Капкан для крестоносца

Весь следующий день «Морского змея» влекло по воле течения, люди на его борту молились, поскольку больше предпринять ничего не могли. Но на следующее утро Спиро разбудил их криком, призывая Георгиоса. Петрос перевел, что впереди открылась земля, а изменившийся цвет воды говорит о близком впадении реки. Прилипшие к планширю путешественники напряженно вглядывались в горизонт и разразились радостными воплями, услышав далекий рокот прибоя. Наконец показался берег: зеленовато-серая полоса под свинцовым нависающим небом. Пираты снова сели за весла. Едва достигнув отмели, они попрыгали в воду и вытащили галеру на сушу. Грунт был вязкий, и моряки проваливались в него почти по колено, но даже болото показалось морякам раем после злоключений, пережитых на «Морском змее».

Пираты завели якоря, чтобы галеру не унесло приливом и, сыпя проклятиями, обнаружили, что руль действительно сломан. Ветер был пронизывающий, люди начали дрожать от холода. Все смолкли, озирая самую пустынную и бесприютную местность, которую им доводилось видеть. Деревьев нет, нет никакой растительности, если не считать скудной болотной травы. Ни единого звука, кроме шума прибоя, даже морские птицы не кричат. Никаких признаков жизни.

– Ну и куда же, Бога ради, нас занесло? – сказал наконец Ричард, озвучив крутившийся у всех вопрос.

Глава III

Побережье Истрии

Декабрь 1192 г.

Чтобы найти более-менее твердый грунт и топливо, им пришлось углубиться внутрь материка на несколько миль. К тому времени стемнело, и едва заполыхало несколько костров, путники сразу завернулись в одеяла и провалились в сон, слишком уставшие, чтобы испытывать голод. На следующее утро душу им согрели проблески солнца – впервые за много дней небо не было затянуто пеленой грозовых туч. Посоветовавшись с рулевым «Морского змея» и изучив лучшую из имевшихся карт, Ричард выслал несколько человек на поиски цивилизации, остальные приготовились ждать.

Ричард сидел на земле, скрестив под собой ноги, и напряженно вглядывался в карту, словно та могла дать ему нужные ответы, стоит только смотреть достаточно долго. Когда подошли Варин и Морган, он на краткий миг поднял глаза, затем снова впился в карту. Варин наклонился поближе, чтобы было видно.

– Ты уверен, что Спиро правильно определил наше местоположение, лорд?

Плечи Ричарда слегка приподнялись, потом опустились.

– Он утверждает, что его путеводная стрелка всегда указывает на север, и на этом основании сделал вывод, что мы где-то на побережье между Венецией и Аквилеей.

Оба рыцаря смотрели поверх плеча короля на карту. Им обоим был известен курс, которым нужно следовать – на восток, в Венгрию. Это при условии, что им повезет где-то купить лошадей. Повезет не наткнуться на вражеский дозор, ведь теперь они на неприятельской территории. В отличие от Рагузы, воля императора Священной Римской империи тут закон.

– Тебе известно, сир, каковы намерения пиратов? – спросил Морган, чтобы избавиться от этих тягостных мыслей.

– Петрос говорит, что они починят руль и подлатают, как смогут, «Морского змея», затем пойдут вдоль побережья в Венецию, где проконопатят судно и зашьют рваные паруса. У них мало желания бросать вызов зимним штормам, выходя в открытое море, поэтому скорее всего ближайшие несколько месяцев они проведут, развлекаясь со шлюхами и пьянствуя в каком-нибудь безопасном порту. – Король улыбнулся одними губами. – Так что если кто-нибудь из вас предпочтет податься в пираты, я пойму.

– Вино и потаскухи – это заманчиво, – согласился Морган, стараясь попасть в тон браваде кузена. – Вот только я скорее приму постриг, нежели соглашусь снова ступить на палубу корабля.

Варин категорически не мог допустить, чтобы кто-то перещеголял его в способности смачно выражаться, поэтому заявил, что предпочтет пить козлиную мочу, чем снова выйдет в море, но его уже никто не слушал. Завидев подходящих Петроса и Георгиоса, Ричард встал.

Петрос понурил голову и отводил взгляд, чем сразу насторожил короля.

