Всё-таки живые

— Живой бог? — уточняет Мари, удивлённо глядит на улыбастер и выжимает вежливую улыбку. — О, извини, я сказала глупость, да?

— Абсолютную. Он — такое же живое существо, как ты и я, сверхзнание ему обеспечивает электроника, а долгую жизнь — биотехнологии. Кроме того, мой народ не акцентируется на идее бога. С одной стороны, мы следуем только доказанным фактам, а существование бога нельзя подтвердить или опровергнуть на нашем уровне науки. С другой стороны, мы сами были сотворены и не можем напрочь отрицать возможность сотворения наших творцов. Поэтому решение вопроса о богопочитании или богоотрицании мы отложили до появления непреложных доказательств или опровержений существования всеобщего Творца. Если ты хочешь более приземлённых сравнений для нашего социального устройства общества, то было бы правильнее поискать что-то в биологии Сол-3, например, муравьёв. Хотя у них нет отделения себя от общей колонии, а мы способны на индивидуальную работу, но земляне часто сравнивают нас с муравьями, я знаю это из их статей.

Мари трясёт головой, словно укладывает там информацию.

— Всё, хватит на сегодня, — говорит она, устало морща лоб, смотрит на стеллаж рядом с собой и вытаскивает какую-то тетрадь. — Вот твои фуги, попробуй с ними разобраться. Может, после них начнёшь понимать, что такое земная музыка...»

Да, с точки зрения судьбы — или стараниями Доктора, — я угодила в очень удачную семью, в которой соединились не только поколения, но и физика с лирикой. Если Хищник всерьёз хотел, чтобы я научилась чему-то, чего далеки не понимают, то он подобрал идеальный вариант. Но допустил просчёт в главном. В том, что заметил сам ещё два года назад: далек — это далек. Это не лечится.

А воспоминания продолжают разворачиваться перед внутренним взором бесконечным потоком, пока не добираются до логического конца.

«Территория подстанции. Высоковольтная линия добегает сюда от местной ТЭЦ, и ток через трансформаторы и распределители уже по обычным кабелям разводится по кварталам. Метрах в двадцати от приоткрытых ворот стоит милицейский автомобиль, на капот которого я кинула начавший расти и почему-то ветвиться подснежник. За воротами — грунт, покрытый мокрыми бетонными плитами. Воздух напоен треском и гулом энергии, я её всей поверхностью скафандра чувствую, выезжая на середину площадки. Тут же находится группа инфицированных представителей планктона. И водитель машины, и наш участковый — оба в предательской красной сыпи по уши. Рядом с ними — окончательно обнаглевший Васька, его бабушка, совсем не похожая на прежнюю уютную старушку, и дежурный диспетчер с подстанции. Судя по данным приборов, ещё один диспетчер должен быть в главном здании. А самое важное, милиционер держит брыкающегося и орущего Пашку, на котором пока ни следа инопланетной заразы, что само по себе удивительно.

Я стою напротив их группы, готовая в любой момент воспользоваться всем своим арсеналом — электричеством, звуковыми волнами любого диапазона и прочими видами волн и излучений, для генерации которых можно использовать собственный корпус. Проблема в том, что всё это — накрывное, и мой контрольный образец тоже попадёт под удар. Патовая ситуация, и мы все это понимаем. Сдвинусь — свернут шею пацану, и прощай, эксперимент. Ударю — убью и его.

— Ну вот и всё, — говорит Василий на правах самого наглого. — У тебя два варианта, машина. Или уходи с этой планеты, или самоуничтожься прямо здесь и сейчас.

Меня трясёт от диссонанса детского голоска и взрослого тона. Лучше бы противник использовал милиционера, как представителя законной власти, чем мальчишку. Наверное, богатое детское воображение облегчает понимание инопланетного разума с принципиально другим мышлением. У детей меньше рамок в головах, не случайно мы тоже использовали их для своих стратегических компьютеров. Не случайно для интеграции в человеческое общество я пользуюсь Пашкиным обществом и примером.

— Не смейте называть Таньку машиной! — малец уже в который раз пытается засветить противнику по коленке, но бьёт ниже. Участковый тут дылда, а Павел — мелкий. — Она живая! Она мне как сестра! И плевать, кто она и откуда! Она нас всех защитит, потому что она зыкенская! А вас всех убьёт, поняли?!

— Живая? Что значит, живая?

— Павел, заткнись.

