Нечисть

-- ... Мам, а Морке сколько лет?

- Не знаю, лет триста-пятьсот, это у папы нужно спросить.

-- А Леньке?

- Леньке? Папа говорит, что три тысячи лет, как минимум, а может и больше.

- А тебе?

- Мне двадцать восемь. Тебе девять. Ты это хотел спросить?

- Нет.

- А что? Сколько папе лет?

- Нет, точнее да... но потом. Я знаю, что ему очень много. Мам... А вот эти люди хотели нас... меня убить?

- Все уже позади, сынуля, успокойся, мой дорогой... Никто уже...

-- Я знаю, что никто уже. Мам, а вот если бы меня убили - ты бы огорчилась?

- Что?... за... Гос... как тебе в голову такое...

-- Ну скажи... Тебе было бы плохо? Скажи по честному?...

Никогда Денис не сможет забыть то утро, те минуты: мать вздрогнула, и без того всегда бледная, цветом щек и лба стала похожа на свечной парафин, глаза ее распахнулись настежь, зрачки залили всю радужную оболочку, она страдальчески замычала сквозь сомкнутые губы, замотала кудрявой головой и вдруг замерла, глядя сквозь сына:

-- Мне теперь всегда плохо. Вот уже девять лет... И что бы не случилось, хоть так, хоть эдак, мне будет плохо. Всегда. И никак иначе. Проклята, проклята, проклята. - Мамин свистящий шепот испугал

Дениску, он не вдумывался в смысл всех слов, он только понял: ему девять лет и маме плохо девять лет.

- Мам, ты меня не любишь?...

Мать осеклась... внезапно прижала сына к себе, слезы потоком хлынули на Денискину макушку, она завыла в голос; Дениска крепился несколько секунд, но тоже - сначала захлюпал носом в маминых объятьях, а потом и сам уцепился за шею и в полную силу присоединился к маминым рыданиям.

Из соседней комнаты примчался, шурша обоями, Ленька, пристроился, приткнулся к ним сбоку, опасливо блестя на ворона фасеточными глазами, но Мор, против обыкновения, даже не пошевелился

- так и сидел нахохленный и надменный, у себя на насесте, да сердито смотрел в единственное не зашторенное окно, где в вязком сером мартовском дне бултыхался небольшой лоскут веселого синего неба.

* * *

Петербург, совсем не такой волшебный, как на открытках, показался Денису мокрым, серым, запущенным... И бедным, в сравнении с Москвой... И сонным, в сравнении с ней же... Но через несколько месяцев разочарование нищетой и неуютом постепенно сошло на нет, забылось, а еще через пару лет не было у Санкт-Петербурга более горячего патриота, чем Диня Петров, учащийся физико-математической гимназии в"--30, что на Васильевском острове. А жили они в самом центре, в старинной петербургской квартире с окнами прямо на Марсово Поле. По слухам, в том же доме жил

Алексей Герман, но Петровы ни разу его не видели.

Мать по-прежнему нигде не работала, но уже не сидела дома затворницей, как было, пока Денис был маленький, а отлучалась надолго, в магазины, в музеи. Но в темное время суток за пределы квартиры она выходила только в исключительных случаях, и только в сопровождении своего брата, дяди Славы, который приехал в Питер откуда-то из провинции и жил холостяком в соседней квартире. Был этот дядя Слава чрезвычайно молчалив, и обликом гораздо больше походил на папу, чем на маму: кряжистый, плотный, с небольшой головой посреди необъятных плеч, но сантиметров на десять выше отца. Дениска, пока был помладше, часто ревниво думал - кто из них сильнее, дядя Слава, или отец, болея, разумеется, за отца, но никогда они не мерялись силой и не боролись. А дядя Слава вроде бы устроился работать к отцу, во всяком случае - подчинялся ему беспрекословно. И маму слушался...

Одно время он, по маминому настоянию, стал всюду сопровождать Дениса, но уже учась в седьмом классе, Денис заартачился и запретил дяде Славе ходить за ним тенью, у него Морка есть. Денис помнил, как по этому поводу раздраженно шептались предки, но в конце концов все осталось так, как хотел Денис. Вообще он заметил, что с каждым годом ему становится все легче отстаивать перед родителями свою точку зрения, что все чаще родители соглашаются с ним, даже если не согласны. Но в случае с охраной в лице маминого брата даже и возражений особых не было, во всяком случае, со стороны отца. Обстановка, как понял из их разговоров Денис, была спокойная и на улице и дома, не в пример Москве. Только дважды за все эти годы в Ленькины сети попалась добыча: выжившая из ума кикимора из соседнего дома, ушедшего на капремонт, и навка, невесть как попавшая на невские берега из Приднепровья. Отец лично допросил тварей и узнав от них, что смог, отдал обратно Леньке.

Когда ему исполнилось тринадцать, отец, прерываемый мамиными репликами, объяснил ему, что он,

Денис - особенный чел, уникальный, и его ждет очень важная миссия, которая перестанет быть для него секретом, как только он достигнет совершеннолетия, станет взрослым (на вопрос когда - отец замялся и сообщил, что в районе восемнадцати лет, чуть раньше или чуть позже, на рубеже тысячелетий). Но в мире существуют очень нехорошие силы, нечисть, колдуны, которые не хотят, чтобы порядок на земле менялся в лучшую сторону, поэтому они ищут того, в чьих силах будет этот порядок изменить. То есть ищут его, Диониса, пока он не стал еще взрослым и пока еще есть возможность затормозить неизбежный ход истории. Нет, их силы не меньшие, а гораздо большие, чем у этой поганой нечисти, но слишком многое сосредоточилось именно на нем, Денисе... и тот... о котором Денису предстоит узнать (и возрадоваться великой радостью), ... сам непосредственно не может придти на помощь, но действует через своих представителей... В общем, придет пора и Денис все узнает... Денис тогда пожал плечами но любопытствовать дальше не стал: он уже научился не доверять причудам взрослых. Главное, что он мог гулять где ему заблагорассудится и сколько угодно, заниматься тем, что ему нравилось, в общем - жить, не ведая забот важнее школьной учебы. Всюду в поле зрения за ним следовал ворон Мор, но против его присутствия Денис как раз и не возражал.

Однажды под вечер, на Шуваловских озерах, где Денис любил позагорать и поглазеть на девочек топлесс, на пустынном берегу он наткнулся вдруг на человека с собакой. Хозяин был нехорошо пьян, а собака - накачанный мышцами и злобой питбуль, мальчик, без поводка и намордника бежал впереди и явно искал объект, на котором можно было сорвать злобу из-за поведения дурака-хозяина. Питбуль бросился на Дениса, но тому даже и не понадобилось ничего делать, чтобы нейтрализовать пса: Мор двумя ударами клювом убил его, пробил череп и успел сожрать почти весь мозг, прежде чем пьяный хозяин врубился, что собаки у него больше нет... Денис, дабы не светиться, тогда "сделал ноги", с