Страница 5 из 16
Утром на Последний хутор приехали новые постояльцы. Они шумели, громко требовали одновременно и завтрака, и лошадей накормить, поэтому Ричи не мог не проснуться. Во рту было противно, на лбу остались отметины от пуговиц с рукава. Он спал, уронив голову на стол, хорошо еще, на траектории падения оказались руки.
- Кого принесло? - пробормотал он.
Ставни еще не открывали, так что час был ранний.
- Ну-ка, ну-ка, пойдем отсюда, - сказали сзади и сильно хватанули за плечи. Ричи спросонок не понял, но послушно поехал, даже оттолкнулся от стола, стараясь помочь своему носителю.
- Сид?
- Какой я тебе Сид, - сплюнул мужик, бывший, по всей видимости, одним из старших на хуторе. – Двигайся давай, нечего тут разлеживаться.
Ричи позволил сгрузить себя в угол под лестницей, посидел там немного, глаза протер, потянулся, пораскинул не до конца протрезвевшими мозгами. Из кухни его вынес не Вереница и сделал это грубо и неожиданно. Ради чего понадобилось срочно убирать прикорнувшего пьяницу? И почему шум?
Под лестницей было удобно, и как оказалось, наблюдательный пункт получился превосходный. Когда мимо пробежали пятеро нижних половин тела, метущих пол зимними рясами, Ричи икнул. Нет сомнения, что на верхних болтались кресты и знаки отличия, положенные священной инспекции. Следом за пятью парами валенок протопали тяжелые меховые сапоги – не иначе, как сам командир отряда.
Ричи дождался, пока процессия рассядется в кухне, где он еще недавно наслаждался нездоровым сном и последствиями перепоя, и помчался наверх. Следовало предупредить Вереницу, хотя скорее всего, напарник еще спал. Ричи распахнул дверь, удивляясь, когда это у него успели вспотеть руки и сделаться такой быстрый пульс. Наверное, это все похмелье - не может быть так трудно пробежать каких-то десять ступенек, пусть и вприпрыжку.
- Сид, хорош спать! Враг у ворот, теща на пороге!
К слову, тещи у Сида не было, но подцепленное где-то выражение показалось Ричи забавным, и он использовал его к месту и не к месту. Комната отозвалась тишиной. Ричи поглядел на облачко пара, вылетевшее изо рта, поежился – а на столе внизу было теплее. Как этот Вереница не примерз к своей лавке вместе с карабином?
Очевидно, не примерз, или уже благополучно оттаял. Лавка пустовала, карабина тоже не наблюдалось. Ричи скривился и сел отдохнуть на собственную, так и не опробованную лавку. Препоганейший был самогон.
Итак, Сид, по обыкновению, прихватил с собой карабин и в нужник, а теперь, возвращаясь из оного в извечном утреннем паршивом настроении, наскочит прямиком на излюбленных своих противников. Ричи посочувствовал напарнику, даже с минуту собирался встать и пойти его спасать, но потом решил, что и так сделал уже все возможное.
У Сида в сумке имелась фляга с отваром, и Ричи вспомнил про нее почти сразу же, как опомнилась жажда. Он сполз с лавки и нырнул под соседнюю, почти нащупал грубую ткань сидовой сумки, и тут понял, что сумки нет. Нет вообще, равно как и других следов пребывания Вереницы. Да, тот даже в нужник тащил с собой карабин, но чтоб все имущество...
Ричи попробовал рассмеяться. В пустой комнате получилось глупо.
- Вот образина, - сказал тогда Ричи, но решил на всякий случай подождать.
Через полчаса Сид не появился. Ричи собрал свои пожитки, которые и не успел толком раскидать, спустился вниз. Если бы там обнаружился Сид, уже связанный, с чем-нибудь вонючим под носом в качестве пытки, Ричи бы очень удивился.
Священники - небольшой отряд - пятеро охранников и командир в придачу - мирно завтракали кашей и беседовали с хуторянами. Ричи прошел мимо них к конюшне, в которой не было Изверга, зато жевали овес ладные лошадки священной инспекции.Ричи пытался придумать, как ему поступить, пока кормил свою кобылу.
