Страница 14 из 22
— Да вернётся он, куда денется, — из стационара вышел тощий парень. Прям вылитая Ирка, только мужского пола и на полголовы выше. Такие же ядрён-ментоловые волосы, такая же чёлка клинышком, такие же большие наглые глаза. Брат и сестра, даже спрашивать не надо, «Ксерокс была их фамилия»… — От кристалла далеко не уйдёт. Какой там радиус, вы говорили, максимум в город? Прочешем после полуночи, как земляне спать лягут, — он, ловко перешагивая через струящиеся клеверные плети, направился к Ковалёвой. — Малявки, вы чего, совсем угробить кота решили? Давай-ка его сюда…
Переноска зашипела. Ковалёва прижала её к груди, попыталась загородить собой. Райка — ну а кто ещё это мог быть, — протянул ладонь, но силой клетку пока не отнимал. Наверное, одной рукой неудобно, левая-то у него как плеть висела.
— Всех троих — под стирание памяти, — сухо отчеканил Питоныч. — А вам — вычет из жалованья за посторонних в стационаре в неурочное время.
Клевер, державший Юльчу, на мгновение сжал её так, что искры из глаз посыпались и дыхание перехватило. Стирание памяти… Ой, мама. Ма-ама! Того гляди, сама заревёшь следом за двумя другими.
— Вы… вы плохие! — вдруг выпалила Ковалёва. Открыла, блин, Америку. — А плохие всегда проигрывают!
Питоныч поджал губы:
— Юная леди…
Закончить фразу не получилось: в комнате за его спиной неожиданно раздался страшный грохот, словно кто-то уронил большой железный шкаф. Питоныч обернулся — и, разом потеряв солидный вид главного злодея, выпалил:
— Кинтс-с-с-с!!!
Светлая молния метнулась между его ног в коридор, сиганула через клеверные заросли, в мгновение ока оказалась на голове у Коржиковой. Та заверещала так, что уши заложило, хотя, казалось, и раньше рыдала не тихо.
Хрупецкий, белый, сияющий Хрупецкий с такими же белыми сияющими крылышками за спиной плавно, словно на ниточках, поднялся в воздух над трясущимися хвостиками Коржи. На его шее жарко блестела золотая цепь, но подробнее разглядеть не получилось — что-то слепящее до слёз, как электрическая лампочка без плафона, горело на его груди.
— Ну, хоть блоху вытурил, – он по-кошачьи передёрнул шкуркой и обвёл недовольным взглядом их троих. — Так и знал, что влезете.
И вспыхнул оглушительно яркий свет.
А потом его сменила тьма.
====== Глава 5. Под светом Бетельгейзе ======
Запах лез в нос, наливался туда, как вода в ямку, заполнял каждую щёлочку. Сладкий, остро-пряный, горячо щиплющий горло апельсином и мускатником, как кусок английского рождественского пудинга. Одной щеке было уютно и тепло, другая лежала на чём-то прохладном и слегка влажном. И во всём теле царила та приятная истома, какая бывает, когда проплаваешь не меньше часа и, кое-как доползя до шезлонга, лежишь в теньке и наслаждаешься жизнью.
Жюли лениво открыла глаза.
Листочки или травинки? Лиловые, синие, почти розовые, чернильно-фиолетовые, фиалковые… Совсем не травинковой формы. Синие похожи на ложки — тонкие, с круглым расширением на конце. Розовые — как перевёрнутые груши на длинных веточках. Лиловые — слоистые гребни, вроде вставшего на дыбы лишайника. Фиолетовые — как увеличенный ягель из кабинета биологии, только гораздо нежнее и в мелких ярких бисеринках, то ли цветочках, то ли ягодах. И всё это медленно колышется под лёгким ветерком, пахнущим сладко и пряно. Жюли улыбнулась — такого просто не могло быть по-настоящему, — и чуть повернула голову.
Небо горело. Переливы, как в глубине тропической раковины — розовые, золотые, сиреневые, но в несколько раз ярче и насыщеннее. Небесный пожар разбавляли тонкие тёмные облака, похожие на разлитую акварель, а выше, словно за пределами атмосферы, стелился шлейф перламутрово-серебряного сияния, совсем не похожий на Млечный путь. И посередине этого великолепия, почти цепляясь за горизонт, висело огромное и горячее, как растопленный камин, солнце.
