Голодная

Скинув ненавистные ботинки, Шерил спустилась к кромке воды. Мягкая хвоя лиственницы приятно пружинила под усталыми ногами. Тронула босой ногой черный глянец. Вода приятно охладила пальцы. Шерил вдруг подумала, что Макс долго не выныривает.

— Макс!

Одним движением, через голову, она стянула куртку, не глядя, отбросила ее на берег и забежала в воду. Нырнула. Вода больно, неприятным холодом, кольнула открытые глаза. Ничего не видно. Черная вода, как зеркало отражала вечерние лучи солнца, не давая им проникнуть вглубь. Шерил вынырнула, отфыркиваясь, оглянулась вокруг.

— Макс!

Соболевский, словно нильский крокодил, бесшумно выплыл из-за камышей.

— Здесь я. Зачем ты залезла в воду в одежде?

Шерил смутилась. Не отвечая, развернулась к берегу. Уже на суше отжала, как могла распущенные волосы. Вода ручьями стекала с тела. Такая приятно-прохладная сначала, и отвратительно-холодная сейчас.

— Мог бы и предупредить, что плаваешь, как подводная лодка в автономном плаванье.

— Так ты бросилась меня спасать, — Макс чуть слышно рассмеялся. Он остался стоять у берега, по пояс в воде, плавными движениями рук создавая вокруг себя небольшие волны.

— Человек сразу козлом рождается, или все-таки становиться со временем? —довольно грубо поинтересовалась Шерил, пытаясь унять дрожь, чувствуя, как кожа покрывается мурашками от холода.

— Не простой вопрос. Думаю, все зависит от окружения, в котором он живет, — не переставая улыбаться, ответил Макс.

Шерил отвернулась, пытаться его задеть, все равно, что пробить головой бетонную стену. Стянула мокрые джинсы, кофту. Белье снимать не стала, надела единственную свою сухую вещь — камуфляжную куртку. Старательно развесила сырую одежду на ближайших ветках.

В лесу вечер наступает рано. Деревья заслоняют собой закат, и сумерки начинают медленно сгущаться вокруг тебя. Шерил устало уселась под дерево, спиной прислонившись к стволу, обхватив себя за колени. Август в Сибири — месяц перемен. Днем температура легко может превышать летние нормы, а ночью опускаться градусов на двадцать ниже. Сырость от тумана только добавляла неприятных ощущений.

Соболевский, склонившись над поверхностью воды, осторожно отмыл волосы и лицо от остатков запекшейся крови. Вышел из воды. Обтерся собственной футболкой, надел штаны. Помахал, разогреваясь, руками. На голом торсе отчетливо проступил черный кровоподтек на ребрах с левой стороны. Раскрутил сверток из спального мешка. Разобранный спальник протянул Шерил.

— Залазь, спасительница, еще не хватало, чтоб ты простыла.

               Не дожидаясь повторного приглашения, она тут же нырнула в мягкое, теплое нутро.

— Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и хуже. Сотрясение мозга и ушиб ребер, небольшая слабость от потери крови, — Макс хмыкнул. — Давненько мне так не доставалось.

— Мы можем развести костер?

— Можем, но не будем. Я не готов пока встречать гостей. Ешь лучше печенье.

Макс обошел вокруг лиственницы приютившей их, обламывая, пушистые от нежной хвои, ветки. Выстелив ими подобие матраса, он одел оставшуюся одежду, натянул на глаза капюшон, и, скрестив руки на груди, вытянулся на лесной постели.

— Мне надо немного поспать, иначе завтра я не смогу идти. Не спи, сколько вытерпишь, когда сил терпеть не останется — разбуди меня. Шерил, хочу тебе сказать, ты молодец, хорошо держишься. Не всякий мужик справится. И спасибо за попытку меня спасти. Я оценил.

Не зная, как реагировать на этот сомнительный комплимент, Шерил посчитала правильным ответить Максу презрительным молчанием. Сейчас она была уверенна, что пыталась спасти его, только потому, что без него не выберется из тайги.

Но тогда, когда бросилась за ним в воду, она думала не о себе. На самом деле, она была в растерянности от своих чувств. Как только ему угрожала опасность, она, не раздумывая, спешила на помощь. Едва угроза исчезала, ненависть к нему возрождалась с новой силой. Что это? Женский инстинкт — спасать слабых? Врожденный инстинкт, который оказался сильнее всех моральных норм, принципов и убеждений? Возможно и так. Или все-таки, страх остаться одной в этой глуши перевешивал ненависть к своему насильнику? В этом случае неизвестность в тысячу раз была страшнее, чем общество ее врага.

В лесу начиналась ночь, небо над озером было еще в бледных оранжево-розовых тонах, а из-за деревьев уже выползла непроглядная тьма. Шерил подтянула спальник ближе к Максу. В наступающей темноте он вдруг оказался единственным предсказуемо безопасным живым существом на многие километры вокруг.

В темноте у человека обостряется слух, и звуки, на которые не обращаешь внимание при свете, ночью кажутся жизненно важными. Стук упавших шишек, слышится, как мягкий топот волчьей стаи. Едва ощутимый шелест крыльев пролетевшей совы кажется прыжком рыси, а треск ствола, покачнувшейся от ветра сосны, представляется сломанной веткой под когтистой лапой медведя.

 Не представляя, как можно уснуть при таких обстоятельствах, Шерил до рези в глазах всматривалась в кромешную тьму. И когда колючие верхушки деревьев вдруг прорисовались на фоне неба, она не сразу поняла, что это выплыла на прогулку ночная царица — белобокая луна. Во всем своем великолепии, окруженная перемигивающейся свитой, она по-царски великодушно залила лес серебристым сиянием. Озеро, словно огромное зеркало, на безветренной глади повторило рисунок ночного неба. Лесная ночь распустилась во всем своем таинственном очаровании.