите, посижу у вас немного, не против?

— Вы же клиент, сидите, сколько хотите, — она положила на стойку дымящуюся чашку.

Я понюхал: пахло горячим шоколадом и пряностями.

— Вкусно и красиво, — похвалил ее.

— Пирожное? — предложила женщина, но я отрицательно покачал головой, засыпал сахар, и медленно мешая ложкой кофе, задумался.

— Чего такой грустный? — подала она голос, усаживаясь напротив.

— Работы много, устал, — ушел от ответа. — Выпью и поеду домой.

— Ночью нужно спать, — поджала губы женщина, подперев подбородок кулаком. — Какая работа сейчас. Побольше отдыхай.

— Ну вы же работаете, — резонно заметил я, улыбнувшись.

— Твоя правда, — она вдруг положила голову на поверхность стола и искренне призналась:

— Хочется закрыть глаза, обняться с подушкой, и чтобы кто-то гладил меня по спинке.

— Закройте, — усмехнулся я. — Левой чашку держу, а правой вас почешу. Мне несложно.

Женщина засмеялась и зажмурила глаза.

— Ну давай, сынок, только не приставай ладно? Только погладить, я посплю немного, пока ты тут сидишь.

— Валяйте, — я поставил чашку на стол и придвинулся поближе. — Если войдут, пну вас в бок.

— Десять минут, — сонным голосом пробубнила она, проваливаясь в небытие.

Я погладил ее уставшие плечи и посмотрел в окно. По шоссе проезжали редкие машины, вдоль дороги стояли длинноногие фонари, вокруг которых билась мошкара. Группы деревьев покачивались в такт слабому ветру.

Проснулся от того, что кто-то толкал меня в плечо. С трудом разлепил глаза и уставился на нее.

— Господи, мы с тобой оба прикорнули, — воскликнула она, смеясь. — Хорошо, что никого нет, а то заходи и уноси всю выручку. Ты тоже хорош, заснул как сурок. Пять утра уже.

Я почесал затылок и взглянул на свое запястье. Начало шестого. На улице светлело.

— Хорошо тут вас, сладко спиться, — пошутил, кивая на поверхность стола. — Как-нибудь еще зайду. А спинку я вам потер пару раз, — подмигнул ей.

— Что-то я ничего не почувствовала, — кокетливо стрельнула она глазами. — Беги домой. А мне надо кино досмотреть, ну то есть работать, — поправилась и улыбнулась.

Когда я открыл дверь квартиры, из комнаты выглянула Маша. Лицо ее было невыспавшимся и заплаканным.

— Где ты был? — подошла она ко мне, не давая войти. — Значит не получил и побежал к очередной зеленой лягушке?

— Сидел в кофейне, — ответил я спокойно, закрывая дверь. — Зачем вернулась? Ты же хотела остаться у родителей.

— Я не верю тебе! — зло бросила Маша, отворачиваясь.

Андрей взял меня за руку и, улыбаясь, притянул к себе. Лицо его было серым и уставшим.

— То есть ты считаешь, что я спокойно вышел на улицу и где-то во тьме ночной нашел лягушку, в которую смог влезть? Ты знаешь, что выходишь замуж за человека, который не сможет тебе изменить, даже если захочет?

Я поняла, что невольно лыблюсь в ответ, представляя зеленую жабу рядом с этим идиотом.

— А как же бабушки — старушки и советские колхозницы? — ревниво насупилась я.

Он начал смеяться, протирая глаза то ли от смеха, то ли от недосыпа.

— У меня было очень мало женщин. Я о тех, с кем что-то получилось. Их можно посчитать по пальцам. Половина были в стельку пьяны, я постарался. Чаще всего тети сбегали в кусты, или они получали, а я просто стоял перед ними на коленях и подыхал от желания. Вот и все мои любовные похождения.

— И зачем тебе я? — уткнулась в его рубашку и всхлипнула. — Со мной даже нормальные не могут. Нашел бы себе вместительную Терешкову с десятью детьми и широкими тоннелями любви.

— Любовь зла, — усмехнулся он. — Поэтому она столкнула меня с дурочкой, в которую даже палец не ставишь.

— То есть ты меня любишь? — переспросила я, краснея. — А почему же молчал?