– Господин… – начал моряк. – Георгиос считает, что с тебя причитается больше двухсот марок. Он не рассчитывал, что за время этого плавания оба его корабля получат повреждения.

– Угу. А я не рассчитывал, что меня высадят у Богом забытой трясины, – хладнокровно возразил Ричард. – Разве эта местность напоминает ему Задар?

Когда Петрос перевел эти слова, вожак пиратов разозлился. Он начал было возражать, но на лице у Ричарда не дрогнул ни один мускул. Тогда Георгиос резко повернулся и пошел прочь. Бросив на короля виноватый взгляд, Петрос пошел за ним.

Когда они отошли подальше, Ричард кивнул.

– На самом деле я не осуждаю его за это. – Он обвел рукой унылые окрестности. – В конечном счете, многие ли пираты умеют, подобно Моисею, раздвигать воды морские? Георгиос старался как мог, и перед выходом из Рагузы я решил, что он заслуживает увеличения платы.

Варин и Морган озадаченно уставились на короля:

– Тогда почему ты отказал ему, сир?

– Потому что он потребовал этого от меня, Морган. Дай я согласие, Георгиос расценил бы это как слабость. Получив запрошенное, он тут же захотел бы больше.

Морган кивнул, с улыбкой отметив, что в тоне Ричарда прорезалась досада за то, что ему приходится разъяснять такие простые вещи. Валлиец давно усвоил, что люди, обладающие особым даром повелевать другими, редко понимают, насколько уникален этот талант. Морган наблюдал его в отце Ричарда и в его брате Жоффруа. А вот Хэл и Джон, другие братья, оказались его лишены. Король, не имеющей этой способности – это король-неудачник, вроде правившего Англией Стефана: отважного командира на поле боя и очаровательного собеседника в большом зале, однако его правление стало известно как «анархия», как время, когда «Господь и все святые спали».

Резкий оклик одного из часовых привлек внимание к дороге, извивавшейся по направлению к западу. Когда подъезжающие всадники назвались, рыцари с облегчением вздохнули, поскольку не ожидали возвращения своих так скоро, да еще верхом.

Ричард отобрал для разведки Ансельма и Арна за их знание латыни и немецкого, придав им в качестве охраны Гийена де л’Этанга и двоих тамплиеров. Едва посланцы спешились, их обступили и закидали вопросами о том, что они выяснили, и шутками насчет лошадей, ни одну из которых нельзя было счесть достойной седла рыцаря, не говоря уж про короля. Наконец Ричард велел всем замолчать и дал слово Ансельму.

Капеллан был человек молодой и пользовался симпатией спутников, поскольку был весел, добр и охотнее закрывал глаза на грехи смертных, чем большинство священников. А еще слишком восхищался Ричардом, чтобы накладывать слишком суровую епитимью за королевские проступки. На его лице читалось вполне понятное удовлетворение успехом своей миссии, но Ричард достаточно хорошо его знал, чтобы разглядеть за улыбкой озабоченность, и приготовился к дурным вестям, хотя начал Ансельм с хороших.

– Неподалеку отсюда, государь, располагается деревушка под названием Латизана. Поначалу мы не знали, как быть, потому что тамошний священник слишком слабо владеет латынью, чтобы объясниться со мной, а местные жители говорят на каком-то из итальянских наречий. Но потом нам удалось разыскать кузнеца, разумеющего по-немецки. Он подсказал Арну, где найти торговца лошадьми. Мы скупили у него все, что было, даже этого. – Капеллан махнул в сторону полуслепого мерина с провисшей спиной. – Годится под вьюки. Барышник говорит, что мы сможем докупить коней в городе Герц, что к востоку от Латизаны.

Арн не смог дольше молчать, потому как был очень горд первым своим опытом в качестве переводчика.

– Народ там повел себя дружелюбно, милорд, стоило только разнестись вести, что мы пилигримы, возвращающиеся из Святой земли. Там настоящая мешанина из языков, как в Рагузе – итальянские и славянские наречия. Но многие говорят и на немецком, и я наверняка смогу послужить тебе толмачом в Герце – у тамошнего лорда немецкое имя: Энгельберт.