Не было печали...

— Что?? — Анна опешила. — Ну ладно еще, что твоя матушка вышла замуж, чтоб скрыть позор… Ведь люди не знают, когда ты родился… Но что князь заплатил ее будущему мужу? Это вообще какой-то абсурд! А про Штольмана уж совсем ни в какие ворота не лезет!

— Аня, а вот это как раз не абсурд. Или ты не подозревала, что так бывает? Что высокородные господа, особенно если они женаты, находят мужей для своих беременных любовниц и платят им? И хорошо, если только один раз, в качестве приданого обесчещенной девице, которая понесла. А бывает, что из таких ходоков, которые не беспокоятся о последствиях своей похоти, деньги тянут годами…

— Боже мой! И ты думаешь, что подобные сплетни могут ходить по Затонску?

— Аня, я тебе сказал, какие сплетни могут ходить в подобной ситуации. Про Затонск мы не узнаем, пока этого не случится…

Анна впервые всерьез задумалась, как могут развиваться события, если в городе станет известно, что ее муж — внебрачный сын князя. Она всегда старалась думать о людях хорошо. О большинстве людей. Но она понимала и то, что не все люди добросердечные. Что в городе есть и люди, злые на язык, которые и будут распространять грязные сплетни о Штольмане. Причем даже такие, как предположил Яков, а то и еще похуже, от которых мог бы покраснеть и порядочный мужчина… Муж был прав, что после этого, возможно, им предстоит столкнуться и с косыми взглядами, и с шушуканьем за спиной и, не исключено, даже с оскорблениями. И теперь это больше не казалось ей ерундой, как прежде. Она наконец поняла, насколько все может быть серьезно.

— Почему я была такой глупой, что не хотела понимать, как далеко это может зайти?

— Аннушка, просто тебе не хотелось верить, что это когда-то может произойти… А я понимал, что такая ситуация может иметь место. И был готов к худшему…

— Основываясь на своем опыте полицейского? Чиновника по особым поручениям? — догадалась Анна.

— Да, тут в какой-то мере и опыт моей службы… И при всем своем опыте я не имею представления, как лучше преподнести все о себе… Не к Ребушинскому же мне идти, чтоб он статью написал… Мол, у начальника сыска Штольмана нашлись родственники, они передали ему от князя Ливена, его не так давно почившего родного отца, несколько вещей, принадлежащих семье…

- Да, а мне после такой статьи сразу пройтись по всему Затонску в княжеским кольце…

— Кстати, именно это и предложила Мария Тимофеевна.

— Мама? Ну не знаю… Мне кажется, это вызвало бы еще больше кривотолков. Если уж жене Штольмана такое кольцо досталось, что там еще ему перепало? Не иначе как миллионное наследство… Так кроме презрения у некоторых людей еще и зависть появится. Незаконный сын, а смотрите, какой кусок от княжеского пирога охватил. Что-то это очень подозрительно…

— Настолько подозрительно, что наталкивает на мысли, не воспользовался ли я своим служебным положением?

— Про такой поворот я не думала, — прямо сказала Анна. — Тебе лучше знать, как это может выглядеть…

— Аня, ну, а что тогда делать??

— Ну давай подождем, что будет. Кто знает, может, вор вообще был нездешний и тебя не знает. Увез молитвенник с собой, да и с концами.

— Я на это не очень-то надеюсь…

— А тот курьер? Он мог быть сам в этом замешан?

— Себастьян Баллинг? Насколько пока известно, у него незапятнанная репутация. Так что вряд ли.

— Яков, а от чего вообще он умер? Не девицы же в борделе залюбили его до смерти?

— Ну, возможно, о такой смерти он мог бы и мечтать, — засмеялся Штольман. — Нет, доктор Милц говорит, что он умер от сердечного приступа, но за какое-то время до того его ударили палкой по голове… Но мужчина он был крепкий, так что этим ударом его точно не убили… — тут следователь опомнился. — Анна, я вообще тебе этого не должен рассказывать. Я даже следствие не веду.

— Ну тогда тебе нечего и бояться. Я получила сплетни от частного лица, — улыбнулась Анна.

— Анна, ты ведь не будешь влезать в дела следствия как раньше? — строго посмотрел на нее муж.

