Страница 17 из 23
2. «Самый человечный человек»?
(К размышлению читателей)
Так назвал Ленина Маяковский, а Пастернак – гением, хотя и в трагическом контексте, над которым стоило бы призадуматься:
Неужто два гения, говоря о третьем, могли ошибиться? А как же тогда пушкинское: «…гений и злодейство – Две вещи несовместные»? Я решил перечитать Пастернака и вдруг нашел у него его раннее стихотворение о Ленине, возвращавшемся на родину в семнадцатом году. Пастернак мысленно перенесся в тот запломбированный вагон, в котором границу пересек человек, еще не известный ни солдатам, ни крестьянам, ни рабочим, а только полиции, и слабенькой, по сравнению с громадиной империи, горсточке таких же, как он, эмигрантов и подпольщиков. Пастернак тогда не мог знать о том, что в архивах казанской полиции, унаследованных сначала ЧК, а потом и КГБ, будут храниться под грифом «Совершенно секретно» показания студентов университета о том, какие четыре слова, как заклинание, повторял с остановившимися глазами в студенческой портерной «У лысого» семнадцатилетний Володя Ульянов. До этого докопался-таки я во время работы над поэмой «Казанский университет». Володе сердобольно влили в горло полный стакан водки две студенческих подружки, соболезнуя казни его брата. Во всех показаниях четыре слова, какие он повторял и повторял, совпадали: «Я отомщу за брата! Я отомщу за брата!» Глаза его остановились в одной точке – и кто знает, что предвидел тот, несшийся вперед поезд к долгожданному отмщению. Но вот не сумел провидеть, что некто может невидимо прыгнуть в этот поезд и понять то, что там думает еще всемирно незнаменитый пассажир, впиваясь все теми же остановившимися глазами в Россию, которая вот-вот, окажется в его руках. В гениальности художника почти всегда есть провидение. Давайте вслед за Пастернаком прыгнем и мы в этот вагон:
Все во мне сопротивлялось. Неужели действительно Ленин мог так говорить с Россией и сам с собой? Но ведь Пастернак назвал его гением лишь тогда, когда впервые увидел его во плоти на большевистском съезде, и невольно вместе с толпой сам поддался завораживающему гипнотическому влиянию Ленина-оратора:
Но как только он начал описывать Ленина детально, то все-таки слова сопротивлялись, складывались в не очень-то симпатичный портрет, глаз художника подмечал настырность, а не одухотворенность:
Даже звукопись повторяющегося «п» звучала негативно, выдавая внутреннюю борьбу Пастернака с собственной загипнотизированностью. Строчки «предвестьем льгот приходит гений и гнетом мстит за свой уход» можно понять и так, что все его обещания рушатся, а остается только гнет системы, созданной им, в которой изначально было заложено не благо народа, а чувство мести – самое разрушительное и к тому же саморазрушительное. Думаю, Ленин долгое время сам не понимал этого, ибо был настолько влеком местью, а она влекома им, что лишь к концу жизни, видимо, с ужасом осознал случившееся – бывший семнадцатилетний мятежник против тирании, студент Володя Ульянов стал создателем новой тирании. Но было поздно. Тирания вошла в мягких сапожках Сталина в Горки, где умирал Ленин, наслаждаясь его беспомощностью, не стесняясь умирающего, показывая всем, кто отныне в России хозяин, оскорбляя его жену.
3. Сверхнормальный паек за молчание?
(На размышление читателям)
И всего лишь несколько цитат из Полного собрания сочинений В. Ленина, при жизни не печатавшихся, а после смерти не принадлежавших к числу рекомендуемых, или на них просто не обращали внимания: настолько они не совпадали с образом «доброго дедушки». А вы обратите хоть сейчас ваше внимание – никак этот образ не получается. Все идеологии вместе взятые не стоят одной человеческой жизни. А Ленин до удивления жестоко и легко обращался с этой главной на земле ценностью. Гпавным для него, как и для Сталина, было удержание власти любой ценой.
«Лозунг мира – это обывательский поповский лозунг».
В отдел топлива Московского Совета:
«Если не будут приняты героические меры, я лично буду проводить в Совете обороны и в ЦК не только аресты всех ответственных лиц, но и расстрелы. С коммунистическим приветом»
«Тов. Зиновьев! Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или пекисты) удержали.
Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не – возможно! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора (!!! – примеч. автора) против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает.
Заместителю председателя Реввоенсовета Э. М. Склянскому:
«Прекрасный план! Доканчивать его вместе с Дзержинским. Под видом «зеленых» (мы потом на них свалим) (!!! – примеч. автора) пройдем по 10–20 верст и перевешаем попов, кулаков, помещиков. Премия 100 000 за повешение. 10 августа Ленин (1920)[5].
«Саратов, Пайкесу
…Временно советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты…[6]
А вот уж совсем невообразимое употребление Христового имени:
Каменеву: «Почему это задержалось? (имеется в виду всего-навсего печатание ленинских «Тезисов о внешней торговле» (примеч. автора). Ведь я давал срока 2–3 дня? Христа ради посадите Вы за волокиту в тюрьму кого-нибудь!» (11.01.1922)[7].
1
А не отсюда ли тихоновское: «Гвозди бы делать из этих людей»? Примеч. авт.
2
Обратите внимание на статью «Смогут ли большевики удержать власть?». 36-й том. Собр. соч. Ленина. – Примеч. авт.
3
В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 51 стр. 216.
4
ПСС, т. 50, с. 106.
5
Из книги Алексея Литвина «Красный и белый террор в России. 1918–1922», стр. 8.
6
ПСС, т. 50, с. 302.
7
ПСС, т. 54, с. 127.