Поручик

  Мимо меня пробегал Лемешев - толковый капрал из второго взвода. Я окликнул его:

   - Лемешев! Разведайте там по поводу подвалов, погребов, ну и так далее! Если лоялисты развернут гаубицы...

   - Понял. Господин поручик, подкрепление придет?

   Ах, черт! Как же это я?!

   - Лемешев! Организуй Мамсурова, пускай дует в бригаду за подкреплением!

   Капрал козырнул и отправился выполнять приказы. Сколько у нас оставалось времени до тех пор пока лоялисты очухаются?

   Оказалось - нисколько. Матерная брань, хлопанье выстрелов и какой-то грохот, доносящиеся со стороны одной из узких улочек, дали понять, что короткая передышка закончилась. Синие мундиры мелькали в окнах домов, укрывались за какими-то бочками и ящиками, перебежками продвигались по улице в нашу сторону. С водокачки ударили пулеметы команды Перца, заставив лоялистов спрятать головы. Мои ребята садили вдоль улицы из карабинов, время от времени показываясь из-за баррикады. Солдаты, засевшие в зданиях, пока не обнаружили свои позиции. Кто там командиром? Вишневецкий? Молодец! Подпустить поближе - и потом гранатами...

   К этому времени я забрался на свой наблюдательный пункт на крыше, прихватив винтовку старого образца - дальнобойность могла мне пригодиться. Отсюда было видно, что неприятель накапливает силы в двух кварталах от нас, занимает позиции для броска через дворы. Что происходило на второй улочке, понять было сложно - обзор закрывала раскидистая крона дерева.

   Между ветвями замелькало что-то белое. Флаг?.. Раздалось хрипение, повизгивание и вдруг - голос из громкоговорителя:

   - Господа имперцы! Не стреляйте! К вам идет парламентер! Вышлите офицера для организации встречи! - и так несколько раз.

   Я кубарем скатился с крыши и побежал к позициям Вишневецкого. Вездесущий Стеценко пристроился рядом и, на бегу, пропыхтел:

   - Мамсуров ведет три роты по оврагу. Тяни время, через двадцать минут будут...

   Я забрался на второй этаж здания, в котором была позиция подхорунжего Вишневецкого. Его усатая раскрасневшаяся физиономия тут же возникла передо мной.

   - Господин поручик! Разрешите организовать встречу с парламентером?

   - Организуй мне лучше белый флаг. Сам пойду...

  Через минуту он принес мне какую-то белую тряпку, я взял из рук ближайшего бойца винтовку (моя валялась, безбожно забытая, на месте импровизированного наблюдательного пункта на крыше), нацепил на штык тряпку - и (О, Господь Всемогущий!) заметил, что это наволочка, вся сплошь в изящном кружеве!

   - Вишневецкий!!!... Застрелю! - рявкнул я.

  Со стороны вражеских позиций снова забормотал громкоговоритель, из-за стены показался белый флаг. Я крикнул в окно:

   - Эй, лоялисты! Не стреляйте, высылаем офицера! - и, ребятам: - Прикройте. Не поминайте лихом.

   Схватил винтовку с дурацкой наволочкой и лихо спрыгнул на кучу щебня прямо из окна второго этажа. За спиной слышал клацанье затворов - бойцы готовились в случае чего подороже продать мою жизнь.

   Разгоняя в голове мрачные мысли, я двинулся навстречу фигуре в синем мундире и с белым флагом. Кстати, его флаг смотрелся солиднее - нормальное древко с обрывком белой простыни.

   Подойдя на расстояние в пару метров, я отсалютовал и сказал:

   -Добрый день. Чем обязан?

   Лоялист вяло махнул рукой и буркнул:

   - А, поручик, как будто ты не знаешь...

   - Может и знаю. Но хотелось бы от вас это услышать, - важная птица мне попалась, вон какие эполеты, хотя выглядит не намного старше меня.

   - Да вот хотел бы обсудить от лица эмиссара Новодворского условия почетной сдачи гарнизона...

   Я поперхнулся. Условия сдачи?!? Эмиссар Новодворский?! Какого лешего он говорит? А лоялист еще больше вверг меня в ступор следующей своей фразой:

   - Дурак он, наш Новодворский. Отбил вашу атаку с холмов и с вашего правого фланга, а основные силы проворонил... Вы, вообще, кто?

   - Сводно-гвардейская бригада. Честно говоря, мы не планировали принимать капитуляцию... - я говорил сущую правду, и думать я о таком не мог, готовились каждый квартал с боем брать.

   В глазах вражеского парламентера мелькнуло какое-то неясное чувство. Он опустил взгляд и с усилием выговорил:

   - Послушайте, господин поручик... Поймите, здесь ведь учебный центр, ребята желторотые совсем, только от мамкиной юбки... Два батальона всего ветеранов, так тех вашим обходным маневром, который через холмы, так потрепало, что название одно осталось... Я за нас, командиров не прошу, я за ребят прошу! Не надо как под Запольем... Они ведь не идейные даже, набрали так, кого попало...

   Когда он сказал про Заполье, я понял, в чем дело. Тогда кавалерия захватила в плен три сотни лоялистов и порубила всех саблями. При этом сначала рубили руки, потом головы. Ненавижу кавалерию! А этот суровый мужик просил за своих ребят, новобранцев. Он думал что мы - главные силы бригады! А мои слова о том, что мы не планировали принимать капитуляцию, он воспринял так, как будто мы не собирались брать пленных! Только баек о зверствах имперцев нам не хватало...

   И будь я проклят, если не раскручу эту ситуацию насколько возможно!

   - Ну что ж, - я постарался говорить как можно более сурово. - Я не уполномочен вести такие переговоры. Могу лишь обещать, что походатайствую перед начальством. Кроме того, уверяю вас, мои подчиненные не тронут пленных...

   Лоялист посмотрел на меня благодарно.