Прокляты лесной девой

Демон неистовствовал, то истончался, то, наоборот, увеличивался в размерах, все еще пытаясь взять верх в их странной схватке, но исходящие из Фени лучи теперь жгли его по-настоящему. То же самое делали и осыпающиеся с духа перья. А я только тогда осознал, что происходит. Да, демон сгорал, но и феникс тускнел и уменьшался в размерах.

— Феня, нет! — пытался дозваться я до духа. Ведь можно, наверное, было поступить иначе? Например, заточить демона в ловушку? Выкинуть его обратно в его демонический мир? Необязательно же было избавляться от порождения тьмы ценой собственной жизни?!

«Он должен уйти навсегда! Отойди!» — услышал я вдруг в своей голове, и, видимо, для верности феникс взмахнул хвостом, и меня тоже отнесло к замковой стене, прислонившись к которой за происходящим с ужасом наблюдала Катрина.

— Он что?! Он…. — не успела договорить она.

«Да» — не успел ответить я, как вместо огненного цвета перьев, духа покрыл самый настоящий огонь. Демон взвыл так, что на мгновение заложило уши, а по двору во все стороны взметнулись тучи соломы и рассыпанного до этого по земле зерна. Посреди этого беспорядка мелькнула сопровождаемая грохотом вспышка, а когда все, наконец, осыпалось, ни Фени, ни демона больше не было. Лишь небольшая кучка пепла виднелась на том месте, где они только что стояли насмерть.

Словно повинуясь какому-то чутью или зову, я подбежал к месту противостояния и принялся рыться в золе. Ведь феникс — это не просто имя, не одно лишь красивое название! Вот оно!

Наконец, я нащупал крохотный трепещущий комочек и вытащил его на свет. Маленький, покрытый желтым пухом птенец.

— Зачем? Неужели, нужно было именно так? — прошептал я, но новорожденный феникс не ответил. Он смешно, совсем по-птичьи, раскрывал клюв и попискивал.

— Он хочет есть! — догадалась Катрина. Склонившись над моим плечом, она дотронулась до казавшегося невесомым пуха, чтобы погладить птенца, но тот неожиданно клюнул ее в палец, да так, что выступила кровь, и ловко подцепил клювом выступившую каплю.

— Ой! — от неожиданности мелкая воскликнула и быстро одернула руку.

— Именно этого он и хочет, — счастливо рассмеялся я и, поднявшись с колен, отошел к стене, так как Буря ни с того ни с сего решил поучаствовать в деле уничтожения последних останков демона и принялся втаптывать копытами в землю осевший пепел.

Сделав небольшой надрез на большом пальце своим же мечом, я влил несколько красных капель в широко раскрытый клюв, после чего удовлетворенный птенец прикрыл глаза и мирно засопел. Я положил уснувшего Феню за пазуху. Правда, для этого пришлось снять и пришедший в полную негодность кафтан, и кольчугу, оставшись в одной рубахе. Что же, одно дело было сделано, пора было выбираться из этого клятого логова, но у занозы внезапно оказались другие планы.

— Ты куда?! — всполошился я, когда она направилась обратно в замок.

— Ты же не можем оставить их так! — в свою очередь удивилась она, обернувшись.

«Кого их?! Что значит, так?!» — в голове сразу возник рой вопросов, и, я предчувствовал, ответы на них покоя на ближайшее время не предвещали. Компанию нам опять составили коврик и кот, и шли мы в непонятное мне, но понятное всем остальным «туда». По дороге нам встретились несколько разрозненных групп бывших воинов бывшего хана, которые коврика испугались почему-то сильнее, чем моего меча, и безропотно позволили себя связать и отвести в то самое неведомое «туда». Впрочем, что это за место, я очень скоро выяснил. Им оказалась темница, чьи клетки были заполнены не менее странными существами, чем коврик, который, как выяснилось, ранее тоже в одной из них обитал. Некоторые из них, получив свободу, тут же исчезли в неизвестном направлении, другие мялись на месте, похлопывая ненужными крыльями или подрагивая очевидно мешающими безмятежному существованию острыми шипами.

