Страница 18 из 22
— Сила трав течёт рекой
Дни и ночи напролёт.
Принесёт она покой,
С лунным светом подрастёт,
Не смиряется с судьбой,
Боль из раны заберёт.
Заплетаются травой
Зевы кровяных ворот,
И древесною смолой
Исцеленье потечёт…
Стих Нарумы плавно перешёл в невнятное бормотание, в котором отдельные слова было уже не разобрать, только угадывалась всё та же повторяющаяся рифма.
— Это надолго, — сказал Хруп серьёзным голосом. — Пошли. Надо отчитаться перед старейшинами, если кто-то из них на месте.
Из толпы выступил белый, в рыжих леопардовых пятнышках, ягнёнок с совсем не овечьим длинным хвостиком:
— Кинтс… Где крылья Партинса? — в его игрушечном голоске звучал настоящий страх.
— Там же, где и все остальные, — очень мрачно ответил Хруп. — И, похоже, Партинс знает, что с ними сделали. По крайней мере, он что-то такое бормотал. Прости, И́дан, мы спешим.
— Но кто всё это делает? — с мольбой уставился на него ягнёнок.
— Велимир.
Если бы в сияющем коридоре взорвалась бомба террориста, наверное, и это не произвело бы на местных столь оглушительного эффекта — они просто замерли, как будто окаменели. Даже свет, казалось, потускнел от этого имени.
— Идём, девочки, — строго повторил Хруп.
Они не посмели не послушаться. Всё начало выглядеть куда более серьёзно, чем в ветклинике — там было и опасно, и страшно, но как-то быстро, раз, раз, и пролетело, опомниться не успели. А здесь, на другой планете, сказка вдруг стала настоящей, а городской квест превратился в суровую реальность. Это не столько пугало, сколько пропитывало такой же суровой серьёзностью. Жюли себя прямо лет на десять старше почувствовала. Ну, ладно, не на десять, но уж точно старшеклассницей.
Девочки тоже как-то подобрались, даже Коржикова перестала вздрагивать и хвататься за руку Кукушкиной. Вид у них троих, конечно, тот ещё: одежда перемазана соком разноцветных трав, лица грязные, волосы всклокоченные. Наверное, ещё и пахнут по́том — сами-то не чувствуют, а у верзверей нюх наверняка острее человеческого. Вот от гостей впечатленьице — просто ужасное, тем более на контрасте с Крепостью. В такой витражной шкатулке только в блестящих принцессинских платьях гулять, с коронами на головах, а не грязь кроссовками растаскивать. Тем более досадно, что они — первые «человеки» на этой планете. А кстати, как она называется?
Только спрашивать сейчас не к месту.
Опять лестницы, переходы, залы… За ними больше никто не увязался, но все встречные почтительно кланялись, даже спина заболела отвечать на поклоны. Не сразу Жюли заметила, что витражи из цветочно-орнаментальных превратились в сюжетные — теперь на них царили пейзажи и крылатые звери, которые занимались всякими обыденными вещами. Сеяли, ковали, строили… Иногда попадались и космические картинки, где верзвери общались с созданиями, отдалённо похожими на людей. И очень часто на витражах встречалось изображение белой змеи, может быть, одной и той же, а может, и разных. Рассмотреть змею подробнее и поиграть в «найди пять отличий» было некогда, но очень скоро Жюли получила частичный ответ на вопрос — чем детальнее становились картинки, тем чаще белые змеи изображались в королевских венцах.
Значит, правитель, один или разные. У них тут монархия? А тогда зачем совет старейшин, прямо как в общинном строе? Или у них тут министров старейшинами называют? Или витражи — это просто иллюстрации на исторические сюжеты? Ох, сколько вопросов и ни одного ответа. Но картинки всё равно были занятными, и она с интересом на них поглядывала, пока не запыхалась настолько, что ей уже стало ни до чего.
Поднялись они, судя по всему, на очень большую высоту — путь отнял последние силы. Коржикова едва переставляла ноги, и даже спортивная Кукушкина тяжело дышала и пару раз вытерла пот со лба. Ну и плюшевые зверики, ну и наворотили. Как будто забралась в гигантскую раковину и теперь по ней плутаешь. Вопрос, зачем существам ростом по коленку нужно здание таких размеров?
