Страница 53 из 79
— Женщина красивая, но, полагаю, небольшого ума, раз такое учудила. Такой отец ребенку ни к чему. Я слышал, что ранее ротмистр жил с дамой и дочерью, но никогда не признавал ее своей, хотя всем было ясно, что девочка его. Подобное его отношение среди офицеров уважения не снискало. Но надо отдать должное, он хотя бы то время содержал любовницу и дочь.
— Даму и ее дочь Таню содержал не ротмистр Каверин, а ее законный муж, затонский помещик Карелин.
— Что?? Офицер позволил, чтоб муж любовницы платил, когда, простите, он делил с ней ложе?
— Думаю, это было причиной, по которой Каверин согласился, чтоб они поехали с ним — что ему не нужно было на них тратиться. И, похоже, был рад сбыть ее с рук новому любовнику, столичному господину со средствами, намного превосходящими те, что были у мужа.
— Какой достойный мужчина! — с сарказмом сказал Дубельт.
— О, Вы будете о нем еще более лестного мнения, когда узнаете, что он, похоже, обменивал свое мужское достоинство на щедроты дам.
Полковник внимательно посмотрел на Штольмана:
— Я Вас правильно понял, Яков Платонович, что он дарил дамам страстные ночи за вознаграждение?
— Если Вы имеете в виду, что таким способом он пополнял свой доход, то об этом мне неизвестно. Карелин сказал, что из одного случайно услышанного разговора он сделал вывод, что когда-то Каверин жил за счет женщины, был альфонсом.
— Да, он любит красиво жить и, если верить Вашему знакомому, выходит, не всегда на свои средства. Когда он оказался подозреваемым, дама, с которой у него была связь, рассталась с ним, точнее, выставила его из своего дома. Его приютил сослуживец, который тогда не верил в его вину. После суда чести он попросил ротмистра съехать, и тот жил в гостинице, пока не покинул полк.
— И поехал к бывшей любовнице и дочери в Петербург.
— К бывшей любовнице, у которой, как Вы сказали, на тот момент был богатый любовник, — внес уточнение Дубельт. — Полагаю, человек щедрый и не требующий у нее отчета за повседневные расходы?
— Полковник, Вы подумали о том же, что и я? Что он заявился к ней просить денег?
— Да, об этом. Я Вам не сказал еще одного, было подозрение, что ротмистр заплатил тем двум купцам, точнее их семьям, чтоб они отрицали его причастность к делу. Если это так, то он был совсем на мели. К бывшим сослуживцам по полку он обратиться не мог, вряд ли бы кто-то дал ему тогда даже в долг. Оставались знакомые, которые не знали о его отставке, и бывшие любовницы.
— И больше всего шансов было разжалобить ту, у которой от него ребенок. Мол, не дашь же ты пропасть отцу своей дочери.
— Да, рассказал ей какую-нибудь душераздирающую историю, и она дала денег. А дочери по глупости сказала, что это ее отец.
— Папенька, который служит в гарнизоне очень далеко, чуть ли не на Камчатке, приезжал их навестить.
— Ах, папенька служит на Камчатке? А, может, в дисциплинарном батальоне, где ему, собственно говоря, и место? — нахмурился полковник.
— В любом случае он приезжал из своего выдуманного медвежьего угла еще раза два-три в течение последних четырех лет, в последний раз около года назад.
— Снова за деньгами? Позвольте не поверить, что у него проснулась совесть.
— Неизвестно с какой целью. Да и про деньги это мы с Вами предположили. А вдруг это не так, и мы пытаемся… оговорить человека? — Штольман подумал о том, что нужно быть осторожнее с выводами, тем более не имеющими веских оснований и доказательств — не так, как они оплошали с Белоцерковским в случае со Стаднитским.
— Судя по тому, в каком положении ротмистр оказался, выйдя в отставку, это предположение имеет основание быть. А Вы, значит, рассматриваете версию, что девочка могла поехать к родному папеньке?
Начальник сыскного отделения еще раз отметил, что полковник использует в своей речи такие понятия как версия, следствие, подозреваемый, приговор… Нужно будет потом задать ему вопрос.
— Сейчас да. До этого была другая версия, что к исчезновению девочки мог быть причастен дальний родственник Полянского — любовника матери, но она не подтвердилась. У него алиби.