Жюли медленно приподнялась и обнаружила себя на склоне пологого холма. Рядом валялась Кукушкина, закинув руки за голову и глядя в зенит пустыми глазами. Совсем в стороне сидела на коленках Коржикова и плевалась так, словно её только что стошнило. Переноска стояла открытая, и из неё торчали тёмно-рыжие лапы и знакомый белый хвост. Рядом валялась уже бесполезная коробка с датчиками.
— Во. Очнулась, — констатировала Кукушкина голосом таким же пустым, как и взгляд. — Поздравляю, мы в двух сотнях парсек от Земли, в системе Бетельгейзе.
— Что?.. — словно портфелем по уху врезали.
— Коржу укачало. А Хрупецкий кота лечит, как умеет.
— Что?.. — повторила Жюли, чувствуя себя глупой. На всякий случай сама себя ущипнула — сиреневая трава и гигантское рыжее солнце не исчезли, как и пряный запах. — Подожди… Мы что, на другой планете?!
— Ты чё, компотом уши мыла?
— Но… — ей вдруг стало страшно. — А… Прививки?! — год назад они с Ираидой летали в Дели, и её заставили сделать массу прививок, да таких, что она потом трое суток лежала пластом с температурой. А тут вообще другая планета! — И таможенный контроль?.. И…
— Хрупецкий сказал, нам здесь безопасно, — Кукушкина медленно села. — Тут… как-то легче, чувствуешь?
— Гравитация чуть ниже земной, — вяло донеслось из переноски.
— Ты нас… перенёс на другую планету?! — охнула Жюли, наконец-то осознав факт. Потом представила, как Ираида её утром не найдёт и что после этого начнётся, и завопила: — Кто тебе разрешил?!
— А кто вам разрешал идти в ветеринарку? — равнодушно парировал Хруп. — Или надо было вас Велимиру с эльфами в подарочек оставить? Влезли — расхлёбывайте.
В голове как щёлкнуло. Точно, ветклиника. Неприятный дядечка-очкарик под два метра ростом. Безвкусно наштукатуренная зеленоволосая девица, выращивающая клевер со скоростью звука — ей бы с таким талантом в озеленители, газоны благоустраивать. Похожий на неё как две капли воды парень, вроде с доброжелательной улыбкой, но с очень злыми глазами, протягивающий руку к переноске. И ужасное чувство безнадёжности — всё, попались. Конец вам, девочки.
— Эльфы?.. — нерешительно протянула Жюли вслух.
— «Ни в одной сказке эльфов не называют добрыми, потому что на самом деле они злые», — нараспев процитировала Кукушкина, сорвала травинку-ложку и сунула в рот. — Терри Пратчетт, «Дамы и господа»… Зюнь, ты как?
В ответ раздалось энергичное «буэ».
— Ты поосторожнее тяни в рот всё подряд, это же другая планета, — посоветовала Жюли, всё ещё пытаясь уложить в голове произошедшее. Настоящее волшебство, эльфы, чужая звезда… Вот это события, даже голова закружилась. А Ираида сейчас в какой-нибудь из гостиниц ежевечернюю проверку проводит и понятия не имеет, что её дочь себе выходные на Бетельгейзе устроила. Кстати, в каком они вообще созвездии? Нет, не вспомнить… Надо было раньше на википедию лезть, а сейчас-то без толку, земная связь сюда точно не добивает.
— Безопасно, значит, безопасно, — Кукушкина продолжила упрямо жевать травинку.
Жюли тяжело сняла со спины рюкзак. Хорошо, что не бросила его на банкетке в ветклинике… Ой, мамочки, а безрукавка-то там осталась! Плакала она горючими слезами, не возвращаться же за ней после… такого.
И всё равно телефон надо достать. Такие фотки пропадают! Поселфиться с девчонками, видюшку снять, в инстаграм выложить. Лайков будет!.. Она зарылась в рюкзак, вытащила айфон и чуть не заскулила от досады — аккумулятор оказался полностью разряжен. А ведь был почти под завязку. Это его так во время переноса убило, или они тут на самом деле больше суток? Лучше б во время переноса, а то дома паника.
Кукушкина звучно выдохнула, подперла ладонями подбородок:
— Так. Чё делаем? Хрупецкий, ты тут лучше разбираешься, чё и как. Командуй.
— Нам нужно в Крепость, и чем скорее, тем лучше, — сказал котокролик, всё ещё не вылезая наружу. — Сейчас, ещё немного подлечу рыжего, и пойдём.
Жюли отложила рюкзак, встала на четвереньки — слабость в теле не исчезала и наконец сделалась неприятной, а головокружение на мгновение усилилось, — и в два шага подползла к переноске. Заглянула внутрь.