Всё-таки живые

— Меня интересовало, не заметили ли они чужой корабль, с которого сбросили капсулу. Но они ничего не видели.

— У них другое восприятие. То, что представляет интерес для нас, они могут вообще пропустить, — отвечает Хищник.

— Я это уже поняла.

— Ты не перестаёшь меня удивлять. «Я — высшая раса, все вокруг — тупые идиоты, и я их понимать не обязана», а потом бах — и нашла общий язык с теми, кто вообще за пределами любой логики и понимания.

Победить захочешь — не так раскорячишься.

— Я приучена максимально эффективно использовать любые ресурсы. Когда-то я нашла общий язык даже с тобой и Ривер Сонг. Это гораздо более удивительно, чем временный договор с растительными симбионтами, которые по уровню интеллекта не сильно глупее огронов.

— М-да, уела, — качает головой Доктор, распахивая дверь в столовую.

И нам навстречу несётся в три голоса:

— Вы что, опять препираетесь?..

Доктор усмехается — у него совершенно особенная усмешечка, одними губами и склонив голову вбок и вниз — и говорит с моими интонациями, даже пытаясь передразнить синтезатор речи:

— Ошибка. Не «опять», а «снова».

От такого я даже врезаюсь в косяк. Смотрю на Хищника под хохот остальных и пытаюсь решить, является ли его фортель поводом для драки. Наверное, не сейчас, но я запомню.

Тем временем Доктор подходит к столу, решительно сдвигает приготовленный для него прибор в сторону, плюхает на чистую скатерть полусферу биокапсулы, всего лишь три скарэла назад извлечённую из канавы, и принимается оттирать её белой и жёсткой от крахмала салфеткой. Мари закрывает глаза ладонью и отворачивается от этого зрелища. Я её понимаю. Это же кошмарная антисанитария в месте приёма пищи. Фёдор, напротив, отрывается от тарелки и суётся к Доктору через плечо.

— Это что?

— Предположительно, капсула, в которой на вас свалились амариллы, — характерное жужжание. — Гм, сделана в два миллиона двести три тысячи девятьсот семьдесят восьмом году. Заводское клеймо Нового Да…

Хищник прикусывает язык, косясь на меня.

— «Да»-что? Объясни?

Он морщится, но всё же заканчивает:

— Нового Давиуса. Но ты же понимаешь, что талы здесь ни при чём? Они торгуют со всей Рокочущей Спиралью, и оборудование для терраформирования — одна из самых доходных статей республики.

Молчу. Умом понимаю, что он прав, но ненависть к талам — это нечто на генетическом уровне, соблазн обвинить их во всех грехах и устроить новую Тысячелетнюю на Новом Давиусе настолько силён, что мне приходится всеми силами себя затыкать.

— Почему ты не задаёшь правильный вопрос, мой маленький далек? Ну же, напрягись!

Это после известия о талах-то? Это после промелькнувшей мысли о том, что над нашими головами может болтаться корабль блондосов и всем экипажем ржать, как я тут корячусь, мозги ломаю и поминаю через слово маму-радиацию?! А Хищник выжидательно глядит на меня. Наконец, не выдерживает:

— Афтершок тебе навредил. Выходи из режима физрука. У талов нет темпоральных технологий, они принципиально не лезут во Время. Кто из будущего мог сперва прилететь в прошлое и прихватить там амариллов, потом их переделать, прилететь сюда и сбросить в районе заведомо аварийной АЭС, а главное, зачем?

Можно подумать, я знаю, какие там технологии у талов в двухмилионных годах по исчислению Сол-3.

Ривер прищуривается.

— Начинает всё больше и больше напоминать ловушку на Повелителя Времени. Может, ТМД правильно угадала?

— Если судить только по степени закрученности, я бы предположил, кто такое мог сочинить. Но он, то есть она бы столько времени в невидимости не осталась, уже бы вылезла, — бормочет что-то не вполне понятное Доктор.

— Думаешь, Мистресс? — спрашивает Ривер.

— А ты откуда знаешь про Мисси? — вытаращивается муж, вызывая у неё снисходительную улыбку:

— Сладкий, я же археолог.

— И всё же это не она. Мисси слишком любит звездить, ей нужна публика, много публики, а не кучки красного пепла. Так что вряд ли стоит ждать явления шляпки с вишнями, это в целом не её почерк. Иначе бы мы видели её на каждой фотографии аварийного блока с плакатом в руках: «Это я, Мастер! Доктор, ку-ку, не промажь!»