— Этот человек попадал ранее в поле зрения полиции, поэтому в первую очередь Вы заподозрили его?
— Да, попадал и не раз. И уходил от наказания. Но на этот раз он, слава Богу, не при чем. Пусть уж лучше девочка окажется у отца-стяжателя…
— Слава Богу, потому что ротмистру нужны деньги, а не она сама? Не ее юность и красота?
Штольман удивленно посмотрел на Дубельта:
— Ну это-то откуда…
— Так это само собой напрашивается. Вы сказали, девочка очень красивая. Если в Каверина пошла, то писаная красавица. Чего у него не отнять, так это внешности. К ней бы еще порядочности… А почему сразу не рассматривали, что она могла поехать к отцу?
Штольман ухмыльнулся про себя, полковник, можно сказать, взял инициативу в разговоре в свои руки.
— Только сегодня выяснилось, что из квартиры, где жили мать и дочь, исчезла шкатулка, в которой были письма, в том числе от Каверина, с его адресом, естественно, так как дама состояла с ним в переписке, и деньги. Больше ничего не пропало, ни драгоценности, ни ценные вещи. Скорее всего, девочка забрала шкатулку и деньги и отправилась к отцу. Кроме того, Карелин ранее говорил, что если бы Таня появилась у Каверина, он бы сообщил своему знакомому, то есть любовнику ее матери. А сегодня открылись новые обстоятельства. Не думаю, чтобы Каверин ему об этом сообщил, он бы молчал, чтоб не обнаружилась правда про его отставку. Кроме того, Полянский отказал ему от дома.
— Отказал от дома? По какой причине?
— В его последний приезд у них вышла ссора, Полянский был недоволен тем, что Каверин не несет никаких обязательств по отношению к дочери, только травит ей душу своими внезапными появлениями из якобы отдаленного гарнизона. И что она скоро поймет суть отношений его самого и своей матери и, возможно, подумает, что мать изменяет с ним ее отцу.
— А почему девочка не осталась с кавалером матери до приезда ее мужа? Он ведь, похоже, к ней хорошо относился. Явно лучше, чем родной папенька.
— Он надумал жениться. Мать Тани погибла в день его помолвки, в расстроенных чувствах попала под лошадь.
— Страшная смерть, — вздохнул Дубельт. — И девочка посчитала его виновным в смерти матери?
— Про это ничего не известно, — сказал Штольман, подумав, почему ему самому не пришла мысль, которая лежала на поверхноверхности. Таня ведь действительно могла сбежать из дома, виня Полянского в гибели матери и не желая больше находиться там, где бы появлялся он. А не зная, что Карелин формально приходится ей отцом, кинуться к тому, про которого рассказала ей мать, хоть и видела его до этого пару-тройку раз. Но даже такой призрачный отец лучше негодяя, толкнувшего матушку в могилу. Тут он оборвал сам себя: «Господин следователь, похоже, Вас занесло не туда». Исходя из того, что, по словам Полянского, Таня не знала, какие на самом деле отношения связывали его и ее мать, она и не предполагала, что мать расстраивалась из-за предстоящей женитьбы Ильи Анатольевича. Ведь для дочери она была замужем за ротмистром Кавериным, а Полянский был лишь его родственником, на попечении которого они жили. Или Ульяна объяснила дочери причину своего горя? Если последнее, то иначе как дурой ее не назовешь.
— Над чем задумались, господин начальник сыскного отделения?
— Над Вашим вопросом. Могла ли девочка винить любовника матери в ее смерти. И из-за этого сбежать к Каверину.
— Взрослые люди часто склонны обвинять других в грехах, поддаваясь эмоциям. А что уж говорить о ребенке.
— Анатолий Иванович, для этого она должна была знать, что ее мать и тот мужчина состояли в любовной связи, и что своей помолвкой он разбил сердце матери. А они свои отношения по сути скрывали, точнее не проявляли своих симпатий прилюдно. Мать говорила дочери, что Полянский, на попечении которого они живут, дальний родственник отца, то есть Каверина. И про своего мужа Карелина говорила, что он их дальний родственник из провинции. Девочка не знала, что он считается ее отцом.