Восьмая Марта

— Ну, и чего ты ждёшь? — голос-то у меня прорезался, но звучит как-то чересчур брутально, почти как у Геныча спросонья.

Синеглазка снова всхлипывает и опускает глаза, остановив свой взгляд в области моего паха. Вот-вот, посмотри, там как раз ещё дымок не рассеялся.

— Я просто хотела, чтобы ты не думал обо мне плохо…

Это ты здорово придумала — отличный способ заставить мужика думать о тебе хорошо. Я, пожалуй, ещё стихи напишу: «Не отвлекаются, любя, когда дымится у тебя!» Дружба с Генычем даёт свои творческие плоды. Однако другие мои плоды болезненно ноют, а присутствие этой синеглазой заразы не способствует успокоению.

— Я подумала, что, возможно, завтра мы могли бы снова поговорить…

О, как! Подобные беседы, малыш, иногда приводят к негативным последствиям. Я совсем не готов к таким… хм, разговорам. Предпочитаю активный отдых.

— Не могли бы, — резко предотвращаю дальнейшие попытки наладить дружбу по-соседски. — Там Тимон, наверняка, уже весь извёлся.

— Да? Наверное… до свидания, — дрожащим голосом лепечет Синеглазка. — Я пойду?

— Удачи, Марта!

Синеглазка разворачивается ко мне спиной и делает два неуверенных шага. У меня есть время её остановить, и я даже хочу это сделать, но… Пока я размышляю, что мне мешает задержать девчонку, она срывается с места и уносится из моей квартиры.

Вот и поговорили.

Хорошо, что друзья не говорят мне, какой я идиот. Я и сам это знаю. Хотя, Женьке, кажется, нет вообще никакого дела до моих гостей — он залип у окна и заткнул слуховые отверстия наушниками.

— И что хотела наша маленькая зайка? — участливо интересуется Геныч.

— Поговорить, — усмехаюсь я невесело, — прощения просила.

За что? За братьев, кажется… Надо было послушать, что она там лепетала, а я залип на её рот.

— Ну, ты ведь простил девочку?

— Простил… И с миром отпустил. Может, зря? — я с надеждой смотрю на Геныча, но тот не спешит с советами и пожимает громадными плечищами.

— Может, и зря… Но я так думаю — баба с возу, кобылу в позу. Ща позвоним кому надо — и будет нам большое генитальное удовольствие!

— Не, я пас, — отвечаем мы с Женьком почти одновременно.

Жека прямо многофункциональный парень — я-то думал, он весь в себе, а он в теме. Хотя нет — как раз мимо темы нашего массовика-затейника. Глядя на расстроенное лицо Геныча, я тороплюсь пояснить:

— Без обид, братан, мне утром на самолёт, да и желания особого нет что-то.

— А, ну, значит, ты на правильном пути. Оно ж ведь так всегда — всё сбывается, стоит только расхотеть.

— Ну, ты молоток! Тебя встретить в аэропорту? — орёт Геныч из динамика мобильного.

— Думаю, что я долечу раньше, чем ты доедешь до аэропорта, ты же у нас тихоход, а я уже в самолёте.

— Баблом не надорвись, реактивный ты наш! И сегодня ничего не планируй, двигаем в отличное место.

— Лаве я в багаж сдал, так что не беспокойся, брат, — я смеюсь. — А отличное место сегодня без меня, планы уже есть.

— Да когда ты успел-то? Или ты из Москвы не один летишь? — удивляется Геныч и по голосу слышу, что он не очень рад моим планам без его участия.

— Один. И планы ждут меня дома. Надеюсь, что ждут.

— Вон оно ка-ак! Это ты, случайно, не на соседскую зайку решил посягнуть?

— Попробуем дружить домами, Геныч, — я ухожу от прямого ответа, как будто боюсь сглазить.

Смешно. Столько мне компостировали мозг этими знаками судьбы, гороскопами. Я бесился и абстрагировался. Да ещё и эти восьмёрки… Надеюсь, что их не будет в моей жизни больше, чем положено на одного человека. Ни во что не верю. Но сейчас, пока не увидел Синеглазку, не хочу говорить о ней ни с кем.

— Ну-ну, трудно быть соседке другом, когда хочешь быть супругом, да, Максимушка?

— Пошёл на хрен.

***

Встретить в Москве Тимона для меня было полной неожиданностью. Мир оказался слишком тесен и компания, от которой я получил заказ, принадлежит именно Синеглазкиному брату. И именно от Тимона поступило предложение посидеть вечером за рюмкой кофе.

