Поручик

  Время от времени я ловил на себе их взгляды, но официант уже принял мой заказ, и просто необходимо было дождаться его.

   - Официант! Можно бутылку чегемского? - щелкнув пальцами, возопил один из кавалеристов.

  Удивительно, что у нас с ним сошлись вкусы. Я тоже люблю чегемское, и заказал бутылку минуту назад.

   - Простите, но последнюю заказал господин поручик, - официант был сух, холоден и корректен, и чем-то напоминал вампира.

   - А мы заплатим! - сказал второй кавалерист.

   - Господин поручик заказал раньше.

   - А мы заплатим больше!

  Вот почему я ненавижу кавалеристов. Из них так и лезет чувство превосходства. Это так оставлять было нельзя.

   - Господа, я сделал заказ, и отменять его не собираюсь, - мне пришлось слегка повысить голос, чтобы они услышали меня через два стола.

  Один из кавалеристов приподнялся, чтобы разглядеть меня... или для того, чтобы я разглядел его есаульские погоны. Но я решил стоять до конца.

   - Господин есаул, я не собираюсь отменять заказ.

   - Поручик, давай по-нормальному! К чему тебе лишние проблемы?

  Кроме кавалеристов я ненавижу еще, когда незнакомые мне люди считают возможным применять в разговоре такой вот панибратский тон.

   - Мне действительно ни к чему проблемы, господин есаул. Мне нужен мой заказ.

  Официант молча наблюдал за нашей перебранкой. Когда я договорил, он ушел, и через некоторое время у меня на столе стояла бутылка чегемского, и все остальное. Кавалерист-есаул там, за своим столом, сказал шепотом, но так, чтобы я услышал:

   - Ур-род.

  Во мне проснулась холодная решимость подождать его после того, как пообедаю. Поэтому я подозвал официанта и сказал ему:

   - Отнесите бутылку господину есаулу. Возможно, это вино поможет ему ощутить себя немного более счастливым. А мне - чаю, пожалуйста.

  Пьяный человек фехтует на порядок хуже трезвого. А фехтовать нам сегодня явно придется. Дуэльный кодекс предписывает поединки до первой крови, и меня это полностью устраивало.

  Там, за 'кавалерийским' столом, бушевала буря. Есаул был в бешенстве. Наверное, потому, что я его поимел. То есть, таким людям, как есаул, на это наплевать. Главное, чтобы вино было. Но тут ведь был его младший по званию товарищ! И полкорчмы поняло, что я поимел есаула.

   Я не люблю кавалеристов из-за этого гонора. Как же так, какой-то там поручик-пехота, посмел отправить ему бутылку вина 'с барского стола'! По правде говоря, на это и был расчет.

  Они ждали меня на крыльце. Только их было не двое, а четверо. Кроме есаула с товарищем тут еще присутствовали два нижних чина - усатые вахмистры. Дело пахло жареным. Хвала Всевышнему, какой-то незнакомый мне премьер-майор в таком родном хаки оказался поблизости и спросил:

   - Господин поручик, какие-нибудь проблемы?

   - Не знаю. Господин есаул, какие-нибудь проблемы?

  Есаул скрипнул зубами:

   - В соответствии со статьей 27 Дуэльного кодекса, я вас вызываю!

   - Оскорбление достоинства и чести? - меня тянуло смеяться. - Это я-то вас оскорбил? Господин майор, будьте моим секундантом.

  Премьер-майор глянул на меня, потом на кавалериста. Он тоже был пехотинец. Поэтому кивнул и мы все вместе отправились на пустырь за госпиталь. По традиции, все дуэли проходили на этом пустыре. Ближе к медицине - это раз, развлечение пациентам - это два. И место удобное.

  Я объяснил майору ситуацию, и он одобрил мое поведение. На пустыре не было никого. Полянка между кустами, которую мы выбрали, вполне подходила для задуманного, тем более, я заметил одну интересную деталь, которая потом могла мне пригодиться.

  Есаул в это время расстегивал пуговицы мундира. Я снял портупею с шашкой, повесил шинель на какой-то куст и размял руки. Шашку из ножен доставать пока было рано.

  В гимнастерке было явно холодно. Ветер продувал меня насквозь. Однако, когда я глянул на есаула, мне стало смешно и я забыл про холод.

  Под мундиром была дикая кружевная рубашка. Такие, наверное, носили в позапрошлом веке всякие казановы и ловеласы. Но представить в этом наряде нормального офицера было весьма сложно.

  Премьер-майор тоже улыбался. Он зачем-то посмотрел на часы и сказал:

   - Начнем, господа? Правила известны - бой идет до первой крови, или до потери сознания одним из вас. В пах и в спину не бить, лежачего тоже. Приступайте.

  Я резко выдернул шашку из ножен и пару раз описал в воздухе восьмерку. Шашку мне делали на родине предков - в горах, так что качество стали и всего прочего было отменное. Палаш есаула был вызолочен от эфеса и до лезвия, и казался каким-то несерьезным. Но недооценивать противника не стоило.

  Есаул атаковал сразу, без прелюдий. Молниеносным выпадом он чуть не достал меня, но я отпрянул и парировал. Есаул стал наседать, делая короткие, хлесткие удары, не давая мне возможности контратаковать. Мне приходилось отступать и парировать. Противник был явно серьезный.

  Пришлось пустить в ход хитрость, которую я наметил еще до начала дуэли.

  Я потихонечку отступал, пока пяткой не почувствовал небольшую ямку, над которой завис мой каблук. Тогда я отпрыгнул и сбил атаку есаула. Он, ободренный успехом ринулся на меня, и, не заметив ямку, споткнулся, потерял равновесие... Я воспользовался этим, полоснул его по кисти правой руки: палаш кавалериста взмыл в воздух и, задребезжав, воткнулся в землю. Мне удалось провести подсечку, и есаул оказался на земле. Пощекотав клинком ему подбородок, я буркнул: