Страница 135 из 143
Там не было никаких «Тебе бы здесь понравилось», или «Видела бы ты Килла на том летном тренажере», или «Не могу дождаться встречи, детка, люблю тебя».
На самом деле никаких «люблю тебя» вообще не было.
Я говорила это, когда мы прощались, но он отвечал: «Да. И я».
Да. И я.
Он отстранился, а я понятия не имела почему.
Я сосредоточилась на Алиссе.
— Думаю, Микки собирается порвать со мной.
— Что? — взвизгнула она, и я увидела, как к нам повернулись головы, и это, вероятно, было потому, что Джози добавила свое необычно громкое:
— Прошу прощения?
— Ш-ш-ш, — прошипела я, наклоняясь к столу.
Алисса, сидевшая напротив нас с Джози, откинулась назад, а Джози наклонилась ко мне.
— Что? — повторила она.
— Он отстраняется от меня, — сказала я.
— Так и должно чувствоваться, Амелия, — сказала Джози. — Он же за целый континент отсюда.
— Он уже почти две недели не говорит «я люблю тебя».
— Твою мать, — пробормотала Алисса.
Она все поняла.
А Джози — нет.
— Может, он в компании и не желает делиться такими глубокими чувствами перед друзьями. Ты же сказала, что они остановились у кого-то, с кем он вырос, у пилота истребителя ВВС, а значит, его друг, мужчина, может дразнить его по поводу такого рода вещей. Возможно, он считает, что личные чувства должны оставаться личными, и у него не было шанса уединиться.
— Это происходило и до того, как он приехал к своему другу Чопперу и его семье, — сказала я.
Ее взгляд скользнул по Алиссе и она ничего не ответила.
— Мы говорили… обо всем, — поделилась я. — Все время созванивались. Поддерживали связь. Держали друг друга в курсе событий. Сейчас он вообще мне почти не звонит.
Джози снова посмотрела на меня.
— Он сейчас в отпуске, дорогая.
— Это не Микки, — прошептала я.
Она откинулась на спинку стула, и в ее красивых голубых глазах появилось беспокойство.
Я сжала губы, чтобы не расплакаться.
Когда мне это удалось, я сказала:
— Несмотря ни на что, на протяжении нескольких месяцев мы разговаривали перед сном. Мы не делали этого с тех пор, как он уехал. Я спросила его об этом, и он сказал, что это из-за разницы во времени.
— Разница в несколько часов, — мягко сказала Джози. — Они могут быть очень заняты.
— Если любишь бабу, то найдешь время, — отрезала Алисса.
Я внимательно посмотрел на нее.
О да. Она все поняла.
— Не знаю, что случилось, — сказала я.
— Я тоже не знаю, — ответила Алисса. — Но ты должна позвонить этой заднице и договориться о встрече, как только он вернется, чтобы выяснить, что происходит с засранцем.
Противостояние с Микки Донованом. Не из числа тех вещей, что я нахожу захватывающими.
Нет, но я действительно нахожу это захватывающим, потому что это наша фишка.
Просто сейчас я не находила в этом ничего захватывающего, если, сделав это, он порвет со мной.
— Если он со всем покончил, значит, покончил, — сказала я, откинувшись назад и опустив плечи. — Это же Микки.
— Он должен тебе объяснить, — парировала Алисса.
Должен.
Просто я не была уверена, что хочу это услышать.
Мой взгляд скользнул к салату, к которому я едва притронулась.
С тех пор как мы встретились, ничто, ничто из того, что произошло, не указывало на то, что это не движется к чему-то настоящему. Чему-то постоянному. Чему-то вечному.
Микки дарит мне счастливую жизнь и, что более важно, у меня есть возможность дарить то же самое Микки.
Происходило столько крайне безумных вещей, которые могли разорвать людей на части, и все уладилось. Бывшие жены-алкоголички. Мерзкие бывшие мужья. Проблемы с детьми. Дерьмовая работа.
Черт возьми, Микки был полностью готов начать бизнес. У него было два важных дела, к которым он должен приступить по возвращении (подрядная работа приносила больше денег), и в первый же рабочий день он уходил от Ральфа.
Я не могла себе представить, что же пошло не так.
Но среди всего этого совершенства я все еще оставалась самой собой.
Скучной Амелией Хэтуэй, без работы, без драйва, без амбиций, проводящей время за выпечкой, декором и волонтерством в доме престарелых.
— Амелия, — позвала Джози.
Я посмотрела в ее сторону и пробормотала:
— Я не голодна. Не возражаете, если я уйду?
— Детка, по-моему, тебе лучше остаться со своими девочками, — мягко сказала Алисса.
Я взглянула на нее.
— Ты должна вернуться к работе, и Джози тоже.
Но не я. Это был один из немногих дней, когда я не ходила в «Дом Голубки».
Дети находились у Конрада и мне совершенно нечего было делать.
— Я перенесу клиентов, — предложила Алисса.
— Я сама занимаюсь своими делами, Амелия, — напомнила Джози.
Я покачала головой, роясь в сумочке рядом с собой, чтобы вытащить несколько купюр. Я вынула их из кармашка и бросила на стол.
— Обед за мой счет, — сказала я, не глядя ни на одну из них, и выскользнула из кабинки.
— Амелия, останься, — уговаривала Джози, пока я снимала куртку с крючка, прибитого к перекладине в конце каждой кабинки.
Я взглянула на нее.
— Правда, мне просто нужно немного побыть одной и подумать.
— Детка, ты должна… — начала Алисса.
— До скорого, — перебила я ее и, натянув куртку и сумку, поспешила скрыться.
Я приехала домой, вышла из гаража и остановилась у великолепного обеденного стола, на котором несколько недель назад Микки трахал меня.
А потом, прямо там, он сказал мне, что любит меня.
На барной стойке не было ни пустых банок из-под шипучки, ни десертных тарелок с крошками, ни банок из-под печенья с криво закрученной крышкой.
На лестничной площадке у окна на великолепном ковре стоял замечательный шезлонг с напольным торшером и столом — его любезно отыскал дизайнер Джози.
Дом был огромным.
Огромным и красивым.
Огромным, холодным и пустым.
И я обнаружила, что стою там, глядя на красоту, которую создала, думая, что когда мои дети уедут в колледж, они отправятся далеко и никогда не вернутся в Магдалену.
И после того, как Микки покончит со мной, как только они уедут, я съеду из своего показного дома через дорогу от Донованов.
Я не знала, куда. Даже не знала, переживу ли эти годы, живя напротив Микки и его детей.
Я просто знала, что меня здесь больше не будет.
*****
Когда вечером зазвонил телефон, я сидела в шезлонге под пледом с книгой и потягивала вино из бокала.
Я посмотрела на него, лежащего на столе рядом со мной, увидела, кто звонит, отставила бокал и ответила на звонок.
— Микки, — поздоровалась я.
Последовала пауза, прежде чем он сказал:
— Привет.
Я ничего не ответила.
— Ты здесь? — спросил он.
— Да.
— Ты в порядке?
— Все отлично, — солгала я.
— Дети с тобой?
— Нет.
Он замолчал.
Я ничего не говорила.
Он закончил молчание словами:
— Мы вернемся завтра.
— Я помню.
— Ранний рейс отсюда, а туда возвращаемся поздно.
— Да.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— А почему бы мне не быть в порядке?
— Ты говоришь словно с тобой что-то не так.
Не так.
Я была по уши влюблена в мужчину, который без всякой причины больше меня не хотел.
— Я в порядке, — снова соврала я.
— Похоже, не в порядке.
— Все нормально.
— Эми, какого черта? Поговори со мной, — приказал он.
А теперь, после нескольких недель моих осторожных попыток заставить его говорить, он хочет, чтобы я с ним поговорила?
— О чем? — спросила я.
— Какая муха тебя укусила? — раздраженно спросил он.
Я не попадусь на эту удочку. Я не могла понять, зачем ему нужна моя реакция, но он ее не получит, потому что у меня ее не было.
— Никакая, Микки. Когда ты позвонил, я пила вино и читала. И сейчас здесь довольно поздно.
— Девять тридцать, — сказал он.