Очередная лестница, на которой даже ступени витражные и сияют изнутри. Немного боязно по таким ходить, хотя Жюли не в первый раз сталкивалась со стеклянными полами — она их видела в одной из поездок, в дорогущем торговом центре, но так и не решилась пройтись, застеснялась: а вдруг кто-нибудь снизу увидит её бельё под юбкой? Здесь же больше пугало то, что можно нечаянно продавить и разбить фигурные стёклышки, всё-таки они с девочками весили намного больше, чем верзвери. Однако ступени их без труда выдержали.
Лестница закончилась широкой площадкой с застеклённой стеной, откуда открывался совершенно потрясающий вид на окрестности. Балкон приходился ровно над воротами, и наверное, если прижаться носом к стеклу, увидишь внизу внутренний двор. Но с лестничной площадки можно было наблюдать только дорогу, по которой они пришли, многочисленные башни, холмы и совсем-совсем далеко что-то, похожее на городок.
Хруп перехватил её взгляд:
— Это Винн, там сейчас никто не живёт. Все перебрались сюда, в Крепость.
Ну, тогда хорошо, что она такая большая, как раз все поместились.
— Это из-за того, что ваши стали пропадать? — спросила Кукушкина.
Хруп кивнул и свернул в сторону — оказывается, в обоих торцах площадки находились совершенно одинаковые стрельчатые двери, тоже витражные, огромные и величественные, и она их не заметила исключительно от усталости. Левые были приоткрыты, к ним-то котокролик и направился. Жюли заметила, как на мгновение из-за створки появилась птичья голова с золотым хохолком и тут же скрылась. Не этот ли страусёнок бежал через двор, когда они входили в Крепость?
Но не успели они оказаться в длинном зале, похожем на пространство Кёльнского собора или Нотр-Дама, как им навстречу гулко прокатилось:
— Ты ничего не хочешь объяснить, Кинтс?
Хруп поджал уши.
Потому что ничего хорошего в этом голосе не было.
Комментарий к Глава 5. Под светом Бетельгейзе *писатель-фантаст Нильс Нильсен, рассказ «Продаётся планета»
====== Глава 6. Талисман и его рыцари ======
Ну и вкусные здесь яблоки, на Радужной планете! По чесноку, не яблоки, конечно, фиолетовых яблок не бывает, просто немножко похожи формой и размером. А на вкус — супермелба с запахом земляники! Зю, пока никто не видел, сунула одно в сумочку, для мамули. Тимке ещё страшно давать инопланетные фрукты, вдруг его диатезом обсыпет. Но, будь её воля, она бы отсюда ящик этой фиолетовой вкуснятины унесла и поэкспериментировала с джемом и шарлоткой.
Впрочем, остальные угощения были вовсе не хуже. Горы ягод и фруктов. Что-то вроде разваренных зёрен кукурузы, только бежево-серых и с фундучину каждое, а на вкус похожих на молодой горох (Ковалёва надменно заявила, что на каштаны). Испечённые на лучинках хлебные шарики, которые надо было макать в мёд (Ковалёва опять выпендрилась, назвала их «поп-кейки», как будто вкусняшка — это попа). Травяной чай, такой ароматный, что лучше всякого морса. Напиток, внешне похожий на обрат, но со вкусом кешью. В общем, объедаловка, пальчики оближешь! А она, оказывается, здорово проголодалась за время пути, поэтому с удовольствием всё перепробовала, нарочно проигнорировав предложенную Дылдой таблетку антигистаминного. Кукушкина тоже уплетала за обе щеки без никаких лекарств. Известно, здоровые организмы дурью под названием «аллергия» не маются. Больше на солнышке надо гулять и свежим воздухом дышать, вот и не придётся нормальные продукты заедать химией.
Зал, в котором они расположились, конечно, потрясал до глубины души: мало того, что огромный, как городской вокзал, так ещё и весь в витражах, по шесть гигантских арок-окон с каждой стороны от центрального прохода, да ещё один в торце, весь в стилизованных ирисах. Кстати, неплохо бы заиметь платьице с таким принтом… Под витражом, на небольшом возвышении, стояло кресло, вполне пригодное для человека, а по бокам от него полукругом лежали расшитые золотыми узорами подушечки, по шесть с каждой стороны. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чьё сиденье и для кого подушки — Зю вот сразу поняла, что это трон феи и места для старейшин.