Нечисть

Моркой на руках, и тем самым спас от него собачьего хозяина, однако пришлось все рассказать родителям и отец с дядей Славой полдня рыскали потом, чуть ли не носами роя прибрежный песок, чтобы убедиться в случайном характере происшедшего...

* * *

В четырнадцать лет Денис ощутил в себе нечто новое -- прикольное и необычное. Он научился вызывать (или создавать, он еще сам не разобрался) специальных мух, видом как настоящие, только крупнее, но самостоятельно не живущие и ощутимо теплые...

Отец, как всегда после обеда, прикрыл лицо газетой и засвистел, забулькал. Мать покрылась вместо чадры макияжем и в сопровождении дяди Славы отбыла в город, по магазинам. Денис убедившись, что отец спит, и что сила за неделю накоплена достаточная, сосредотачивается - и рой мух, голов этак на сто пятьдесят, уже гудит перед ним довольно компактным комом... Главное чтобы поблизости не было этих обжор -- Морки и Леньки... Мухи, по команде Дениса, выстраиваются цугом и начинают с периодичностью примерно в пятнадцать секунд пролетать возле отцовской головы. Раз, два, три, четыре... Денис пыхтит от напряжения: уже в сотый раз, если не более, жужжащая лента донимает отцовский слух, а тот - знай себе похрапывает... И вдруг - отец выбрасывает руку и весь караван моментом сплющивается об его ладонь в мягкую, серую, сырую на вид котлету. Отец не открывая глаз, но всегда точно швыряет эту котлету Леньке, который давно уже наворачивает по стенам круги в предчувствии поживы... Дальше неинтересно: отец ухмыльнется, пойдет в ванную, а ему опять копить силы, дней пять как минимум, прежде чем он сможет повторить забаву, или придумать что-либо другое путное...

* * *

Все совпало в тот год: выпускной класс, шестнадцатилетие, финансовый кризис с дефолтом, первая любовь...

Естественно, что это была одноклассница, очень красивая, по мнению Дениса, блондиночка, худенькая, высокая, продвинутая. Со всеми другими девицами Денис ощущал себя легко и ровно, а рядом с Никой - робел и нервничал, шутил деревянно, краснел чаще обычного. Его любовь звали по паспорту - Вероника, но она требовала, чтобы сверстники называли ее только второй половинкой ее имени. (Дома же - напротив: замшелые родители звали ее Верой, а хуже того - Верочкой). В девятом классе Денис специально донимал и дразнил ее Верой, в десятом - не замечал, увлекся историей и интернетом, а в одиннадцатом, сразу же после летних каникул, в сентябре, увидел новыми глазами и влюбился по уши.

К тому времени Денис вырос до ста восьмидесяти сантиметров и, к своему великому огорчению, остановился в росте. Был он по прежнему огненно-рыж, отчаянно конопат, но в правильных и привлекательных чертах лица его пряталось нечто, не позволяющее прикалывать его и дразнить.

Может быть жесткая линия губ, хищная даже во время смеха или улыбки, может быть полное отсутствие страха в больших зеленых глазах... По физической кондиции он ничем примечательным из сверстников не выделялся: худой, в перспективе - широкоплечий, чуточку сутулый, но все равно стройный... Стригся аккуратно и коротко, иногда, когда особенно допекал математик, их классный руководитель, надевал пиджак и галстук, но предпочитал свитера и модные мешковатые штаны с накладными карманами.

- Ника, слушай...

-- Слушаю, Петров.

- Что ты сегодня делаешь? После уроков?

- Книжку учу. "Арифметику" Магницкого.

- Нет, ну правда?

- Истинный крест. Я ботан, у меня, если не доучусь, конкретные ломки. А что ты хотел?

- Ну... По шаверме - и в Русский музей. Давай сходим?

- Ах, вот значит, зачем ты подходил к Мухиной и Лерберг. Они отказались и я следующая по счету и привлекательности! После Лерберг и Мухиной! Да?

Бедному Денису Мухина вовсе не казалась привлекательной, и Лерберг тоже, он походил к ним и спрашивал что-то для отвода глаз, и после такой трактовки смешался и окончательно покраснел.

- Ну что ты молчишь? И видел ли ты новые ценники на шаверме? У меня лично дефолт в бюджете. -

Денис почуял близкое согласие и воспрянул духом.

- Нет проблем на сегодня, сударыня, мой кошелек полон. Пойдем?

- Надо сообразить... Мама просила меня не задерживаться, потому что к зиме мы с ней собирались связать миленький чудненький коврик...

-- Какой коврик, до зимы далеко, сто раз успеешь. Так идем?

- Идем. Только чур я буду есть шаверму без лука! Договорились?

- Ладно. Значит, мотаем физру и уходим, -- предложил Денис, развивая успех. Он снова почувствовал себя решительным и сильным.

- Аск... Только чур ты тоже будешь есть шаверму без лука! На всякий случай.

- А..., заикнулся было Денис, потом вдруг сообразил, потом вдруг спохватился, что его мыслительная деятельность проходит на глазах хихикающей Ники и снова покраснел, медленно и густо...

Времени было полно и они двинулись пешком, сначала по Среднему проспекту, потом сквозь парк, возле ДК Кирова, на Большой проспект, потом через несколько линий на набережную, через мост лейтенанта Шмидта... В начале пути Денис собрал всю свою силу и мысленно (научился за последний год) стал сигналить Мору, чтобы тот не мелькал перед глазами. Ворон, похоже, услышал и перемещался сзади или по крышам.

-- Как всякая уважающая себя феминистка, я просто обязана записать эту шаверму к себе в долговую книгу...

-- Да брось ты на фиг! Какая ерунда! Лучше ты меня когда-нибудь угостишь, раз феминистка...

-- ... Но, честно говоря, все стало так хреново. Мама уже работу потеряла, отца вот-вот сократят... А твои где работают?

- Мама не работает, а отец... не знаю. Он говорил, да я забыл название их конторы. Что-то связанное с нефтегазовыми комплексами.

- Нефть - это круто. Ты куда после окончания школы?

- В универ, куда еще?

- В какой именно, сейчас полно универов?

- В старейший, который ЛГУ. На матмех.

- Фи. А я в Политех... -- Денису мгновенно захотелось перерешить и также поступать в Политех, чтобы учиться вместе с Никой...

Ника замечательно рисовала, вдобавок она с первого класса занималась живописью и кое-что, как она выразилась, в красках понимала. Поэтому ходить с ней по музею было очень интересно, она показывала и объясняла Денису такие вещи, о которых он сам бы не даже и не задумался. Например, не было ни одной картины, из тех, что они видели, где луна была бы изображена в правильной пропорции, всюду она была в разы больше, чем должна бы...