Поручик

   - Что? Что? - я не мог найти слов.

  Носовым платком, благо, он был чистый, перевязал Феликсу руку прямо поверх одежды, и только потом посмотрел ему в глаза.

  Ротмистр выглядел ужасно. Лицо - почти черное, мешки под глазами, кровоподтек на лбу...

   - Что случилось?

  Феликс помотал головой и сказал:

   - Давай отсюда выбираться.

  Мы втроем ползли к окопам, уже грязные до ужаса, и Феликс, наконец, сказал:

   - Всех... Всех потерял...

  Я на минуту задохнулся. Семь бойцов-разведчиков, лучшие солдаты полка - мертвы. Саня-прапорщик, Петров, вечно серьезный, - все. Что же там все-таки случилось?

  В окопах нас встретили солдаты, санитар по-нормальному перевязал рану Феликса. Он глазами что-то искал, потом глянул на меня и спросил:

   - Связь со штабом есть?

  Я сразу не понял.

   - С каким штабом?

   - Не дури, поручик! Верховное Командование нужно, срочно!

  Я соображал секунду, потом сказал:

   - Это в бригаду надо.

   - Давай, давай, давай... - и мы с Феликсом побежали в полк.

  Как у него сил хватило? До штаба бригады - три километра. Где-то половина пути - по траншеям. Остальная часть - по лесу. Тоже не сахар. Феликса шатало, но он бежал. Видимо, что-то действительно серьезное.

  Дежурный офицер, какой-то незнакомый капитан, сначала не хотел нас пускать, но увидев шальные глаза ротмистра, вызвал полковника. Феликс что-то шепнул ему на ухо, тот изменился лицом и достал откуда-то телефонный аппарат зеленого цвета.

   - Штаб корпуса? Это полковник Бероев. Мне Верховное Командование. Красный! Понимаете, красный!!!

  Красный - это точно нечто настолько серьезное, что я даже не могу себе представить. Когда началось наступление, степень важности была 'желтой'. Что же тогда сейчас происходит?

  Полковник передал трубку Феликсу. Видимо, ему ответили, потому что он вытянулся в струнку и сказал:

   - Ваше Высочество, говорит ротмистр Карский, разведка пятой сводно-гвардейской бригады. Седьмая Имперская армия прорвала фронт, окружив девять дивизий Протектората. Высшее руководство противника готовится к переговорам. Протекторат выйдет из войны. Срок измеряется днями, - он говорил все это очень четко, без запинки, стоя навытяжку.

   После того, как ротмистр передал трубку полковнику, он качнулся и обрушился на пол.

  Перекладывая его на лавку, я осознал, что где-то потерял фуражку. И что теперь с этим со всем делать?

   ДУЭЛЬ

  Знаете, я не люблю кавалеристов. То есть понятно, что они хорошие вояки, и вроде бы как на современной войне без мобильных войск никуда... Но это, наверное, врожденное. Не люблю их форму, их золоченые палаши, и, о Боже, их плюмажи на киверах.

  Феликс говорит, что это зависть. Мол, девушки больше любят кавалеристов, потому как они выглядят мужественнее. Куда нашим хаки-шинелям до их парадных мундиров с аксельбантами... Хотя сам ротмистр себя не причисляет ни к одному роду войск. Разведка, и все. Кстати, Феликс - герой. То есть не герой, а Герой. Звание Героя Империи ему присвоили позавчера, а наградной крест вручал лично Его Высочество Регент. Но мне не завидно, на удивление. Наверное, потому, что он лежит в госпитале, а я нахожусь со своей штурмротой на переформировании. Из нас делают батальон. И, какой кошмар, одной из рот этого батальона буду командовать я. Я - начальство!

  Так вот, о кавалеристах. Сейчас двое таких бравых ребят сидели напротив меня и радовались жизни. Будь проклят тот момент, когда мои ноги понесли меня в эту корчму. Мало что ли заведений? А теперь сиди и смотри, как хамоватые красавцы... с плюмажами на киверах... В общем, на этих красавцев смотреть было противно.