Страница 19 из 22
Их с девчонками устроили прямо посередине зала. Добрые верзвери натащили шелковистых ковров, таких же узорчатых, как витражи, подушек — целую гору! — принесли низкий широкий столик и уставили яствами. Правда, с умыванием получился облом. Кукушкина, как водится, грубо пошутила, что они тут по-кошкиному живут, языками после еды вылизываются. Считает себя остроумной, что ли? Но у Ковалёвой в запасе нашлись влажные салфетки. Хоть и початая пачка, а всё лучше, чем ничего. Вот сразу видно, кто тут девочка-девочка, а кто пацанка-разбойница. У Кукушкиной, небось, по карманам и платка носового не сыщешь, одни гайки да отвёртки.
В общем, им троим дали поесть и отдохнуть. Хрупчик и старейшина Арлео, который сначала так недружелюбно его встретил и отругал, сидели рядом и беседовали о каких-то местных делах, причём котик-кролик — кто бы сомневался! — под разговор общипывал ветку голубых ягод, по виду отдалённо напоминающих смородину-переросток. Зю уже успела их попробовать, но на фоне остальных фруктов они ей не понравились. Слишком пресные какие-то, жирные и несладкие. Почти как авокадо, только с кислинкой.
Упрятав яблочко, Зю покосилась на беседующих верзверей. Ох и старейшина здесь! На вид вроде той же породы, что и Нарума — жёлтая почти-собачка, — только, в отличие от врачихи, голова у дедушки Арлео как у сеттера, возомнившего себя Гэндальфом и обросшего на радостях длинной седой бородой. У него даже шляпа была, только не синяя и большая, а маленькая и красная, формой похожая на перевёрнутый стакан. Такие в книжках по истории моды «мурмолками» называются. А ещё дедушка Арлео на палку опирается, когда ходит — кстати, только на задних лапах. Принципиально, что ли?
Может, и нехорошо едва знакомого старенького зверика «дедушкой» называть, но оно само получилось. Старейшина так напустился на бедного Хрупчика за отлучку с Радужной планеты, прямо как её дедуля, когда сердится. Бедный Хруп аж сжался, слова не мог вставить в своё оправдание! И тогда Зю поняла, что нужно сделать, вышла вперёд и сказала как можно виноватее:
— Дедушка, пожалуйста, не сердитесь. Он нам и Партинсу жизни спас.
На самом деле, она совсем не привыкла лезть первой, это больше в характере Кукушкиной, но уж очень получалось несправедливо. Хрупчик-то хороший, а на него с порога набросились.
Как ни странно, вмешательство пошло на пользу: старейшина смягчился, прекратил кричать и угрожающе трясти клюкой, наконец-то позволив котику-кролику рассказать всё как было. А они с девчонками подтвердили рассказ.
Дедушку новости очень сильно огорчили. Он помрачнел и заметил, что всё вышло по его словам, но что именно, не уточнил — и Хрупчик тоже, только вздохнул и взгляд отвёл. Тут-то его снова и отругали, что он втянул их троих в историю, и котик-кролик клятвенно пообещал вернуть их с девчонками домой до утра, как только немного восстановит силы. Это обнадёжило, а то Зю уже начала беспокоиться. Во-первых, не хотелось волновать мамулю, а во-вторых, её пугал сам факт другой планеты. На такие приключения в мультиках интересно смотреть, а когда сама загремела, так лучше ещё раз перенос пережить, чем вляпываться глубже чем по макушку.
Где находится чужой мир, Зю понятия не имела. Из всех звёзд она знала только Полярную, а из созвездий — Большую Медведицу и Кассиопею, которые сложно не запомнить. Куда интереснее, чем все эти небесные тонкости, считать падающие звёздочки и загадывать желания. Ну, в детстве ещё было занятно в папулин бинокль на Луну смотреть. Так что где эта Бетельбезе (или как её там, Зю уже забыла) находится, без разницы, главное, с утра дома быть и за ночную прогулку чтоб не нагорело.
Хотя, конечно, тут очень красиво. Действительно, по-настоященски радужная планета — вся сияющая и разноцветная. Если бы ещё не укачало во время переноса… Ну вот почему девчонки ни в одном глазу, а она, как самая рыжая, наизнанку вывернулась? Это просто нечестно!
