Голодная

Через боль, раздирающую все тело, она почувствовала, как чья-то рука прижала и удерживает ее голову на чем-то мягком.

Рев двигателя достиг невыносимых высот. С пронзительным скрежетом, в одно мгновение, напротив Шерил, образовалась рваная, вытянутая дыра. Будто гигантский консервный нож вскрыл самолет. Салон тут же заволокло сломанными сосновыми ветками. Раздался удар, самый сильный. Тело Шерил с сумасшедшей силой бросило вправо. Заклепки, крепившие ремни к борту не выдержали нагрузки и с легким металлическим хрустом, не различимым в остальном лязге, вылетели из своих гнезд. Она успела понять, что правое плечо уже ни что не держит, и потеряла сознание.

***

Боль. Темнота.

Открыть глаза.

Темнота. Боль.

Тишина и покой. Шерил не поверила. Так не бывает. Боль четко давала знать, что смерти еще не удалось добраться до мозга. Тогда почему так темно и тихо? Шерил медленно, не шевелясь, попыталась прочувствовать свое тело. Болела голова, плечи, живот, спина, руки, ноги. Было тяжело дышать. И было темно. Поднесла руку к глазам, или только показалось, что поднесла? Я ослепла! В панике Шерил дернулась, прикоснулась к лицу. Руки наткнулась на что-то мягкое, неживое, сгребла в кулак, отшвырнула в сторону. Спальный мешок. Темнота. Маленькие серебристые точки весело перемигивались перед глазами. Шерил закрыла глаза, сосредоточенно вздохнула, открыла еще раз. Точки никуда не делись. Звезды. Равнодушные, счастливые в своей красоте и такие далекие. Облегчение накатило волной. Она осталась в живых.

За разбитым бортом стояла теплая, душная таежная ночь. Глаза привыкли к темноте, но света от звезд через рваную дыру в боку самолета было недостаточно, его едва хватало отличить вверх от низа. На ощупь Шерил выпуталась из остатков ремней. Фюзеляж самолета завалился на левый борт. Тишину изредка прерывали негромкие потрескивания, скрип жести и вздохи ветра, залетавшего в дыру и приносившего с собой запах гари вперемешку с запахом сосновой хвои.

— Эй, есть кто живой? Максим? — почему-то шепотом позвала Шерил. В горле саднило, видимо, я все-таки кричала, подумала она. Идти в полный рост в такой кромешной тьме было невозможно. Ребра самолета теперь оказались под ногами, не позволяя свободно ступить и шага. Девушка опустилась на четвереньки. В правом плече стрельнуло болью. Шерил крикнула еще раз, в надежде на ответ. Никто не отозвался.

Передвигаться на ощупь было жутко. Вспомнился фильм ужасов, где главная героиня, выбираясь из темного подвала, вляпалась в вынутые кишки своей подруги. Буду ждать рассвет, решила она. А вдруг Макс еще живой, и ему нужна помощь? Но я же хотела его смерти, напомнила она себе, и все случившееся — полностью его вина. А еще он держал мою голову и подсунул спальник за спину, чтоб смягчить удары.

— Господи, ну зачем мне столько совести? — вопросила она в темноту и по сантиметру, стараясь не обращать внимание на боль в плече, начала обшаривать пол вокруг себя.

Рассудив, что если его вырвало из ремней, то тело должно было откинуть в сторону кабины, и, сориентировавшись относительно пробоины, она поползла на поиски. Ладони то и дело натыкались на твердые, угловатые предметы. Колени повторяли пройденный путь, добавляя синяков.

Задев его за пальцы, она не сразу поняла, что это. Рука была теплая, сухая и безвольная. Проверила пульс. Не смогла найти вену. На ощупь продвигаясь вверх по руке, перебарывая боязнь обнаружить доказательства смерти, Шерил добралась до его шеи. Кончиками пальцев влезла во что-то теплое и липкое. Руки затряслись от нехорошего предчувствия. Пересиливая ужас и брезгливость она наклонилась к его лицу, затаила дыхание и почти сразу осознала на своем лице касание теплого воздуха. Живой!

В полнейшей темноте довольно не легко было определить, откуда взялась кровь. Миллиметр за миллиметром, перебирая волосы, она прощупала его голову. Наткнулась на рану за ухом. Уложив его голову себе на колени, зажала рану рукой, останавливая кровь. Обессилено замерла. Адреналин постепенно растворился в ее артериях, и Шерил погрузилась в забытье.

 Рассвет наступил как-то внезапно. Все вокруг враз сделалось серым, мутным. Звезды пропали и по небу размазались грязные тучи. В воздухе повисли мелкие холодные клочья то ли тумана, то ли моросящего дождя. Шерил передернулась в ознобе. Макс по прежнему лежал, не двигаясь, лишь размеренно поднималась грудь. В слабом свете, стало видно, что кровь остановилась, черной коркой покрыв пол лица. А если он вообще не очнется? Шерил проверила рукой по его щеке, тихонько потрясла за плечо.

— Макс?

В ответ он слабо шевельнулся, рукой потянулся к своей голове.

— Слава богу, — с облегчением произнесла Шерил, перехватывая его руку на пол пути. — Лучше не трогай.

— Что у меня там? — вяло поинтересовался Макс не поднимая век.

— Понятия не имею, но кровь уже не льет, мозги не вываливаются.

Он хмыкнул, тут же скривился от боли. Медленно приоткрыл глаза, обшарил взглядом сидящую перед ним Шерил.

— Ты цела?

— Если не считать того, что все мое тело — один сплошной синяк, то — да.

— Хорошо.

— Что в этом хорошего? — взорвалась Шерил, обрушив на него скопившееся напряжение. — Мы чуть не погибли! То, что мы живы — случайность! Мне холодно, мне больно и страшно! Я хочу домой! Если бы ты не затащил меня в этот проклятый самолет, я бы сейчас сидела дома, а ты бы подох здесь, как собака! Вот тогда было бы все хорошо!