Страница 41 из 53
Отчитываюсь в рацию:
— Приближаюсь к реакторной, — на самом деле, проще сказать, чем сделать, придётся попользоваться гравиплатформой на полную мощность. Задолбали лестницы. Если я когда-нибудь порабощу Землю, то первое, что сделаю, это заменю их на пандусы и лифты!!!
Да, и ещё непременно налажу дорожно-транспортную сеть в этой части света, чтобы не приходилось каждый раз мыть скафандр чуть ли не до фоторецептора.
Расчёты, расчёты, все такие отвлечённые, чтобы успокоиться и охладить мозг, а шелест колышащейся без ветра листвы отрезвляет. Пока на меня никто не нападает, но сейчас амариллы меня видят и довольно резво крутят «раструбами» вслед моему перемещению к колонне разгрузочно-загрузочной машины. Предпоследняя камера установлена.
«Что думаете?» — отстукиваю рою. Молчат.
— Доктор, я в центральном зале. Амариллы ведут себя встревоженно, но не нападают. Материализовывайтесь.
Знакомый скрип, кто-то отвоевал любимый транспорт у жены обратно. Пафосная материализация на «пятачке» реактора — ну ведь это же Доктор. Ему дела нет до того, что тут иногда «простреливает» даже сквозь тяжеленную крышку биозащиты, и при нём два члена экипажа, совершенно не приспособленные к повышенному уровню жёсткого излучения. Много, конечно, они не должны нахватать даже без специального снаряжения, но всё равно, со стороны Хищника безалаберно равняться на себя и Ривер Сонг.
Спускаюсь по воздуху к ним и щёлкаю последнюю камеру прямо на плиты биозащиты. Крышка тяжеленная, две с половиной тысячи тонн сложной многослойной конструкции, и даже немного странно, что очень скоро она подлетит метров на двенадцать и грохнется в реактор, встав на ребро. Мне, как инженеру-архитектору, очень интересен весь процесс, поэтому в последнюю камеру я засунула ещё кое-какую мелкую электронику. Пусть передаёт мне всё, пока не разрушится — картинку в расширенном спектре, мощность и частоту вибрации, температуру, характер жёстких излучений. Больше, к сожалению, напихать не успела, у Хищника в мастерской фиг найдёшь, что надо. То есть, гипотетически, оно там есть, но пока разыщешь... Теперь я понимаю, зачем ему машина времени: чтобы всё нужное найти по закромам и при этом успеть вовремя прибыть на место назначения. Вот охота ему полжизни тратить на раскопки?!
— Итак, что тут у нас? — попытка превзойти самого себя в пафосности, на мой взгляд, не удалась.
— Установка камер наблюдения завершена, — отчитываюсь Доктору по-даледиански. По идее, противник меня понять не должен, вряд ли ТАРДИС переведёт ему наш разговор, даже если справится с альвегианским языком. Остальные, скорее всего, поймут — но опять же, пока они под защитой галлифрейского корабля, кусты в их головы не пролезут и не прочитают эту информацию.
На полу приподнимается конец одного из багровых корней и начинает двигаться в нашу сторону. Надо сказать, у него это получается несколько более оперативно, чем я ожидала. Неторопливо идущего человека вполне догонит.
«Опасность», — вдруг отстукивает мне Тинкербелл.
Да уж догадалась. Но лучше уточню:
«Что предпримет противник? Вы можете спрогнозировать его действия?»
«Опасность. Опасность. Опасность».
«Нас защищает корабль».
«Нет. Вечность не всесильна».
Вечность?..
— Доктор. Тинкербелл рапортует, что амарилл может быть опасным даже рядом с ТАРДИС. Не приближайтесь к корню.
Он кивает в ответ, предостерегающе останавливая вышедшего вторым Фёдора.
— Эй, амариллы? Давайте без агрессии, а то нам с вами никогда не удастся договориться. Вы меня понимаете? — корень продолжает двигаться в нашу сторону, просто чуть медленнее. — Не врите, что не понимаете, ТАРДИС должна была расшифровать ваш язык.