Вереница сбежал. Один. На Юго-запад, разумеется, куда ему еще стремиться. И его, Ричи, оставил на хуторе, полном священников. Хотя, скорее всего, Сид уехал даже раньше, чем те пожаловали. Притворился спящим, дождался, пока напарник захочет еще самогона, да и смылся. Вместе с задатком.
Задаток было почему-то не жалко.
Но ощущение оказалось паршивое – и похмелье, и неприятная, почти неотличимая от него тяжесть в груди. Ричи машинально потрогал то место, где у нормальных людей мочка уха, а у него аккуратно срезанный пулей обрубок. Послал в адрес Сида пару проклятий и принял решение.
Зачем тащиться к самой Пустоши, если Сид ясно дал понять - хочет поехать туда один. Справится как-нибудь и без него. Ричи собрался искать на хуторе работу. Перед глазами, да и перед мысленным взором тоже, словно туман лег. Скажи кто ему вчера вечером, что Сид, с которым они лет пять вместе путешествовали, возьмет его вот так и бросит без предупреждения, Ричи бы рассмеялся и не поверил. А теперь даже удивления не чувствовал. Все логично.
- Говоришь, твоя судьба там? – спросил Ричи у зябкого воздуха и присел на перила веранды, немного отдохнуть.
Теперь Юго-запад существовал как направление, не более того. Когда не нужно туда ехать, это уже даже не место. Потом Ричи подумал, что Сида еще можно догнать. Не сразу, конечно, потому что тот, наверняка, гнал Изверга во всю дурь. Но вот остановится Вереница на ночлег, и Ричи сможет...
- Не собираюсь я никого догонять, - объявил он вполголоса. В ответ из большой комнаты донеслось пение.
Будь здесь Вереница, тот бы не преминул пройтись по поводу того, что святые отцы держат по такому случаю специально обученных котов, которым полагается наступать на хвосты в строго определенном нотами порядке. Но Вереницы не было, да и пели молитву весьма прилично. Ричи послушал с удовольствием, а потом отметил про себя, что на самом-то деле все складывается далеко не так плохо.
Это утро ничем не хуже любого другого, чтобы начать какую-то еще другую жизнь. Избавиться от неопределенного рода занятий, например. Давно пора было. За Сидом он таскался в последнее время уже по привычке, потому что в защите особо нуждался, да и считал себя теперь достаточно взрослым.
Стоило сунуться в дом, тепло возродило жажду, и щеки у Ричи заалели, как у девицы. Он принялся их тереть, но это не очень-то помогало.
В том, что время сунуться в кухню, он выбрал крайне неудачное, Ричи убедился сразу же, как почуял вместо сального чада приятный аромат благовоний. Чтобы уловить разницу в запахах не нужен был вереницын чуткий нос, хватало и обычного человеческого. Припасов на дорогу взять теперь точно не удастся. Правда, куда ехать, он еще толком не решил, особенно после того, как обнаружил в рюкзаке оставленную Вереницей половину задатка и снова занялся переосмыслением утренних решений.
Ричи отступил и замер у приоткрытой двери. Хуторская кухня, окуренная благовониями, служила теперь штабом священникам. На разделочном столе раскатали карту, Ричи доводилось и раньше подобные видеть. Рядом с картой сидел не по церковному узким задом на разделочном столе командир, тот самый, в тяжелых сапогах. Черен он был, как ворона, вроде тех, что копошились на мусорных кучах за деревнями. Как-то они с Вереницей, когда совсем нечего было есть, все же не рискнули закусить лошадьми, но ворон наловили и недурно приготовили. По вкусу птицы оказались в точности, как и та помойка, на которой их добыли.
Ричи отряхнулся, стал закрывать дверь, стараясь сделать это как можно тише. Ну и пусть он уже не подельник бандита Вереницы, все равно, врываться прямо посередь совещания походного церковного войска, это слишком. За такое и безгрешное дитя на виселицу могут отправить. Именем господним.
Это не Ричи так думал, он вдруг понял – в голове у него, грустным своим голосом нашептывает Сид Вереница, первый по эту сторону Пустоши безбожник. Богохульный проводник, вот как его звали порой люди, коим довелось пить с ричиным напарником.
