Голодная

— На, принимай подарочек. Подраненный малек, но жить будет. Но не долго, — чернобородый хохотнул. — С нашей Катериной лучше не связываться.

— Кто это? — испуганно проговорила Шерил, подбирая под себя ноги. Миша спиной загораживал бесчувственное тело.

— Хахаль твой. Кто ж еще? Семен, оставь им фонарь, — расщедрился довольный Миша. — Пусть напоследок насмотрятся друг на дружку.

Макс ничком лежал на животе. Шерил, сдвинув в угол мешающие чурки, осветила его фонариком, не сразу заметила кровь в черных спутанных волосах. В области левой лопатки на куртке заметила рваную полосу. Тронула рукой, почувствовал, как напряглось, подобралось его тело.

— Это я, — шепотом сказала Шерил.

Он выдохнул, расслабился. Медленно сел, держась одной рукой за голову.

— Лошадиный пот.

— Что? — переспросила Шерил. Должно быть, он сошел с ума, подумала она. Столько ударов по голове не выдержит ни один человек.

— Запах лошадиного пота, — повторил Макс. — Его не было, когда я приходил сюда днем. Значит, лошадь появилась потом. Значит, приехал кто-то третий. Я здорово просчитался.

— Ну да, поздно вечером к этим бородатым козлам приехала какая-то злая тетка. По-моему, Кудлатый ее боится.

— Значит, меня подстрелила какая-то злая тетка. Старик будет смеяться надо мной полгода, — усмехнулся Макс.

Он встал, забрал у Шерил фонарик, осмотрел баню.

— Помоги, — подозвал он девушку. Левая рука у него отказывалась подниматься выше груди и, сделав несколько попыток снять одежду самостоятельно, он позвал на помощь.

— Что там? — спросил он у Шерил, когда она ни сколько не жалея, грубо стянула с него футболку. Красная полоса на огромной шишке за ухом продолжилась на лопатке. Крови не было, раскаленная пуля, задев череп по касательной и продолжив свой путь вдоль лопаточной кости, разрывая кожу, тут же ее прижигала. Выглядело все жутко, но не опасно.

— Если от удара пули о голову не начались необратимые изменения мозга, то он этого ранения ты точно не умрешь.

— Посмеюсь над твоей шуткой потом, когда не будет так больно. Сейчас я прилягу ненадолго, а потом мы будем думать, как отсюда выбраться.

Макс по-хозяйски свободно и уверенно вытянулся на верхней полке, подложив под голову свернутую куртку. Шерил безмолвно пристроилась у него в ногах. Появилась надежда.

— Шерил, — глухо окликнул ее Макс.

— Да?

— Эти типы к тебе прикасались?

— В каком смысле? — не поняла Шерил. Вопрос показался ей странным. Конечно же, они к ней прикасались, когда силком вели ее сюда.

— Они тобой уже попользовались? — совсем не деликатно пояснил он свой вопрос.

— Нет, — у Шерил стиснуло горло, она кашлянула, продолжила, — Не успели. Не было связи. Потом собирались поделить на двоих. Ждали какого-то разрешения Петровского.

Макс молчал. Тишина стала давить на уши.

— Ты знал, как они собирались со мной поступить? — спросила Шерил, не дождавшись сочувствия.

— Догадывался, — равнодушный голос в темноте.

— Я видела, как ты уходил. Ждала тебя весь день. Потом Кудлатый сказал, что ты уплыл по реке. Я перестала ждать. Почему ты вернулся?

— Не знаю. Не спрашивай.

Разговаривать стало не о чем. Шерил практически на ощупь перешла в предбанок, попыталась уснуть. Из бани ни доносилось не звука.

Только подскочив от металлического лязга, разрывающего барабанные перепонки, Шерил поняла, что спала. Миша колотил ржавой железякой по прутьям решетки.

— Жратву принимайте, — гаркнул он, когда увидел в окне Шерил. Сунул ей в протянутые руки мятую буханку хлеба, кусок домашнего сыра, надтреснутые вареные яйца.

— На весь день. Воду из бочки попьете. Как там твой дружок, живой?

— Да. Плохо ему. Может, дадите бинты, анальгетик какой-нибудь? — Шерил специально преувеличила плохое состояние Макса.

— Обойдется. На какой хрен его лечить, если все равно он не жилец?

— Почему тогда сразу не убили? Продукты переводите? — поинтересовалась Шерил.

— Надо значит так. Уж больно он важная птица, убедиться надо, что он — это он. Тебе-то что с того? Не жена ты ему. Ты с нами поживешь еще, уж больно приглянулась Семену Кудлатому. Здесь, на стоянке жинок нам до зимы заменишь.

Чернобородый отошел. Шерил проследила за ним взглядом, пока он не скрылся из виду. Через оконце было видно только лес вдоль реки, да стену сарая. На фоне сарая мелькнул и пропал лошадиный хвост. Коротко прогрохотал настил под копытами. Кто-то уехал на коне.

Дождя не было, но небо низко весело над лесом, обещая, что дождь вскоре начнется. Шерил разложила снедь на лавке. Захотелось пить, при этом не хотелось встречаться с Максом. В душе распустилась во всю мощь глупая обида. Знать, что тебя отдали, как овечку на закланье, было унизительно. Вдобавок Шерил злилась на себя. Ждать благородства от человека, который ее купил, изнасиловал, и пользует как личную проститутку, было огромной ошибкой.