Поручик

  И они не заставили себя ждать.

  Сначала появился колесно-гусеничный броневик, разведка лоялистов. Сложно было не заметить нашей линии обороны!

  Бойцы заорали и принялись палить по синемундирникам, высовываясь из окопов.

   - А-а-атставить!!! - гаркнул я.

  Стрельба прекратилась, вездеход, виляя, скрылся за поворотом дороги. Кажется, зацепили одного...

  И тут же Мамсуров - посыльный прибежал и, отдышавшись, проговорил:

   - Там транспорты к пристани подходят, просят чтобы их встретил старший офицер... То есть вы, господин поручик!

  Твою мать... Тут лоялисты вот-вот атакуют, еще Стеценко смылся куда-то, сволочь, шомполами запорю!

   - Вишневецкий! Остаешься за главного! - пора приучать подпоручика к ответственности.

  Вот разозлюсь, и поменяю его и Стеценку местами!

  За мной приехала одолженная у местных 'полуторка', и усатый водитель из снабженцев довез меня до самого причала.

  'Завиша' уже разгружался... Ко мне подбежал бородатый унтер-офицер, козырнул и отрапортовал:

   - Сводный отряд прибыл для дальнейшего прохождения службы...

   - Погодите козырять и гаркать... Представьтесь, пожалуйста.

   - Двадцать седьмого Пятиреченского стрелкового полка унтер-офицер Демьяница, господин поручик!

   Я протянул ему руку для рукопожатия, он удивленно глянул на меня, но на приветствие ответил. Рука у него была твердая и крепкая, как цевье винтовки.

   - И сколько человек в сводном отряде? Что там вообще за бойцы, кто старший офицер?

   - По всему выходит - старший офицер - вы, господин поручик!

  Я тяжко вздохнул.

   - Как так-то, а?...

   - Выбили наших господ офицеров почти подчистую, мы ведь под Топелиусом высаживались... Насобирали живых-здоровых четыре сотни, перегрузили на корабль и вперед - укреплять плацдарм 'Бубырь'. - унтер-офицер наклонился вперед и спросил у меня: - А что такое 'бубырь'?

   - Город этот... И рыбка такая. Добывают в промышленных масштабах. Вооружение у вас какое?

   - Штатное. Винтовки, карабины... Четыре станковых пулемета, гранаты противотанковые...

  Я вздохнул еще раз и скомандовал:

   - Стройте своих ребят в три колонны - и марш во-о-он к тем высотам, лоялисты вот-вот атаку начнут... Найдите подпоручика Стеценко, или подпоручика Вишневецкого - они там командуют. А мне еще 'Кашалота' принимать...

   - Есть!

  По сходням на пристань выгружались солдаты - целое море родного 'хаки', только нашивки разные: пятиреченцы, горцы, старогородцы, даже какие-то части столичного гарнизона...

  Бойцы выгрузили снаряжение, построились в маршевые колонны и под руководством унтеров и вахмистров выдвинулись в сторону наших позиций... Эх, не накрыли бы их лоялистские аэропланы...

   Я тут же постучал себя по голове, поскольку никакого иного дерева в пределах досягаемости не наблюдалось.

  'Кашалот' почему-то не причаливал. Корабль стоял под парами, из трубы валили клубы дыма... Наконец, он стал приближаться к берегу.

   - Э-э-э, куда-а? - я ошалело смотрел на транспорт, который шел прямо к пологому берегу, верстах в двух от города. - Что за...

  И тут бабахнуло! На передовой началась рубка. А я - здесь!

   Черт с ней, с высадкой, мне нужно туда...

  Я подбежал к машине, ступил на подножку и, стукнув по теплому металлу кабины, скомандовал:

   - Поехали!

  Внутрь залез я уже на ходу, больно ударившись головой о потолок кабины.

  Водитель сдвинул фуражку на лоб, вывернул руль и, обдавая грязными брызгами стены домов, помчался по улице прочь из города.

  Откуда-то сзади раздался пароходный гудок 'Кашалота'. Мелькнуло сомнение - развернуть машину, принять высадку, и с подкреплением явиться на позиции, но мы уже гнали по полю. Что-то завыло, а потом жахнуло с правого борта. Меня осыпало осколками стекла, машину повело в сторону, я глянул на водителя: половина лица у него была залита кровью, он сползал набок...

  Перехватив руль одной рукой я выровнял машину, второй рукой пытаясь расшевелить шофера. Вдруг он повалился на руль и раздался долгий-долгий сигнал клаксона, а потом мотор фыркнул и заглох.

  Черт, ну как же так-то? Стало как-то невыносимо жаль этого парня, я его даже фамилии не знал... Тут рвануло уже слева, я матюгнулся, открыл дверцу и выкатился наружу.

  До позиций оставалось с полверсты, и я наддал, пригибаясь, по плоскому склону возвышенностей, туда, где шел бой.

  Городок этот, Бубырь, стоял на одном из мысов, которые образовывали собой бухту и удобную гавань для кораблей. А единственная дорога как раз и петляла между возвышенностями, на которых мы заняли оборону...

  В окопах царил сущий ад. Лоялисты взялись за нас всерьез, у них где-то в низинах стояли бомбометы, и они забрасывали нас фугасными каждые пять-семь минут.

  Сквозь грохот разрывов я пытался вызнать обстановку у Вишневецкого, который торчал на дне окопа и прижимал к голове фуражку руками.