Страница 40 из 53
Я ведь не отказывалась ни от каких гипотез о происходящем и продолжаю собирать факты. Пока же они подтверждают возможность взрыва. Никто не гарантирует, что наши противники сказали правду о том, что ничего не знают о предстоящей аварии. У меня нет возможности проверить их на лживость так, как я проверяю гуманоидов. Просто потому, что у меня нет нужных данных. Как замерить степень вранья разумного кабачка? Только по электросигналам мыслительного процесса. А где узнать нужные диагностические параметры этих сигналов? Ответ — нигде. Потому что по амариллам такие исследования на Скаро не проводились за неактуальностью.
Следующий щелчок, камера установлена. Чтобы было удобнее нести их запас, Ривер разыскала садовый фартук с большим карманом из прозрачной клеёнки и напялила на меня. Там же, в кармане, спрятан двойной шар, малый внутри большого. В малом сидит рой дриад, который очень настойчиво хотел увязаться за мной на АЭС, а в зазор залита вода. Биостимулирующее излучение амариллов действительно блокируется гидроксидом водорода, так что Тинкербелл более-менее в безопасности и предупреждает оттуда, где именно впереди нарастает излучение противника, а следовательно, где больше корней. Очень полезный датчик получился, благодаря ему мы даже выяснили, что амариллы частично прорастают сквозь бетон. Вот только Мари в такой шар не засадишь, ей для эмпатического общения нужен непосредственный физический контакт с объектом. Поэтому остальные пока укрываются в дематериализованной ТАРДИС и ждут моего отчёта об окончании работ, прежде чем появиться прямо в центральном зале. И вообще, Доктор очень надеется, что ТАРДИС сможет потянуть перевод даже таких странных существ, как альвегиане.
Времени осталось очень мало, но это по большей части из-за меня: просчитав, что земляне могут нечаянно найти микрокамеры, я сперва настояла на том, чтобы они были снабжены устройствами самоуничтожения, с таймером на два часа после активации, а потом с Доктором и Фёдором быстро их создавала. Затем Хищник на коленке собрал защиту для Тинкербелл, которая (которые?..) рвалась пойти со мной и не слушала возражений. Потом обнаружилось, что синяя будка позолотела от того, что её снаружи облепили прилетевшие из Припяти дриады, и пришлось срочно придумывать, куда их девать, потому что помехи они выдавали на-гора, как сверхновая. Ну и ещё так, всякие мелочи, которые Хищник в принципе не склонен учитывать, а мои протоколы безопасности прямо голосят, что о них надо помнить. Как выразилась Ривер, «фиговинка за ерундовинкой, а время куда-то делось». Так что до взрыва три скарэла пятьдесят восемь рэлов. Вот бы знать, во сколько точно долбанёт, тем более что взрывов-то будет два, и про их срок есть две рабочие гипотезы. Одна официальная и опирается на время нажатия кнопки аварийной остановки реактора — мол, с этого всё и заварилось. Тогда нам надо убраться с ЧАЭС не позднее часа двадцати трёх, а сорок секунд до взрыва — резервные. Вторая версия неофициальная, но очень правдоподобная, потому что опирается на показания свидетелей — кнопка аварийной защиты была нажата после первого взрыва. И если это учитывать, то дела становятся хуже, потому что с точностью до секунды большой «бах» предсказать уже нельзя. Ясно, что шарахнет после часа двадцати трёх, когда должен начаться эксперимент, но дальше — кто подсчитает, сколько де-рэлов осталось жить? Лучше сворачиваться к часу двадцати двум и больше не появляться по данным координатам месяцев пять-шесть, пока земляне не проведут базовую дезактивацию помещения, а уровень радиации не свалится до приемлемого*. Нет, я верю в щиты ТАРДИС, но в свои — уже не очень, а во всех аварийных ситуациях надо рассчитывать только на себя, потому что всем вокруг может быть ещё хуже. Я это правило усвоила ещё в космодесанте.
— Восьмая камера установлена. Приближаюсь к блочному щиту управления, — отчитываюсь в рацию.
— Тебе вовсе не обязательно через него проходить, — отзывается Доктор на другом конце провода. — Там нет корней.
Святая простота, а как они пульт-то контролируют?
— Хочу снять показания с приборов землян, — отвечаю. — СКАЛА** показывает норму, но мне нужны данные ещё из центра управления реактором.
