Блондинки не сдаются

— Не уйдешь, — спокойно парировала она. — Тащи подгузник и хватить нудеть, у меня молоко прокисло от твоего ворчания.

Я лениво отправился искать супер трусики Хаггис. Бросил ей на колени парочку.

— Я устала, бери его и сам все делай, — она пихнула ребенка мне и отправилась в ванную.

— Ну что, козел, как можно ничего не жрать и столько какать? — спросил я, не надеясь получить внятный ответ.

Сын посмотрел на меня веселыми глазами и зашевелил руками, пытаясь дотянуться до носа.

Днем приехала мама, она бегала по квартире и кричала, что у нас все не как у людей. Я попытался спрятаться в фотостудии, но ее децибелы проникали сквозь стены. Одел наушники и врубил музыку. Она их вытащила, чтобы прочитать лекцию:

— Вы не подготовились! — сказала мама. — Почему не собрали вещи!? Ребятам нужно положить книжки с игрушками! Одежду не собрали! А где смеси!? Почему ты сидишь тут как пень! Встань и помогай жене, лентяй!

— Я уже, — сунул ей в нос руку, — провонял детскими соплями и рвотой. У меня ребра болят, потому что там болит сердце, — пожаловался я. — Убери их отсюда, пока я не нанял киллера.

— Ты не любишь детей, — мать дала мне подзатыльник. — Как тебя Маша терпит. Бесчувственный эгоист, зачем столько рожали?!

— Надо было, — буркнул я. — Отстаньте от меня, я хочу поработать!

— А кто нас повезет на вокзал? — поразилась она моему равнодушию.

— Такси, — предложил я. — Могу вызвать мерседес с вместительным багажником, закину туда всех.

— У тебя нет сердца! — ругалась мама. — Сиди тут, сама все сделаю!

Вздохнув, я встал и поплелся искать пакет для детских игрушек. Из комнаты выскочили два изверга и принялись мне помогать. Через десять минут вся комната была покрыта толстым слоем китайских паровозов, танков, солдатиков и еще каким-то пластиковым барахлом.

Маша отняла у меня пакет и начала бегать по минному полю, непонятно как и следуя какой логике решая, что положить. Я не мог, мозг сломался. Это была непосильная интеллектуальная задача, которую способна была решить только жена.

Понаблюдав за процессом, открыл шкаф, чтобы собрать детские вещи. Пока копался, решая, что взять, подошла мама.

— Что ты им собираешь!? — накинулась она на меня. — Трусы нужны, майки, шорты! Зачем столько колготок брать?

— Так их тут тьма, — заметил я. — Беру то, чего много.

— Ты идиот, — отдвинула она меня от тумбочки. — Или собери еду в коробку. Молоко не забудь положить, бутылки в холодильнике.

— Слушаюсь, — я ушел на кухню.

Здесь было тихо, Ваня сидел в коляске и смотрел на меня так внимательно, что стало не по себе.

Открыл холодильник, он был набит едой. И что тут брать, непонятно. Я вытащил банан и стал его есть. Отломил кусочек, сунул в рот сыну.

— Лопай, это вкусно, — сказал я, наблюдая, как он шамкает несколькими зубами, пытаясь разжевать его.

— Господи, Маша! — вскричала мама, которая зашла на кухню. — Он кормит его бананами!!!

Жена подбежала и стала выковыривать все изо рта Вани, сын обиженно скуксился и стал реветь.

— Обсыпет, — сказала она спокойно, выкидывая банановые огрызки в мусорное ведро. — Рано пока.

— Он так и будет висеть на твоей сиське до пенсии, — ответил я. — Нормальная еда нужна.

— Иди отсюда, я сама все соберу.

— Так я ушел, меня заставили прийти, — взяв сына на руки, я пошел с ним в гостиную смотреть мультик про Лунтика.

Через час в доме воцарилась гробовая тишина. Я заглянул в спальню. Маша лежала в халате и домашних носках, раскинув руки в разные стороны, и смешно храпела. Я накрыл ее одеялом и взглянул на картину, висящую на стене. Очаровательная девушка в романтических лентах смотрела на меня из далекого прошлого таким взглядом, что сердце останавливалось. Хочу в прошлое, подумал я с тоской.

Повернулся, чтобы уйти, но жена поймала меня за штанину.

— Ложись рядом.

— Отдыхай, ты устала, — я присел на край кровати и погладил ее руку.

— Мне колыбелька нужна, — сказала она, поворачивая ко мне свое уставшее лицо.

— Если я начну петь, ты не выспишься, — пошутил я, рассматривая ее ноги.

— Твои вокальные данные мне всегда нравились, — улыбнулась жена, расстегивая халат.

— Тогда это будет Песня Песней Соломона, — я стянул с нее трусики и раздвинул ноги.

— Мне подходит эта фигня, особенно красивым древним языком, — усмехнулась Маша, придвигаясь поближе.

— Мой язык всегда к вашим услугам, — я бросил одежду на пол и упал рядом с ней. — Правда, зубы не почистил после банана.

— Ничего, — засмеялась она, — будет два банана.

— Второй банан высох за ненадобностью, — я поцеловал ее в губы, они пахли домашним вареньем.

— Твой банан никогда не высохнет, — насмешливо сказала она, — в эту ерунду я не поверю. Хорошо, — выдохнула Маша, хватая меня за волосы. — Быстрее, — она сдавила руками мою голову. — Сильнее, Господи еще, поглубже!

Она перевернулась на живот и расставила сама ноги.

— Еще, — нетерпеливо дернула ногой. — Везде! Быстрее, я хочу!

— Сейчас, — я погладил ее ноги и провел рукой по коже, спускаясь ниже.

— Не дразни, не рукой, — приказала она. — Ложись на спину.

Я лег на подушку, она взобралась на меня и начала с жадностью целовать в губы, потом придвинулась поближе и схватила свою грудь, выдавливая молоко:

— Кто-то хотел, — подмигнула она мне. — Посмотрим, сколько ты сможешь.

— Я высосу все из тебя, — пообещал я, ловя губами затвердевший сосок, а другой лаская кончиками пальцев.

Она тихо застонала, потом оторвала меня от груди и снова впилась в губы, покрытые сладким молоком.

— Уже можно, — прошептала мне на ухо.

— Давай я достану гель, — предложил я, целуя ее в шею.

— Надоело, попробуем без него, — жена перекатилась на подушку и расставила ноги. — Портал открыт.

Я поцеловал ее розочку и лег, ища взглядом взгляд.

— Смотри на меня, — попросил я, медленно входя в нее. — Если будет больно, скажешь.

— Хорошо, — Маша обняла меня за шею, кусая свои губы. — Пока терпимо, давай дальше. — Стой! — вскрикнула она. — Медленнее.

— Мне выйти? — выдохнул я. — Если больно, остановимся.

— Нет, все нормально, дальше, — она тяжело дышала, — просто не торопись. Это не банан, а бревно из леса, все никак не привыкну.

— Я люблю тебя, — прошептал я, растворяясь в ней как в бездонном море. — Ты — самая смелая девочка на земле.

— Такая же ботва, — засмеялась она. — Только сильнее.