— Дураки! Она просто инопланетянка в скафандре! — и кричит уже мне. — Чего — «заткнись»?! Они не смеют тебя обзывать машиной! Тупые дураки, на *уй порву!

На мне скрещиваются пристальные взгляды всех инфицированных. Ну всё, приехали.

— Тогда даже проще, — говорит диспетчер. — Или ты добровольно будешь инфицирована, или мы убьём мальчишку.

Пашка по-прежнему не понимает, как он меня подвёл, продолжает выворачиваться и орать, чтобы я не обращала внимания на слова противника. Я медлю, слушая, как тихо-тихо тикает система жизнеобеспечения, и меня постепенно начинает колотить озноб, вовсе не на почве ультиматума. Почему мальчишка так в меня верит? Что значили его слова о сестре? Я достигла своего? Ассимилировала с землянами? Они начали воспринимать меня как себе подобного? Я... сестра... низшего... существа?

Меня внезапно накрывает приступом тошноты, который удаётся сдержать лишь каким-то чудом, и я выплёвываю в микрофон, содрогаясь от гадливости:

— Убивайте.

Пашка замолкает и вытаращивается на меня.

— Что? — удивляется Васька.

— Убивайте, — повторяю. — Я не стану жертвовать собой ради одного землянина, потому что тогда не смогу остановить заражение.

— А ты так и так не сможешь, — отвечает мне водитель.

— Кстати, знаешь, почему твой братишка до сих пор здоров? — ухмыляется Васька. Вот вам и маленький вежливый человеческий детёныш, меня уже трясёт от его голоса. Теперь буду не любить детей в несколько раз сильнее. — Мы хотели тебе показать, что мы можем и что скоро будет по всей планете.

Диспетчер машет в сторону главного здания, где горят окна и где должен находиться распределительный пульт и ещё один дежурный. Гул электричества, пронизывающий воздух вокруг нас, чуть меняет интонацию. Человеческое ухо бы не уловило, но я это чувствую всей внешней оболочкой. Что это? Они как-то воздействуют на частоту энергии? Почему в воздухе формируется физически ощутимый поток и явно концентрируется на Пашке? В мозгу начинает брезжить догадка, но тут милиционер отталкивает мальчишку в мою сторону, успев чиркнуть кончиком пальца по его щеке. Павел бросается ко мне. И не добегает, рассыпаясь по дороге в смертоносную красную пыль. У самой гравиплатформы падает его новенькая «хоккейная» шапочка. Человек, назвавший меня сестрой, больше не существует.

...Внезапно понимаю, что ору и давлю на гашетку, хотя она два года как не функционирует. И это поражает меня сильнее, чем утрата контрольного образца и сорванный эксперимент. Почему я так реагирую? Ведь гашетка... не функционирует. Почему я веду себя, как глупый нерациональный человек? Почему я позволяю им до сих пор стоять и смотреть, как в злой истерике ору и жму на неработающую гашетку от несуществующего излучателя? Почему противник до сих пор не уничтожен наиболее эффективным в данной ситуации методом?!

И внезапно делаюсь сама себе чудовищно противной. Так вот как превращаются в Мерзость. Эксперимент по внедрению в человеческое общество зашёл слишком далеко. Я перестала мыслить, как далек. Позволила эмоциям взять над собой верх и сразу же ошиблась, опустившись до уровня твердолобых двуногих скотов. Как можно было вообще подумать полгода назад, что далеку-изгнаннику подойдёт такой вариант существования?! Вот тебе результат глупейшего эксперимента, девушка. Ты, представитель высшей расы, один из обладателей самого мощного интеллекта Вселенной, идеальное оружие, потеряла способность соображать и совершила ошибку в бою!

Для начала надо исправить положение, пока это ещё возможно. От слепой ярости не осталось ровным счётом ничего, лишь выжженное пустое место. Ни боли, ни гнева — лишь вакуум и холодный поиск цели. Хватит выглядеть дурой. Я вспомнила, кто я такая, и больше не играю в человека. Пора работать. Враг использует электроподстанцию для стимуляции вируса. Эти низшие существа, его марионетки, не представляют угрозы и не имеют значения, можно их проигнорировать. Важно обезоружить противника. Оптимально — сгенерировать электромагнитный импульс в районе главного трансформатора. Это поднимет силу тока в проводах до нерасчётных нагрузок и выведет подстанцию из строя.