- Ты чего, сынок? - услышал Ричи у себя за спиной и от неожиданности подскочил, ударился о плохо оструганный косяк, всадил повыше ладони целый пучок заноз. Затряс рукой, одновременно пялясь на того, кто успел к нему подкрасться.
Священники в кухне вскинулись, и Ричи ощутил на себе тяжелые их взгляды. По коже как холодом мазнуло, как льдом за воротник. Из-за спины выступил, покровительственно отстранив его, широкий в кости, в бурой рясе священник с красной лентой поперек массивного плеча. Ричи закусил губу, не зная, орать ему или извиняться. Красные ленты носили палачи, особый род священников, допущенных вершить божью справедливость у виселиц.
Они с Сидом как-то смотрели казнь, причем вдохновителем похода, как ни странно, выступил именно Вереница. Разрядился в тот день, как на ярмарку, и то, это если в роли скомороха. Карабин свой начистил так, что сверкало за пол-улицы. Ричи, такого внимания приготовлениям не уделивший, поглядывал то на напарника, то на окружавших их фермеров и не находил различий. Кругом был праздник, который вовсе не казался праздником ему самому. Если кто-то умирает, это не совсем повод вот так отмечать, в этом Ричи был твердо уверен, хотя ни за что бы не полез на эшафот биться с палачом, чтобы освободить жертву.
Вешали бандита, какого-то коренастого мужичонку с кривыми, как у летающего волка, ногами. Тюремное рубище, сработанное не иначе как из отслуживших свое, совсем вытертых мешков, некрасиво задралось, когда священник-палач, чинно дождавшись оглашения списка грехов некого Аля Степного, выпнул колоду у того из-под ног. Бандит засучил в воздухе босыми кривопалыми ногами, а потом замер. Ричи, который от зрелища оторваться не мог, лишь через несколько минут оглянулся – как среагировал на картину Вереница.
И увидел, что напарника на месте нет. Удивленный Ричи был подхвачен отхлынувшей от эшафота толпой и донесен ею почти до трактира, где, уцепившись за коновязь, разглядел чуть поодаль широкий зад Изверга. Свое исчезновение Сид никак не объяснил, но предложил посидеть в трактире и послушать, какие будут новости. Вечером выяснилось, что отряд священной инспекции, желавший немедленно отбыть из Косой деревни, столкнулся с неожиданными трудностями – не иначе как Нечистый попортил всю сбрую, да мало того, из обоза куда-то исчезли конфискованные в местном приходе еретические книги. Книги позже обнаружились у Вереницы в чересседельных сумках, когда Ричи неловко оные сумки сдернул и вывалил в ковыль все содержимое.
- В чем дело, сын мой? – спросил палач, с искренней заботой глядя на сползающего по косяку Ричи.
Видел он перед собой обветренного, с шелушащейся на щеках кожей парнишку, который выглядел явно моложе своего истинного возраста, а без отягощающих обстоятельств виде старого ружья и молчаливого Сида Вереницы, и вовсе сошел бы за фермерского нахаленка. За коего его и приняли, как быстро сообразил Ричи и потупил взор в район немытого пола.
- Дурно, - выдавил он сквозь зубы и нисколько душой не покривил.
Палач прихватил его за плечо и легко поднял на ноги, привалил к стенке.
- Ничего, бывает, - хохотнул он. – Мал еще самогоном баловаться, вот и дурно.
Ричи кивнул. Самогоном он баловался стабильно лет с тринадцати, и даже тогда не считал себя слишком молодым для такого дела. Поскитайся-ка на морозе с недельку, воду пить потом не захочется.
- Водички надо, - решил палач. – Ну-ка, обопрись.
Ричи, тайно похихикивая над тем, какая бы физиономия была у Вереницы, увидь он его, ведомого испить водицы священником-палачом, потащился вслед за избавителем своим вглубь прокуренной благовониями кухни.
Таращиться на святых отцов, а на их карту тем более, было опасно, но удержаться он не мог, смотрел исподтишка, особенного на Черного, уже прозванного мысленно Вороном.