— Рисковая у тебя работа, Макс.

— Для дилетантов — возможно, но я альпинизмом с детства занимаюсь, так что не опаснее, чем у тебя. Риски только разные.

Тимон дотошно расспрашивал обо мне, и я бы его послал, конечно, но скрывать мне было нечего, а планы на его сестрёнку никуда не выветрились. Хоть я и пытался. О себе Тимон особо не рассказывал, но о сестрёнке поговорил немного, даже извинился завуалированно за наезд и за свой импульсивный хук. Похоже, за Синеглазку братья трясутся, как за собственного ребёнка.

Проблематично немного с такой дружиной, но мне это даже нравится. Сплочённая семья — это круто.

Номер телефона моей соседки я тоже, не стесняясь, спросил у Тимона. И то, что он мне его дал, было равносильно благословению. Не очень-то я нуждался в его одобрении, но неожиданно стало приятно.

Синеглазке я позвонил в тот же вечер, после разговора с Тимоном. Малышка не сразу поняла, кто ей звонит, а когда, наконец, въехала…

— Максим! Ой, это правда ты? Ой, а как ты узнал мой номер? Что? Да не может быть! Ты меня не разыгрываешь? Если это правда, то я так рада… Максим, ты даже не представляешь, как я рада! Я столько всего себе напридумывала, я так переживала… Максим, а я ведь думала, что ты просто так меня поцеловал… Ты меня понимаешь?

Я ни хрена не понимал, но улыбался, как идиот. Наивная, смешная — совсем малышка. Я совершенно не привык с такими, не умею… Хотя, наверное, таких и не бывает больше. Хочу, чтоб только одна… И только для меня.

— Малышка, ты дождёшься меня? Я в субботу прилечу.

— Макс, правда? Ко мне? — в голосе столько недоверия, а потом шквал восторга: — Ой, конечно, Максим, я обязательно тебя буду ждать! Я уже тебя жду! Я бы намного дольше ждала, но я так рада, что ты приедешь в субботу…

Неужели она и правда такая? Мне реально так повезло?

Глава 13. Марта

Разговор завершён, а я продолжаю сжимать в руках телефон и гипнотизировать экран.

Мне позвонил Максим. САМ. Мне очень хочется смеяться и… плакать. Я глажу пальцами по экрану — это его номер. Максим спросил, буду ли я его ждать. Господи, да конечно буду, я ведь уже давно его жду. И кажется, я ему даже сказала об этом. Но ведь он сам спросил, значит, он тоже хочет, чтобы я его ждала. Мамочки, неужели всё это правда?

Я рассматриваю его телефонный номер и запоминаю каждую цифру. Даже если этот номер затеряется, я смогу легко восстановить его в памяти. Но я не позволю ему затеряться. Дрожащими пальцами вношу его в телефонную книгу и подписываю «Максим». У него самое лучшее имя, но оно выглядит так одиноко в трёх строках для информации об абоненте. Я, не задумываясь, перед именем печатаю «Мой». Так намного лучше.

Максим не просто какой-то абонент — он… К записи я добавляю слово «любимый» и оглядываюсь, словно в моей пустой квартире кто-то мог заметить моё волнение, подслушать, о чём я думаю, и уличить меня в чересчур эмоциональном состоянии. Мне не стыдно за мои эмоции, но немного страшно. А вдруг я неправильно поняла Максима, или просто не расслышала что-то очень важное, из-за чего я теперь должна его дождаться…

Я по крупицам восстанавливаю в памяти весь наш диалог и с грустью понимаю, что Максим не сказал мне ничего такого, из чего я могла бы сделать вывод, что нравлюсь ему. Да у нас и диалога-то почти никакого не было — это я, как ненормальная фанатка, осыпала его щенячьим восторгом, а Макс даже и слова не мог вставить. Может, уже и не захочет говорить с такой неуравновешенной особой. А я совсем не такая — я спокойная. Просто я влюбилась очень.

Но ведь что-то же Максим мне говорил… Артёма встретил… Телефон мой взял… Или это Артём сам ему дал? Зачем? Я с ума сойду от догадок и неизвестности. А до субботы я сойду с ума десять раз.

— Мань, ну детский сад, честное слово! — Сонечка смотрит на меня со снисходительной нежностью. И, кажется, с жалостью. — С чего ты взяла, что он едет к тебе?