— Каким образом? Я ведь теперь ничего не вижу… Мне бы очень хотелось тебе помочь, но, к сожалению, я не могу.

— И слава тебе Господи, что не видишь! Мы с Коробейниковым сами разберемся.

Утро не принесло никаких новостей. В Департаменте полиции Петербурга ничего интересного для следствия на Баллинга не было. Ответов от Павла и Ростовцева не пришло. Судя по всему, они оба были за пределами столицы.

Из Малиновска ответ пришел ближе к обеду. Баллинг остановился в гостинице, взял коляску на постоялом дворе, и больше его никто не видел. В гостинице о нем не волновались, мало ли куда может отлучиться богатый и красивый господин. После обыска в номере был обнаружен чемодан с двойной стенкой. Похоже, у Баллинга дело было поставлено с размахом. О коляске утром было сообщено в участок, так как господин, взявший ее, не вернул ее вовремя. Скорее всего, на этой коляске грабитель и выехал из Затонска. Нужно было найти ее.

Коляска обнаружилась брошенной в лесу, чуть вдали от дороги в полутора верстах от того места, где крестьянин нашел платок и семейный портрет барина. Лошади не было. Как предположил Штольман, на ней вор вернулся в Затонск. Над одним колесом недавно поработали. Возможно, оно слетело где-то на ухабе, и Баллинг ждал, чтоб ему кто-нибудь помог. Вряд ли он занимался этим сам. Когда его нашли ночью в борделе, одежда у него была чистая, за исключением подола сюртука и брюк, запачканных в пыли и мелком соре, на котором он где-то ранее сидел. Вероятнее всего, из-за этой поломки Баллинг и припозднился по дороге в Затонск.

Внутри не нашли ничего кроме нитки, которая зацепилась за гвоздь под сидением.

— Скорее всего, из форменных офицерских брюк, — определил Штольман.

— Но мы же не можем осматривать форму всех офицеров гарнизона, — сказал Коробейников.

— Господь с Вами, Антон Андреич, конечно, нет. Но если будут другие улики, эта тоже может помочь. Хорошо бы, если бы Вы разузнали, не появились ли у кого-то внезапно деньги…

— Я займусь этим завтра с утра.

— Хорошо, а теперь давайте расходиться по домам.

Вечер дома с Анной был тихим и приятным. Как один из многих вечеров до их ссоры. Штольману не хотелось больше думать о возможных бедах, которые могли быть связаны с ограблением курьера. Если они придут, то придут. Ничего уж не поделать. А пока надо наслаждаться покоем.

Анна получила письмо от дядюшки из Парижа. Он писал, что если все сложится благополучно, возможно, он вернется в Россию ближе к зиме. Он очень скучал по племяннице и передавал поклон Штольману. Яков Платонович очень надеялся, что к зиме они с Анной уже переберутся в Петербург.

========== Часть 9 ==========

Утром, прийдя на службу, Штольман был снова вызван к Трегубову. На этот раз все было гораздо хуже, чем когда у полицмейстера оказался семейный портрет. У него на столе лежал… немецкий молитвенник. У Штольмана земля ушла из-под ног. Ну вот и все. Это уже настоящее разоблачение. И шантажа не нужно.

— Яков Платонович, извольте объясниться! Вот это что написано? — он ткнул пальцем в страницу книги.

— Якоб Штольман.

— Это я и сам вижу! Я по-немецки имя прочесть могу!

— Николай Васильевич, зачем тогда Вы спрашиваете, если это и так понятно?

— Якоб Штольман — сын князя Ливена??

— Ну раз там так написано, значит, так и есть, — не стал отрицать Штольман.

— Сын князя Ливена??? Но не Ливен!!

— Нет, не Ливен, — снова согласился Штольман.

— Вы — внебрачный сын князя??

— Да, — кивнул головой Яков Платонович, — я — его побочный сын.

— Матка Боска! — почему-то по-польски воскликнул Трегубов. — Вы меня до разрыва сердца доведете!

— Николай Васильевич, это моя личная жизнь, и к службе это не имеет никакого отношения. Или в Вашем понимании тот факт, что мой настоящий отец — князь, влияет на мое выполнение служебных обязанностей? Если да, то поясните мне как.