— Серенады петь не умею, голоса нет, — он поцеловал меня в лоб. — Но могу научиться. Я люблю тебя, непорочная дева Мария. Хотя нет, ты уже порочная, — заулыбался Андрей. — А что говорить, не понимаю?

— Ты балда! — радостно сказала я, стукнув его по плечу. — Молчал так долго.

— Мужчина делами демонстрирует свои эмоции, а не пустым трепом, — ответил он, ведя меня к зеркалу. — Кого ты видишь? Зеленый Шрек и Фиона. Как мы в таком виде в загс пойдем? Напугаем чиновников.

— Не приставай ко мне с сексом так часто, учитывай и мои желания, — показала я язык отражению. — Не веди себя как озабоченный павиан.

— Слушаюсь и повинуюсь, — качнул он головой. — Давай поспим пару часиков, я обещаю не лапать тебя до утра.

— Что значит до утра? Сейчас же утро?

— Утро — это минута, когда я откупорил глаза и взглянул на часы. А проснувшись, не смогу удержаться, прости. Если хочешь, мы поспим раздельно.

— Мне нравится вместе, — не согласилась я. — И если утром я не захочу, а ты полезешь, дам по яйцам. Без обид.

— Предупрежден, вооружен, — пошутил он. — Какая упрямая невеста. Ты посмотри, какой я красивый, милый, компактный, стройный, с чувством юмора, — начал нахваливать себя Андрей. — Белые зубы, глаза, горящие огнем страсти… — он запнулся.

— Какой большой список, — ехидно заметила я. — Про недостатки забыл упомянуть.

— У меня их нет, — выпятил он грудь. — Я почти идеален.

— Ты умеешь врать, у тебя нет принципов, ты меркантилен, жополиз, — я попехнулась от смеха, — причем в прямом, и переносном смысле. Прямой-то еще можно пережить, а вот твою льстивость и манипулирование — тяжело.

— И как бы я отца заставил выйти на работу? — пожал он плечами. — Упрямый мул. К тому же ленивый. И потом я работаю в торговле. Мне приходиться отбивать поклоны каждой девушке, которая покупает камни. Рефлекс, — его глаза искрились от смеха. — А мое вранье и манипулирование никому еще не навредили.

— Ну-ну, особенно расписка на полмиллиона, — съязвила я. — Хитрец.

— Ты мне просто понравилась, — покраснел он, — а я тебе нет, поэтому пустил в ход подделку документов.

— Я же говорю, у тебя нет принципов, — вздохнула я. — Про твое дубцо в штанах вообще молчу. И про димедрол с бутылкой коньяка. Козел, а не муж.

— Злая ты, — не обиделся он. — Пилишь, как будто мы живем с тобой лет 20. Страшно подумать, что будет дальше.

— Ежовые рукавицы, — пообещала я. — Готовься.

— Пошли спать, у меня глаза закрываются сами по себе. Рукавиц я не боюсь, совсем. Если бы боялся, хотел гулять или сомневался бы в чувствах, не затеял бы разговоры о свадьбе. К тому же ты ждешь от меня ребенка.

— Я пока ничего не проверяла, — с раздражением сказала я, удивляясь его уверенности.

— Сын послал мне сигнал, когда я щупал тебя на стиральной машине. Мужик мужика чувствует издалека, — пошутил он. — Илья уже в капсуле и через девять месяцев помашет ручкой папе с мамой.

— Было бы здорово, — его слова наполнили меня таким счастьем, что я не выдержала и прижалась к нему поцелуем.

— Зря ты включила во мне Терминатора, — подхватил меня на руки Андрей. — Уснуть не получится. Идем кувыркаться.

— Давай с димедролом, — предложила я. — Или выпью коньяк?

— Ты беременна, — не согласился он. — Только на трезвую голову.

— Значит мне задница, — поникла я. — То есть в задницу. Не хочу.

— Жизнь сложна, — философски заметил он. — Придется потерпеть.

В загс мы попали только к обеду — бежали как угорелые, потому что проспали, и потому что Андрей опаздывал на встречу с отцом. Он нагло миновал очередь и как-то оперативно договорился с женщиной, сунув ей что-то в карман. Опять пихает всем деньги, подумала я.