Поручик

  Но Яшма - это ведь просто удивительно! Уровень жизни населения здесь был выше среднеимперского на порядок, списки вакансий по самым разным профессиям висели просто-напросто на столбах для объявлений, студенты местного университета имели собственный кампус и получали неплохие стипендии. Город был благоустроенным, чистым, а фермерские хозяйства со всей округи благодаря черноземам и трудолюбию сельских жителей снабжали Яшму зерном, мясом, молоком, овощами в избытке.

  И при этом Яшма всегда ставила себя в позу по отношению к метрополии, претендовала на роль второй столицы. Митинги, шествия, демонстрации в знак протеста или в знак солидарности проходили тут чуть ли не каждые выходные.

  Война Яшму не зацепила, кровавые события в столице и последующий лоялистский переворот тоже прошли стороной, и местные решили переждать. Вежливо попросили из города формирующийся добровольческий имперский отряд, 'чтоб не провоцировать', а потом прозевали момент прибытия веселой компании лоялистских эмиссаров, которые лихо принялись вешать на уши студентам, обедневшим жителям полукриминальных окраин навроде Труб и вечно недовольной маргинальной части общества развесистую лапшу о свободе, равенстве и братстве.

  Когда подъехали до зубов вооруженные ребята в синих мундирах, никто не смог им оказать сопротивления. Добровольцы-то город покинули по просьбе его жителей! А местная полиция выбросила белые флаги под дулами орудий и пулеметов.

  После начала насильственной мобилизации, конфискаций, введения трудовой повинности и 'ускоренного судопроизводства' город очнулся, но чуть было не опоздал. Или опоздал? Это уже зависело от того, как мы провернем сегодняшнее дело...

  Мне бы просто совесть не позволила поручить подобную авантюру кому-то другому, поэтому я, вцепившись в руль грузовика обеими руками, давил на газ.

  Впереди высилась колоннада оперного театра, в котором заседала Городская Ассамблея. Лоялисты плодили эти ассамблеи везде, куда добирались. Это обеспечивало им видимость законности, трибуну для бесконечной говорильни и поддержку депутатов. Еще бы! Депутаты у лоялистов были священной коровой: особые пайки, неприкосновенность, охрана и автомобили... Вчерашний коммивояжер, адвокат или нищий интеллигент, проскочив в ассамблею когтями и зубами держались за свои депутатские кресла и становились самыми ярыми лоялистами, цепляя синие банты себе на шляпы, пиджаки, трости и прочие места.

  Я понятия не имел, проводятся ли заседания по ночам. Мне было наплевать, если честно. Ну не жалко мне людей, которые, учитывая личный автомобиль и еженедельный дорогой коньяк в спецпайке, послушно поднимают руку, одобряя очередную людоедскую инициативу синемундирников.

  В свете фонаря впереди засуетились синие мундиры, мне кажется я расслышал клацанье затворов и предостерегающие крики... Пора!

  Ногой передвинул заготовленный кирпич, вдавливая в пол педаль газа и, дергая ручку, кубарем вывалился наружу.

  Эту огромную кучу мусора я присмотрел заранее. Лоялистский бардак на сей раз был в мою пользу - при империи я бы обрушился на мостовую, или на бордюр, получая травмы различной степени тяжести. Я, конечно, сильно ушибся, и изгваздался во всяком непотребстве, и на кепке моей повисла банановая кожура... Бананы? Да я лет пять не видел бананов!

  Когда я с трудом поднялся и побежал прочь, за моей спиной грохнуло. Да простят меня великие архитекторы, строившие театр, и потомки, которые больше не увидят этой красоты... Взрыв был такой силы, что меня сбило с ног и проволочило по камням, и это учитывая то, что грузовик ехал примерно шагов пятьсот без меня за рулем!

  Утешало только то, что лоялисты выселили всех гражданских из прилегающих к Опере домов, из соображений безопасности... Ну-ну, я насмотрелся на новоиспеченных епутатов, командующих переездами в освободившиеся особняки

  Превозмогая себя я снова поднялся, выплюнул изо рта наверное полстакана крови (язык прикусил, что ли?), и поковылял ко второй машине. Про себя я мысленно отсчитывал мгновенья до всеобщей тревоги.

  Заводские сирены взвыли в тот момент, когда я впихивал свое тело в кабину автомобиля. Этот грузовичок был гораздо меньше, и заряжен послабее: связка динамита, который используют на горных разработках. Тоже не абы что, но первая машина смерти была забита до отказа газовыми баллонами, взрывчаткой, старыми артиллерийскими снарядами и, по совету Перца - пулеметными лентами.

  Патроны из этих лент продолжали срабатывать в пламени пожара, создавалось впечатление, что в районе Оперы идет бой.

  Я медленно повел грузовичок по закоулкам. Автомобильные гудки и топот ног наполнили ночной город через каких-то несколько минут, мне пришлось переждать в тени дома с выключенными фарами, пока мимо промчался, грохая сапогами, целый отряд синемундирников, не меньше полусотни.

  По всему городу включались уцелевшие фонари, а люди хлопали ставнями и задвигали засовы, уверенные, что ничего хорошего от ночных взрывов ждать не приходится. И помощи в случае чего ждать неоткуда. Свобода...

  Яшма была одним из самых электрифицированных городов империи. Трамвай, синематограф, яркое освещение на улицах - все это было возможным благодаря гидроэлектростанции, которая была здесь построена тридцать лет назад, на небольшой речке верстах в семи от города. Даже лоялисты понимали ее важность и не позволили рабочим и инженерам разбежаться, назначили им неплохие пайки и выставили охрану.

  А вот на двух подстанциях, от которых уже линии электропередач тянулись в Яшму, ничего подобного не было. Трансформаторы ржавели, детали не менялись с тех пор, как Городская Ассамблея взяла власть в свои руки.

  Туда-то я и гнал грузовик - к одной из подстанций, на окраину.

  Глянув на часы я выматерился - оставалось пятнадцать минут до того, как ребята начнут концерт на ипподроме! Если я не успею - город мы не возьмем. Они спасут всех, кого смогут и отступят к мельнице, а оттуда - в леса.

  Задумавшись, я чуть не въехал в шлагбаум, возле которого отиралась парочка неопрятных синемундирников.

   - А ну стоять!!! - заорал неожиданно громко один из них. - Куды-ы-ы!