— Ты уже и на контролирующем компьютере побывала!.. — с завистью охает Фёдор. А как же бы я его обогнула, если он в соседнем с БЩУ помещении? — Эх, чертовня, и почему я не могу с тобой там пробежаться?
— Занимайся своими космическими спутниками, — судя по оханью, Мари ткнула его под рёбра кулаком или локтем. — А что за испытания должны сейчас проводиться?
— Выбег турбогенератора, — отвечает муж. — В общем, как тебе объяснить... Реактор кипятит воду. Полученный пар под большим давлением подают на турбину. Она крутится и производит электрический ток. Если прекратить подачу пара, то какое-то время она всё равно вращается и вырабатывает электричество. Это и называется «выбег», и его можно, например, использовать для поддержки охлаждения реактора, если вдруг электропитание выбило, пока аварийные дизеля не подключатся. Так что, в общем, дело-то важное.
— ТМД, тебе точно хватит мощности фильтра восприятия, чтобы пробежать через БЩУ? Всё-таки ты выглядишь необычно, а там человека четыре сидит, небось, — резонно замечает Ривер.
Уточняю:
— Больше. Пять — дежурная смена, плюс начальник и инженер предыдущей смены, оставшиеся помочь с испытаниями, плюс стажёры, плюс начальство станции, как минимум, главный инженер. И некоторое количество людей находится в других частях четвёртого блока. Но они меня не заметили. Значит, и на пульте не увидят, — сухой щелчок. — Установлена девятая камера. Оставшиеся две закреплю в центральном зале.
Меня не сильно беспокоит обнаружение. В конце концов, Доктор раскрутил фильтр на полную мощность. А если вдруг не поможет, то что первое сделает землянин, увидев что-то непонятное? Правильно, руку потянет, потрогать. Разряд током до потери сознания, и доказывай потом, что действительно что-то видел, а не сунул пальцы в розетку.
Въезжаю в БЩУ.
Я знаю из хранящейся у меня информации, как выглядит блочный щит управления. Но не могу отделаться от ощущения, что попала на старинный земной космолёт — очень много кнопок и загруженные обилием информации люди. Поневоле отрываюсь от внутреннего вирт-экрана и бросаю взгляд вниз, на собственный реактор. Две кнопки и один регулятор, на тот случай, если вдруг компьютер откажет и я не смогу управлять двигателем через него. Ещё один взгляд на бесконечно длинный пульт управления. Ну ведь вправду низшая раса, магнедоны с цветными кнопочками!
Сохраняю подробные изображения, снятые с фоторецептора, в память компьютера. Расшифровывать всю эту кучу белиберды буду потом, чисто из любопытства. Мне интересно, насколько глубоко амариллы разобрались с земной электроникой.
Вот теперь можно и в центральный зал реактора отправляться. Правда, там меня уже ждут два очень разозлённых нашим вмешательством куста. Обстреляют, небось. Пусть — мне глубоко безразличны их семена, их инфекция и их ущербный психокинез.
Уже практически выехав из помещения, слышу в спину:
— Японские караси, а это что за хреновина?
— Где, какая?
— Примерещилось... Спать надо больше, а нервничать меньше. Почудилось, что тут бронзовая перечница-переросток катилась вдоль стены.
— Степаныч, тебе бы валерьянки, ты в последнее время вообще нервный. Иди хоть покури, пока не начали.
— Занимайся своим делом...
Я тихо выезжаю из помещения, не дослушивая беседу. Чуть не прокололась. Надо же, кто-то настолько твердолоб, что на него даже внушение амариллов, сплюсованное с докторовым фильтром восприятия, не до конца действует. Понятно, почему человек на нервы жалуется. Когда в голове каша из внушения и реальности, поневоле невменяемым станешь.
Местами вдоль стены отходит плинтус. Сканирую: железобетон прошит насквозь корнем и кое-где вздыбился, даже отделку бугрит. А в БЩУ ничего такого заметно не было, видимо, там корни совсем тонкие и приросшие к пультам изнутри, а то и за пластинами подвесного потолка прячутся. На контролирующем компьютере была та же картина. Обработка аназоином, а лучше чем-то из современного мне арсенала Скаро, какими-нибудь продвинутыми дефолиантами или растворителями живой целлюлозы — и вся гадость расползётся в неопознаваемый хлам максимум за пару часов. Есть вариант и попроще, звуковой резонанс, но это уже будет слышно, и повреждённые корнями стены рассядутся в крошку из-за вибрации. Стройматериалы здесь действительно скверные.