— Мастер? — оживлённо спрашиваем мы с Фёдором, и я завершаю мысль. — Уничтожить?

— Да не Мастер это натворил! — вспыливает Доктор. — Вы вообще ушами слушаете, или… не ушами?

Похоже, Фёдор сталкивался с галлифрейским шизофреником. А я знаю только, что Мастер заключил сделку с нашим Императором и крепко его подвёл, не сумев перессорить землян и дракониан и по глупости рассекретив спиридонскую базу, за что в итоге был осуждён и предан публичной казни в Кааланне. Правда, перед этим мы очень долго ловили и его самого, и Доктора в качестве свидетеля. Всё ведь должно было пройти по протоколу. Там ещё что-то было, вроде попытки отправить Хищника тем же маршрутом, но этот, как обычно, выкрутился и сбежал. Вроде Мастера тоже до конца уничтожить не удалось, но с ним вообще одно сплошное тёмное дело, он горазд петлять во времени, сбивать следы и путать свою темпоральную линию. Нас он избегает. Видимо, боится после медленной дезинтеграции — это довольно мучительная процедура, второй раз вряд ли захочется, если уж повезло пережить первый. А правило «оборвавшейся петли» мы не признаём. Приговорён — значит, умрёшь, и неважно, сколько раз тебя придётся элиминировать.

Но в целом я согласна с мыслью Доктора о том, что вряд ли это Мастер — или, как они с Ривер теперь говорят, Мистресс. Хм, не знала, что при регенерации можно менять пол. Надо тоже галочку в базе поставить, а то вдруг когда-нибудь доведётся столкнуться с Хищницей.

И это действительно не талы. Наезд на Доктора — это не про блондосов, они его надёжные союзники. С чего им на него ловушку устраивать?

Хорошо, не Мастер-Мистресс, не талы. Тогда кто?

Да кто угодно. Задачка решается довольно просто:

— Вношу предложение. Когда отправимся на второй этап переговоров, я установлю следящие устройства в местах скопления корней. Тогда узнаем, кто за всем стоял. Он же придёт почистить помещения после взрыва, вот мы его перехватим и проясним все вопросы.

Да. И я удовлетворю своё любопытство. А потом с чувством, с толком, с расстановкой, с оттягом, долго и со вкусом уничтожу противника.

Вот бы это были блондосы, какие-нибудь недалёкие отщепенцы. Со дня активации ни одного тала не хлопнула, прямо жизнь проходит зря.

Жаль, что это будут не они.

Половину земного часа, пока мои союзники восполняют потребность в пище, я трачу на отдых и ленивое прочтение «Питера Пэна». Точнее, перепрочтение — когда-то я проглотила всю земную литературу, но мозг отбросил лишнее, поэтому сказка Барри в основной памяти и не отложилась, валяется в архивах. Теперь я знаю, с кем меня проассоциировали крёстные, и один, и вторая. Вопрос в том, где моя волшебная страна и кто мой Питер. Не Доктор же, с такими зубами — только на роль крокодила. И будильник в тему.

Тинкербелл, приведи меня к кому-нибудь, а? Тяжело одной.

====== Сцена четырнадцатая. ======

Микрокамера клеится к потолку с сухим щелчком. Коридор пуст, если не считать багровых корней, которые недвусмысленно шевелятся и приподнимаются в мою сторону. Сейчас заметно, что на них появились бугорки. Что-то вроде набухающих почек, которых не было несколько часов назад. Согласно сканеру, это действительно почки, и из них пойдут новые генеративные побеги, то есть кустики с цветами. Хотя даже я, представитель высшей расы, ассоциирую с противником именно два куста на реакторе, но при этом умом понимаю, что амарилл — это не только цветочки-листочки, но и вся сопутствующая биомасса, его разум — в корнях, а бурых кустиков он из себя может вырастить столько, сколько семян ему надо произвести. И говорить с ним с помощью эмпатии можно в любом месте, где есть хотя бы один его корешок. Всё равно услышит, и вовсе не обязательно при этом таращиться фоторецептором в цветок-раструб. Собственно, это плюсик в пользу того, что взрыв планируют сами амариллы: даже пожертвовав куском себя в реакторном зале, они не умрут и даже, наоборот, напитаются радиацией и нарастят потерянную массу быстрее, чем раньше.