Тот был тощим, в короткой рясе, из-под которой выглядывали ватные штаны, неровно упиханные в меховые сапоги. Выглядело это забавно и очень знакомо. Ричи заключил, что Ворон устланным шкурами волков саням, в каких обычно передвигаются святые отцы, предпочитает седло. Больше ничего в командире примечательного не было, ни единой яркой черточки, за которою мог бы уцепиться взгляд. Черный да и черный, волосы убраны под стянутый с подбородка капор, а вот усы с бородой уже седые, видно, и, правда, старик, родился задолго до Этого.
- На, пей, сынок, - палач тыкал в него ковшом. – Святая вода.
- Благодарю, отче, - поспешно отозвался Ричи, принял воду, стал пить, не спуская взгляда с Ворона. Тот молчал, сложив на впалой груди костлявые руки. Ричи решил, что святой отец был недоволен вторжением и теперь ждал, когда оно закончится. Терпеливо, но уж точно без должного смирения.
Ричи подтолкнули в спину, на этот раз в сторону двери. Палач повел его обратно, придерживая за плечи.
- Ты чей, парень?
В том, что заговорил Ворон, сомнений не было.
- Ничей, отче. Сирота, - ответил Ричи. Палач, уловив, очевидно, какой-то сигнал, развернул его лицом к Ворону и в таком положении закрепил. Руки на ричиных плечах неожиданно сделались такими тяжелыми, что у него едва не подогнулись колени.
- А зовут как?
Соображать, своим ли именем представляться, у Ричи времени не было.
- Ричи, отче.
Ворон вздохнул:
- Господь с тобой, Ричи.
- Аминь, - подтвердил палач и быстро поволок его к выходу.
Палач оставил его в коридоре у самой лестницы наверх, то есть достаточно далеко, чтобы ничего из происходившего на кухне до ричиных ушей не долетало. Напоследок священник потрепал его по волосам. Ричи, глядя на удаляющуюся спину в темно-коричневой, испачканной то ли в золе, то ли в муке рясе, понял, что перепугался чуть ли не до смерти.
И это притом, что священники, весь мобильный отряд святой инспекции, страшными не были нисколько. Ни палач, ни даже Ворон. Но Ричи боялся, по привычке, заранее. Потому что так нужно было, в старой его жизни.
А вдруг они не знают, что у него уже новая жизнь?
Ричи встряхнулся, побрел за вещами, твердо уверенный, что на Последнем хуторе не останется ни минутой дольше. Собраться, подседлать кобылу и двигать, хоть за Сидом на проклятый Юго-запад, хоть обратно на Север, к полярной ночи и большим деревням.
Пока возился с упряжью и распихивал по седельным сумам остатки припасов, Ричи все гадал: а по чью же душу прибыло святое воинство с палачом. Палача брали, если собирались кого-нибудь казнить. Для Сида, как бы ни старался тот насолить властвующей церкви, многовато было чести. Должен быть кто-то гораздо страшнее.
Ричи почесал голову – сено забилось под шапку.
Нет, точно не за Вереницей. Зачем гнать его аж досюда, если можно было спокойно прихватить еще на Севере? Сид ведь и не прятался особенно.
Да и никто из встреченных ими за последние месяцы бандитов не годился, половину Сид прикончил лично, разумно и не без повода, вторая половина и вовсе были мелкими жуликами. Может быть, странный мужик из трактира? Нашумели-то порядочно…
Идея Ричи в общем понравилась, тем более что страшное слово «оппозиция» никто не называл, но оно словно бы висело у спорщика над головой прямо в воздухе.
Пусть так.
А вдруг священники ехали за тем врачом, которого их с Сидом наняли найти. Ехали целенаправленно, значит, знали куда. Еще б им не знать, смотрели же какую-то карту. Ричи, когда получал благословение, успел высмотреть на ней жирную красную линию, намалеванную как будто кровью. И не умея толком читать карты, он понимал, что она ведет на Юго-запад.
Стало немного интересно, но ровно в той мере, в какой интересует находящийся на безопасном расстоянии зверь.
Определенно, на Юго-западе намечалась заварушка, вполне годная быть объяснением его плохих предчувствий.
И как раз к самой ярмарке торопился Сид Вереница.
Ричи чихнул и определился с направлением движения. Какой уж тут Север.