Страница 28 из 133
Энью был гораздо талантливее её, но она точно была упорнее и сильнее. Не физически, и не в способностях, — это была сила, с помощью которой достигают таких высот, о которых остальные только мечтают. Энн оттолкнулась от камня, одним шагом преодолев расстояние между ними, и перешла в ближний бой, нанося удар за ударом по блокам или незащищённым местам. Она знала, что Энью готов к такому, но такой стиль был её единственным преимуществом, и он часто приносил ей заслуженную победу. Пару раз парень попытался перейти в контратаку, но она не давала ему это сделать, жёстко пресекая каждую попытку хлёстким ударом в открывшуюся брешь. Она не могла понять, чего он ждёт и на что надеется, тратя так много сил на оборону, но времени думать об этом не осталось, потому что Энн всегда заканчивала серию ударов броском или переходом в партер, где у соперника просто не оставалось шансов, а тут как раз подвернулся удобный момент. Энью пошатнулся от ещё одного удара, и она заметила, как его магия перешла в ноги, полностью оставив верх беззащитным. Это был самый лучший шанс закончить бой — Энн протянула руку, чтобы схватиться за куртку, но Энью вдруг выровнялся, словно этого и ждал, отбил руку, но не вниз, а вправо, оставляя её шею незащищённой. Энн тут же закрылась свободной рукой, но удара не последовало. Вместо этого она ощутила резкий, но лёгкий толчок в левую руку, когда соперник подпрыгнул и оттолкнулся от неё, перелетая за спину. Энью выпустил из одного колена половину оставшейся энергии, повернувшей его в обратную сторону, и нанёс сильный удар носком ботинка по позвоночнику. Энн вскрикнула, успевая перенаправить всю магию в спину только уже в падении, залечивая травму, и, потеряв чувствительность на несколько секунд, повалилась на землю. Энергии больше не осталось — она проиграла.
Левард быстро, всего за пару часов устранил повреждения, постоянно указывая на ошибки и недочёты во время дуэли, пока она лежала, подставив голую спину живительной энергии. Она подумала о том, что Энью и правда вырос со времени последнего экзамена. Они учились вместе, и девушка могла бы назвать его своим единственным и близким другом. Он всегда был рядом, поддерживал её, помогал учиться, и во многом благодаря ему она смогла успешно завершить курс. Белокурый, спортивный, выходец из богатой семьи — много кто на него заглядывался, но он не обращал внимания. Ей он нравился за трудолюбие, за смелость, достоинство и честность. Может, на него так повлиял недавний выпуск, а может, случилось что-то из ряда вон, но в последнее время он стал вести себя как-то странно, по-другому, не так, как раньше. Энн не понимала, что могло служить тому причиной, и это её беспокоило. Возможно, это «раньше» началось как раз с последнего экзамена.
Это воспоминание для неё было самым тяжёлым. На нём не могли помочь знания или умения, только характер, выдержка и воля. Но проверялось не это — проверялась готовность идти на риск, жестокость и умение переступать через принципы. С последним она не справилась. Это была проверка в реальных условиях, где действовало только одно правило: «убей или убьют тебя». У неё была хорошая память на лица — позже она часто вспоминала приговорённых к смерти заключённых, которых по одному выводили на арену — слабых, голодных, с торчащими скулами и рёбрами, обёрнутых в лохмотья и тряпьё. Для них это была возможность — возможность спастись от виселицы, убив всех десятерых детей-выпускников на арене. Они все дрожали, но не от страха — он давно выветрился вместе с кровью от ударов кнута и кусочками искорёженных о решётки и камни ногтей, а от озноба, тюремной сырости, пропитавшей их измождённые тела насквозь. Заключённые осознанно вызывались на бой, но на самом деле выбор, что они делали, был выбором между двумя смертями. Кто-то по-настоящему надеялся выиграть, оставляя хоть какую-то мизерную надежду, кто-то был психом, единственное удовольствие которому доставляет вид отрубленных частей тела, а кто-то просто хотел умереть быстрее, чем на то рассчитывает каторга. Как бы то ни было, человек двадцать обычно набиралось, и все они держали в руках наточенные мечи, в то время как маги были безоружны.
В тот раз пришлось ломать два пальца вместо одного — страх не давал сосредоточиться из-за близости того, что люди называют убийством, а здесь называли проверкой. Энью первым бросился в бой, увлекая остальных за собой, как настоящий лидер, и сразу схватился с несколькими преступниками, оттянув на себя в два раза больше человек, чем полагалось, тем самым облегчив задачу для Эннелим. Своего противника она разглядела в мельчайших деталях. Сморщившееся, искорёженное, с облупившейся кожей и большой коричневой родинкой на правой щеке старческое лицо, окаймлённое грязными длинными волосами и бородой, бывшей когда-то чёрного цвета. Он улыбнулся — наполовину счастливо, наполовину безумно, — сморщив лоб и щёки, смотря прямо ей в глаза, и раскинул руки, когда она одним точным движением наконец-то выбила меч из руки и безвольная, немощная оболочка врага упала на колени. Он принимал её победу, принимал свою смерть, но всё это не принимала она, продолжая стоять, не в силах пошевелиться, и отпускать остатки энергии в воздух, пока её не стало так мало, что колебания воздуха вокруг угасли. И тогда старик, ещё секунду назад бывший просто безвольным телом, напрягая последние силы, вскочил на ноги и двинулся за своим мечом прямо мимо Энн. Реакция сработала сама собой — сильный удар в шею ребром ладони переломал бедняге позвонки, и тело рухнуло на песок, зарыв ещё открытые глаза в жёлто-серый песок. Несколько секунд она просто стояла, осознавая свои невольные движения и то, к чему они привели. Её вырвало, она вытерла лицо рукавом, упала на колени и заплакала. Это был конец, безысходность, поражение от самой себя, от той, что не способна на сострадание. Где-то далеко прогремел гонг, оповещая об окончании экзамена. Краем глаза она заметила Энью, победно стоящего на другой стороне арены — вокруг него лежало шесть изломанных мёртвых тел.