Голодная

Господи, как же хорошо! Мягко, тепло. Под ладонью Шерил чувствовала мышцы пресса. Горячая, упругая кожа обжигала. Непроизвольно Шерил провела рукой по его животу, ощущая пальцами, как напряглись и без того твердые мышцы.

— Лучше не шевелись. Могу не сдержаться, — совсем не сонным голосом, сказал Макс. Шерил тут же отдернула руку. Вытянулась столбиком, стараясь дышать, как можно реже. Через минуту все тревоги отступили, веки устало закрылись, и под грозную колыбельную ревущих двигателей она погрузилась в сон.

***

Какое-то чувство на уровне подсознания заставило девушку открыть глаза. Ей показалось, что она спала всего пару мгновений. Макса рядом не было. Шерил свободно вытянулась, разлеглась, край спальника загнула, получилась импровизированная подушка. Закрыла глаза, рассчитывая, что теперь то ей ничто не помешает выспаться. Прошло несколько минут. Смутное беспокойство не давало заснуть. Приподняв голову, она осмотрелась. Вокруг ничего не изменилось. Силуэт Макса мелькнул в приоткрытой двери кабины. Двигатели! Их размеренный гул сменился каким-то постукиванием, побрякиванием. Выбравшись из спальника, Шерил направилась в кабину. Не успела она взяться за ручку двери, как навстречу выскочил Макс.

— Макс, что происходит?

— Сядь и пристегнись, — резко ответил он. — Быстро.

Шерил, без лишних разговоров, плюхнулась на скамейку. С трудом защелкнув карабин, она схватилась за поручни. Где-то за бортом раздался приглушенный хлопок, в салоне запахло гарью. Стало страшно. По телевизору регулярно сообщалось о разбившихся самолетах. Шерил не горела желанием попасть в эту статистику. Макс сел рядом с ней, тоже пристегнулся. Внимательно посмотрел на Шерил долгим взглядом. Заговорил размеренным, спокойным тоном.

— Двигатель заклинило, он загорелся. Так бывает. Летим на одном. До ближайшей полосы не дотянем, сгорим. Мы сейчас над тайгой. Пилот опытный парень, хочет попытаться сесть в просеку. Но, не уверен, что получится. Вот так.

— Когда кому-то желаешь смерти, то надо находится от этого человека так далеко, как только можно, чтобы судьба случайно не зацепила и тебя, — чуть дрожащим голосом, ответила Шерил.

Макс хмыкнул, кивнул, соглашаясь.

— Если хочешь, можешь закричать. Люди часто орут перед гибелью. Наверное, хотят докричатся до бога. Или может быть, хотят отпугнуть смерть?

— А ты? Ты, не хочешь заорать? — в голосе Шерил проскользнули истеричные нотки.

— Нет.

— Ты совсем ничего не боишься?

— Может и боюсь, пока не знаю, — Макс пожал плечами. — Расскажи, почему боишься умереть ты?

Шерил задумалась. Неожиданный вопрос. Никто не думает почему страшно умирать. Страшно и все тут. Неважно от чего и когда. Сама природа заложила в наш мозг этот страх. Любое живое существо боится смерти на уровне инстинктов. Иначе жизнь теряет смысл. Мало кто может о себе сказать, что любит жить, но все же живет. Потому что боится умереть. Почему? У всех разные, выстраданные личными жизненными обстоятельствами ответы на этот вопрос. Лгать не имело смысла.

— Не умереть я боюсь. Боюсь боли. Что боль будет бесконечная, рваная, вытягивающая жилы. Еще я не успела влюбиться. Еще не хочется утруждать своими похоронами Лару. Это так тяжело, — она немного помолчала, вспоминая, и добавила, — И дорого.

Глаза защипало от обиды на свою судьбу. А будет ли похороны? Тело еще надо будет найти в этом океане тайги. Быть может, к тому времени, как до самолета доберутся спасатели, ее тело съедят лесные звери, а кости растащат по норам. А не все ли равно ей будет на всю эту суету после того, как ее мозг навсегда потухнет?

Макс с интересом наблюдал за эмоциями, пробегающими на лице девушки, задумчивость сменила печаль, пробежали две слезинки, скользнула слабенькая улыбка, и лицо застыло в хмурой сосредоточенности.

— О чем задумалась? — не выдержал Макс.

— Как думаешь, медведи, ну, или рыси с росомахами смогут пересилить свой страх перед вонью гари и железа, чтобы забраться в самолет на запах нашей крови и доесть то, что от нас останется?

Макс ошарашено на нее смотрел пару секунд, а потом его громкий смех заглушил на короткое время рев двигателя. Шерил обиженно отвернулась.

Взревела сирена. Тревожно замигала красная надпись над дверью кабины. Фюзеляж затрясся в припадке. Нос самолета ощутимо накренился вниз. С хлопком оборвалось крепление державшее деревянные ящики. Они со страшным шумом проскребли по полу, и едва не задев их поджатые вовремя ноги, врезались в переборку отделяющую пилотов от салона. Переборка со скрипом прогнулась под их весом. Вдруг в самолет снизу что-то ударило. Самолет нервно подпрыгнул вверх. Потом раздался еще удар и еще. От страшного скрежета, разрывающегося на части самолета, заложило уши.

Шерил вцепилась в поручни, ногтями проткнув ладони. Ее стало подбрасывать и швырять в ремнях, как пушинку в вихре урагана. Ремни то врезались в плечи и живот, то отпускали, но лишь для того, чтобы врезаться еще сильнее, еще резче. Казалось, что мышцы и сухожилия в руках разорвались от нечеловеческого напряжения, пытаясь удержать тело на месте. Мышцы шеи были не в состоянии выдержать нагрузки. Голова болталась как у тряпичной куклы. Несколько раз она обо что-то ударилась затылком. Кричать не получалось, воздух просто выбивался из легких ударами спины о борт самолета со страшным хрипом.