Голодная

Собака забавно наклонила голову, рассматривая девушку, переступила передними лапами, задрала морду вверх и вдруг звонко залаяла. Шерил зашикала на собаку, замахала руками, пытаясь заставить ее замолчать. Сгребла рукой лесную подстилку, кинула ей в морду. Лайка лишь задорно забегала вокруг девушки кругами, не переставая заливисто лаять.

Из-за деревьев выступили два грузных бородатых мужика. Оба одинаково одетые в камуфляжные костюмы, в высоких сапогах. За плечами у них торчали тусклые приклады карабинов. Первый, постарше, с проседью в черной бороде, с маленькими глазками под кустистыми черными бровями, подошел к Шерил почти вплотную и бросил через плечо своему напарнику.

— Я ж, говорил, сами придут, ежели выживут. Идти-то все равно больше некуда — на востоке топь кругом.

Второй мужик, с русой, давно не стриженой шевелюрой, заулыбался, обнажив кривые, желтые от табака зубы.

— Ну, Миша! Ну, ты даешь! Как в воду глядел!

— Ну, что девица, говори, где твой хахаль? — обратился он уже к Шерил.

Настороженно глядя исподлобья, Шерил поднялась на ноги. Макс оказался прав. Их искали не добрые люди. И нашли. Она завела руку в карман, нащупала пистолет. Прямо в кармане, направив ствол приблизительно под ноги ближнему мужику, нажала на курок. Пустой сухой щелчок. Второй раз нажать на курок не успела. Чернобородый, не раздумывая, сильно толкнул ее в грудь, заставив сделать шаг назад. От резкого тычка она не удержалась, хватая руками воздух, плюхнулась на мокрую хвойную подстилку. Мужик, придавив ей правую руку к земле тяжелым сапогом, склонился над ней, похлопал ладонью по карману. Сразу же обнаружил пистолет.

— Не научил тебя хахаль, как оружием пользоваться, — презрительно сплюнул под ноги чернобородый. — Знать, за дуру держит. Скажешь, где он?

— Может, она одна дошла? — предположил второй.

—Да не, — проговорил Миша. — Городская девка почти трое суток одна в лесу? Целая, невредимая и идет в правильном направлении? Не смогла бы. Она точно с этим была, солдатиком с самолета.

— Ну, скажешь или нет?

— Он ушел, меня бросил, — выдавила Шерил.

— Три дня тащил, а потом бросил? — не поверил Миша.

Шерил пожала плечами.

— Давно ушел-то? — русый приподнял мешок, на котором сидела Шерил, разглядывая землю под ним. — Недавно. Смотри, Миша, хвоя-то под мешком мокрая.

— Здесь где-то крутиться, вынюхивает, — Миша огляделся вокруг.

— Оружие есть у него? — Миша тряхнул Шерил за плечи так, что она затылком больно приложилась о ствол дерева.

— Я видела только этот пистолет, — ответила она.

— Сымай ботинок.

— Зачем?

— Сказано сымай, значит — сымай! — повторил Миша. — Кудлатый, подсоби.

Русый мужик присел перед Шерил. Мокрые шнурки плохо поддавались толстым пальцам. Не сумев развязать узел на правой ноге, мужик зло сплюнул, взялся за левый ботинок, как и с правым — потерпел неудачу. Выдернул из-за голенища грязный нож с широким лезвием, полоснул по шнуркам. Миша, не теряя время, развернул спальный мешок, вытряхнул из него бутылки. Увидел водку, расплылся в улыбке.

               Не мешая, но и не помогая снять с себя обувь, Шерил потрясенно смотрела перед собой. Макс сейчас придет. Придет и заберет ее. Он не бросит ее. Не оставит этим лесным чудовищам. Вдруг, словно какой-то добрый волшебник решил исполнить ее желание, вдалеке она разглядела лицо Соболевского. Вовремя подавила в себе порыв позвать на помощь, вспомнив, что он безоружен. Макс безучастно замер метрах в пятидесяти от них, среди молодых сосенок. Они полностью скрывали его, пушистыми от нежно-зеленой хвои, молодыми ветками. Взглянув на нее с сожалением, он медленно прикрыл глаза, будто прощаясь, и бесшумно растворился за деревьями.

— Ну вот, подарочек твоему хахалю оставим, — Миша водрузил ботинок Шерил на обгорелый пень. — Дадим ему знать, что ты не прогуляться отошла. За тобой вернется, мы его и возьмем.

— Тронулись.

Кудлатый пошел первый, свистом подозвал собаку, скинул с плеча ружье, взвел курок. Прихрамывая от колючих иголок, врезающихся в ступню при каждом шаге, Шерил в одном ботинке заковыляла вслед. Чернобородый Михаил шел замыкающим, взвалив на спину спальный мешок со всем содержимым.

Подгоняя Шерил, они уже через полчаса вышли на берег узкой речки. Там, среди деревьев на вытоптанной поляне сиротливо пристроилась избушка. Почерневший от времени сруб, с двухскатной крышей. Подобие террасы под навесом охватывало дом с двух сторон. Дальний угол террасы, наглухо заколоченный с торца досками, занимала синяя двухсотлитровая бочка. Черный шланг, толщиной в палец, тянулся от нее к стоящему тут же новенькому дизельному генератору. Он него в дом, через дыру рядом с дверью нырял толстый провод. Третья сторона дома, до самого верха, во всю ширину была закрыта аккуратно сложенной поленицей. Удлиненная крыша дома защищала дрова от дождя. Перед домом, меж двух сосен, втиснулся двухметровый стол с лавками по обе стороны. Слева, метрах в десяти от избы находился сарай пять на три, грубо сколоченный из не струганных досок. К нему прислонились трехметровые шесты. На гвоздях, вбитых в стену, висели смотанные сети, мотки проволоки, ржавые капканы. Ближе к воде стоял еще один сруб, поменьше, боком к своему старшему брату. Две перевернутые деревянные лодки лежали на берегу, выставив на показ, глянцевое от дождя, смоляное дно.