— Жаль, что колдовство хана не развеялось и на них тоже, — посетовала Катрина, оглядывая нестройную армию крылатых горных котов, шипастых зайцев и укомплектованных панцирями и прочими излишествами медведей. — Придется их всех к бабушке взять, — сделала она не совсем логичный на мой взгляд вывод. — Может, расколдует.

В том, что княгиня Яросельская сможет их расколдовать, я бы не удивился, но для меня совсем не была очевидной необходимость тащить всех этих существ с собой.

— Отец уже должен знать о том, что здесь случилось, — попытался я предложить ей свой вариант. — Не позже, чем через пару дней здесь будет отряд наших воинов. Они разберутся с этим зверинцем.

— Твой отец? — она задумалась и зачем-то в очередной раз покосилась на мои сапоги. Надо было настоять на том, чтобы Яросельская перекрасила их в другой цвет!

— Нет, — покачала головой заноза в ответ на мое предложение. — Вдруг еще их испугают, — добавила она и почесала крылатого кота за ухом. — А они и так настрадались!

Кто кого испугал бы, можно было еще поспорить, но силы на это я тратить не стал. Их и так едва хватало на то, чтобы сдерживаться и не схватить жену в охапку, оставив на потом все хановы магические эксперименты и прочие навороченные черным колдуном проблемы, умчаться на Буре в Земью, а там уже запереться в своих покоях на неделю, а то и на две. Однако ради самой занозы приходилось терпеть и следовать за ней, решая вопросы со зверьем, а затем, вылавливая по коридорам не успевших сбежать из замка ханских прислужников, временно, до прибытия княжеского отряда, запирать тех в темницы. После этого пришлось также выискивать по закоулкам ханских пленников, которых держали в замке в качестве рабской прислуги, и уговаривать их не бояться коврика и прочих чудищ нас сопровождающих. К счастью, похищенные ханом люди путешествовать с нами желания не изъявили и согласились дождаться отряд из Стратисса.

Пока обследовали замок — кстати, хомяки в нем так больше и не нашлись — искали, разговаривали и договаривались, день подошел к концу. Но оставаться на ночь в этой обители черного колдовства ни я, ни Катрина не хотели. Были бы мы одни, то Буря бы нас мигом домчал до границы, но с ковриком и его друзьями дорога оказалась куда медленнее. До того как наступила темнота мы успели добраться лишь до ближайшего к ханскому замку лесочка, где и остановились на ночлег. Удачно расположив всю звериную компанию у ручья, я нашел для Фени пустующее дупло, а затем нарубил еловых веток и устроил небольшой шалаш за укрывающим его взгорком, расстелив на мягкой траве пришедшийся весьма кстати найденный в одной из седельных сумок плащ. Заноза всю дорогу была необычайно молчалива, что я списал на усталость, и лишь иногда бросала на меня странные взгляды.

— О чем думаешь? — тихо спросил я, привлекая ее к себе, когда наш импровизированное ложе было готово. Душистый смолистый запах сам собой снял усталость, и, прижимая к себе теплую и нежную жену, я уже знал, что о сне на ближайшее время не может быть и речи.

— Удивляюсь, почему я сразу не догадалась, что это ты, — фыркнула она мне в шею, отчего через меня, казалось, прошел разряд молнии не слабее того, чем попотчевал меня демон. — Ты по-прежнему такой же драчливый и задиристый как в детстве!

— Это не я, а ты начала тогда драку! — возмутился я, отразив всю степень своего возмущения в последующем поцелуе.

— Ну и что, — она пожала плечами, и платье само собой сползло вниз, соперничая в скорости с моим участившимся дыханием. — Это потому, что ты тогда кривил нос от нашей походной каши! — выдала она совершенно несправедливое обвинение, отчего у меня даже дух перехватило. Или это случилось от ощущения ее нежной кожи у меня под ладонями?

— Ничего подобного! — простонал я, а мои руки при этом опускались все ниже и ниже. — Мне просто сапоги жали! — с этими словами я решил, что, действительно, пора избавиться от надоевших красных сапог, а также всей остальной мешающей нам обоим одежды. — А ты зачем тогда полезла в драку, зная, что проиграешь? — не удержался я от того, чтобы укорить ее за нашу первую детскую ссору. А ведь я потом несколько лет о ней вспоминал и пытался уговорить отца на новую поездку в Волиссию.