Зю расстроенно впилась зубами в очередное яблоко, хотя в неё уже не лезло. Все везучие, одна она такая. Потому с ней и не дружится никто. А эти две крутышки тем более не станут. Кому она нужна — рыжая дочка училки, всего боится, постоянно плачет, а теперь ещё и весь холм обтошнила на глазах у одноклассниц. Она ж не виноватая, что у неё в детстве было два отита, теперь она и на велосипеде удержаться не может, не то что в транспорте ездить или на качелях качаться! У неё даже от высоты голова кружится. Вот и сейчас, стоит только представить, на каком этаже они отдыхают, если по-земному пересчитать, так сразу начинается шум в ушах. А Ковалёва с Кукушкиной словно дома расселись, ничто их не берёт. Небось ещё и в классе раззвонят, как она на карачках ползала по лужайке и прощалась с ужином…
— …а где остальные старейшины? — слух почти сам собой зацепился за разговор Хрупчика с дедушкой Арлео. На самом деле, потому что невозможно было самокопаться дальше без того, чтобы не зареветь от жалости к себе. Зю устала огорчаться, поэтому ей срочно требовалось переключиться на что-то ещё. А чужой разговор — неплохой вариант, тем более что у дедушки сделался сразу очень мрачный вид, прямо как тогда, когда он услышал о Велимире.
— В устье Серины видели сразу трёх безли́ков, Кинтс. Ты же понимаешь, что без Рыцаря и без тебя нам такой силе нечего противопоставить, кроме волшебства совета двенадцати. Вот Дубс, — ух ты, какое смешное имя, — всех быстро сагитировал, и они туда ушли. Я бы с ними, но ты же знаешь — какой толк от дряхлеющего старика. Я уже не то что заклинание сплести, я уже скоро свою бороду расчесать не смогу…
— Не говорите так, старейшина, вы ещё крепкий, — нарочно-бодро отозвался Хрупчик, но вот Зю в его утверждение совершенно не поверила. По чесноку, дедушка-то еле ходит.
— А кто такие «безлики»? — с набитым ртом спросила Кукушкина.
— Драконов знаешь? — ответил Хруп. — Так вот, это в сто раз хуже. Или в двести.
От такого даже холодно сделалось. Зю не заныла «хочу домой» только потому, что рот был полон фиолетовым яблоком, и слова в нём завязли. Но ей ещё больше захотелось назад, на Землю.
Ковалёва тем временем шевелила губами, оглядывая зал, словно что-то говорила сама себе. И потом спросила:
— Простите, пожалуйста… Вы сказали, «совет двенадцати». И здесь двенадцать сюжетных витражей. Это как-то связано? Просто на нашей планете «двенадцать» — сакральное число…
Какое число?.. Вечно эта задавака непонятными словами сыплет. Не может не похвастаться знаниями, что ли? Но Зю опять промолчала. И потом, ей тоже стало интересно.
— Не то чтобы связано, молодая дама, — ответил дедушка Арлео, поглаживая бороду. Он их «молодыми дамами» называл, по-взрослому, и это прямо так приятно было, хоть красней. — Но число Великой Гармонии у нас тоже в почёте. Оттого и двенадцать старейшин, и двенадцать пророчеств, на изображения которых вы обратили внимание.
Теперь уже и Зю попристальней взглянула на витражи. Почему раньше ей не бросилось в глаза, что на каждом из рисунков есть человечки? И… Ой. На разных витражах определённое их количество — или один, или три, или четыре, и они непременно идут по очереди! Когда фигурка одна, то она в белом и совсем-совсем человечная. А когда фигурок больше, они обязательно раскрашенные, каждая в свой цвет, и почему-то в зверячьих костюмах, прямо как «Герои в масках».
…И цвета тоже не просто так. Если персонажей трое, то непременно синий, красный и жёлтый. Если четверо, то оранжевый, зелёный, голубой и фиолетовый… А если совместить, то это радуга? Ой! Им же на уроках рисования объясняли, что из синего, красного и жёлтого можно получить все остальные цвета! Значит, основные и смешанные? Такое разделение? А один человечек — все цвета радуги разом, оттого и белый! Зю внутренне возликовала, разгадав хитрую загадку.
— Ага, — странным голосом сказала Кукушкина. — И двенадцать тысяч лет назад тут катастрофа была. Не говорите, что это совпадение.
— Вот как раз это — совпадение, — свысока ответил Хруп. Кукушкина ему тут же кулак показала.