Поручик

   - ... две атаки отбили, так они долбить нас стали! Если бы не пятиреченцы и остальные - нам бы худо пришлось. По два бойца на десять метров линии окопов - это разве оборона? - снова жахнуло и на головы нам посыпалась земля.

  Я выглянул из-за бруствера и тут же спрятался - сплошная линия разрывов приближалась к окопам. Господа лоялисты со страшной силой учаться воевать!

   - Огневой вал, господин поручик! - проорал мне в ухо Вишневецкий.

  Я кивнул, вдохнул воздух, пропахший порохом, землей и кровью и потянулся за шашкой.

   - При-и-мкнуть штыки!!!

  Я встал в полный рост: когда накатывается огневой вал, за ним обычно следует пехотная атака, так что осколочных не используют, ведь солдаты идут на границе разрывов. Главное, спрятаться вовремя.

  Я видел, как мои бойцы и солдаты, прибывшие на 'Завише' готовятся к бою, и солнце играло на остриях штыков...

  Грохнуло совсем рядом, взметнув целые глыбы земли, меня осыпало с ног до головы, попав в сапоги, за шиворот... Оглохнув и ослепнув на секунду, я отплевывался на дне окопа, очищая глаза и уши.

   - Свобо-о-ода-а-а-а-а!!! - заорали над головой и я полоснул снизу вверх шашкой, обрывая этот идеалистически-безумный боевой клич лоялистов.

  В окоп рухнул синемундирник, обливаясь кровью, а я уже дернул револьвер из кобуры и стрелял, стрелял в появлявшихся на бруствере врагов.

  В окопах шел бой, лоялистов было не так много, но мы не могли вести огонь и к ним постоянно подходили новые и новые бойцы.

  Я, Вишневецкий, Мамсуров и еще несколько солдат сумели очистить метров семь окопов от противника, и теперь пробивались к рации и пулемету - туда, где слышалась хриплая матерщина вахмистра Перца и звуки самого ожесточенного боя.

  Мне пришлось два раза набивать барабан револьвера заново, Мамсуров был ранен, и мы потеряли двух бойцов, но успели вовремя - синие мундиры наседали на пулеметную команду вовсю. Они залегли перед линией окопов, стреляли из винтовок, мешая бравому вахмистру сменить ленту в так не вовремя заглохнувшем пулемете.

  Мы убили их всех, стреляя почти в упор: лоялисты не ожидали, что кто-то появится из окопов, истекающих кровью...

  Вахмистр залязгал пулеметом, костеря по чем свет стоит подносчика лент Фишера.

  А потом кусочки смерти калибром 0, 303 дюйма понеслись из ствола пулемета навстречу бегущим в полный рост цепям синих мундиров, который тут же залегали, начинали отползать и отстреливаться.

  Минутная передышка позволила нам с Вишневецким собрать вокруг себя человек двадцать, и мы ринулись вдоль по линии окопов, расстреливая, коля и рубя всех, на ком был синий мундир.

  Я нашел Стеценко у рации. Рядом с рацией валялись три мертвых лоялиста, к стенке окопа была прислонена винтовка с окровавленным штыком.

   - Поручик? Это тебя. 'Коробочка' вызывает.

   - Какая 'Коробочка'?

   - Да че-орт его знает, сам разбирайся!

  Трубка рации шипела и трещала, сквозь помехи пробился бодрый, почти дикторский голос, прерываемый каким-то грохотом и лязганьем.

   - Я 'Коробочка', ответьте 'Коробочке'!

  - Прием, говорит старший офицер сводного отряда имперских войск! Слушаю вас, 'Коробочка'!

   - Говорит командир роты сверхтяжелых панцеров! Передан в ваше распоряжение, по собственной инициативе выдвигаюсь на огневой рубеж для подавления бомбометов противника! Разрешите продолжать?

  Я ошалело посмотрел на Стеценко:

   - Рота тяжелых панцеров?!

  А в рацию сказал:

   - Действуйте, ' Коробочка'!

   - Понял, работаю! Конец связи! - этот бодрый, почти веселый голос настолько не соответствовал окружающему кошмару, что у меня затрещало в висках.

  А рация уже умолкла, подвесив в воздухе вопрос о неизвестно откуда взявшейся роте сверхтяжелых панцеров, о которых я и слыхать-то не слыхал никогда!

  У нас тут хватало проблем и без таинственной 'Коробочки', так что мы принялись очищать окопы от лоялистской нечисти.

  Нам помогало то, что тут и там офицеры и унтеры смогли сплотить вокруг себя людей и удержать отдельные участи линии обороны. С неожиданной стороны проявил себя Семеняка, который вместе с командиром пятиреченцев Демьяницей защищал штабной блиндаж и сумел взять в плен какого-то лоялистского уполномоченного.

  А за лесом, откуда лупили по нам бомбометные батареи, урчало и грохотало. Слышались звуки разрывов и пулеметных очередей. Лоялисты постепенно откатывались от наших окопов, испуганные происходящим в своем тылу, отстреливаясь и не давая нам высовываться и перейти в контратаку. Не больно-то и хотелось - я видел как на поле выкатился давешний колесно-гусеничный броневик, а следом за ним - еще и еще!

  Отступающие от окопов синемундирные пехотинцы выстраивались за броневиками, готовясь к новой атаке. Я себе слабо представлял, что мы можем противопоставить технике противника, даже бутылок с зажигательной смесью было раз-два и обчелся...

  Но окопы были очищены от неприятеля, и мы начали помогать раненым и считать убитых, а в лесу что-то загрохотало особенно сильно, и рация у Стеценко зашипела и выдала:

   - Говорит 'Коробочка'! Бомбометы уничтожены, имею повреждения! Прорываюсь к вашим позициям, прикройте огнем, тут полно синемундирной пехоты!

   - Вас понял, сделаем все возможное! Будьте внимательны - на поле легкая бронетехника!