Корень медленно опускается в метре от входа и замирает. Несмотря на остерегающий жест Доктора и мнение Тинки, Ривер всё-таки выскакивает третьей. А дальше начинается рэл моего позора. Есть же правило, поглядел вперёд — взгляни назад и ещё вверх не забудь, но нет, я таращу фоторецептор на замершего противника, совершенно забыв о флангах и тылах, как круглая дура. Поэтому когда на нас из-за будки обрушивается с некислой скоростью и обматывает сразу несколько корней, это оказывается неприятным сюрпризом. Вот тебе и щиты. Я так понимала, что если уж защитное поле, то защитное поле. А тут оно какое-то выборочное. Впрочем, если просмотреть исследования по методам борьбы с Хищником, то там есть пометки по ТАРДИС, на какой дистанции перестают действовать боевые импульсы с гамма-бластера, а на какой — пули и различные подручные средства. Если верить расчётам, на небольшой скорости можно проникнуть под щиты точно так же, как под нашу защиту. А скорость амарилловых корней-щупалец, безусловно, в разы медленнее, чем скорость пули или элементарных частиц.
Неприятный скрежет по внешней оболочке. Похоже, её пытаются взять сжатием — трижды «ха», тут промышленный гидравлический пресс нужен. Но манипулятор и фоторецептор из меня выдирают не на шутку. Ещё чего не хватало, подаю максимальное напряжение на поверхность корпуса. Датчики улавливают вонь палёной древесины, амарилл отшвыривает меня в стену, и, едва успев развернуть камеру в безопасную сторону, я с мелодичным звуком навернувшегося в каньон экскаватора брякаюсь на металлический пол. Встряска серьёзная, но всё же я успеваю отключить напряжение до того, как разряд пойдёт по полу и навредит реактору. Нашли, блин, место для драки!!!
Доктор, Ривер и Фёдор, сдавленные амариллами, болтаются в воздухе. Проклятье на твою голову, Хищник, что ж ты пожадничал мне излучатель поставить, как бы он сейчас пригодился!.. Замечаю, что профессор пытается дотянуться до кармана — бластер она выронила, и я даже его вижу, но мне ведь сперва надо принять вертикальное положение и до него добраться, а это не такая уж и простая задача, учитывая, что справа и слева от меня два растительных мутанта, тянущих жадные ветки к уже установленным слабым местам — фоторецептору и манипулятору. Ах, как была права Тинкербелл и какого дурака мы сваляли, заявившись в открытую, а не в рассинхроне. А всё Доктор: «Мы должны быть честными, мы должны снять напряжение в отношениях с амариллами...» Сняли одни такие, ага. К вопросу о Тинки, что там у меня хрустнуло в фартуке? Боюсь, этот конкретный рой не выжил.
— Мы отказываемся от вашего предложения, — шипят кусты. Не от злости, просто голоса у них такие шуршащие. — Мы избавимся от вас и закончим начатое.
И вдруг прерываются, содрогнувшись. Троица двуногих летит на очень жёсткий пол с очень разной высоты. Хищнику везёт меньше всего, он был поднят в воздух почти на пять де-леров. Болтавшийся вниз головой Фёдор едва успевает подставить руки, чтобы не расшибить лоб. Ривер удачно группируется и мягко падает на бок. Корни валятся как попало, и на них с большой скоростью и характерным шипением появляются язвы. А в дверном проёме ТАРДИС стоит то, что я считала наивной пожилой дурой. Но сейчас это — свирепое чудовище, которое даже я бы сперва подумала, прежде чем тронуть, потому что садовый опрыскиватель с аназоином, без перчаток и респиратора — он внушает уважение. Гуманоиды в крайней степени отчаяния и злости иногда срываются в режим бездумной отваги и тотального уничтожения. Сложно поверить на первый взгляд, но, согласно отчётам, бывали случаи, когда землянин в таком состоянии уничтожал далека чуть ли не голыми руками. И вот наш кроткий гуманитарий, типичная земная домохозяйка, необученный эмпат откуда-то выволокла десять литров убийственной дряни и пошла вразнос. Как она прекрасна в ярости! А-а-а! Сохранить! Сохранить всю сцену!
— Я — Мария-Жанна-Габриэлла де Боншан-Скворцова, и если вы сейчас же не оставите в покое моего мужа и моих друзей, вы умрёте, — говорит она таким голосом, что даже мне становится не по себе. Вот это я понимаю — пафосный выход.
— Она вас покарает во имя Луны, — стонет с пола Хищник, которому пытается помочь подняться Ривер Сонг. Как всегда, непонятные ассоциации у непонятного галлифрейца. Потом спрошу, если получится.