Страница 47 из 68
— Кто вы такие?! — решила я снова высказать свое возмущение происходящим. — Немедленно….. — говоря, я подняла глаза и наткнулась взглядом на самого красивого мужчину, которого мне когда-либо приходилось видеть в своей жизни.
Тонкие черты лица, невероятные изумрудные глаза, длинные золотистые волосы, собранные в хвост по тририхтсткому обычаю. Вот только разговаривать он предпочитал по-волисски, что с одной стороны казалось странным, а с другой радовало, что мне, по крайней мере, будет понятно, о чем говорят в этом непонятном месте. Молчаливый наемник схватил меня за руку и, вздернув, поставил на ноги.
— И это она?! Кикиморы и то краше, — брезгливым взглядом красавчик окинул меня с головы до ног. От этих слов привлекательность зеленоглазого блондина значительно поубавилась.
— Приходится иметь дело с тем, что есть, Ваше Ханшество, — смиренно пролебезил второй мужчина, на которого я только тогда посмотрела. Невысокий, круглый, лысый, одетый в расшитую драгоценными камнями жреческую рясу. Он мне не понравился с первого взгляда, да и ряса его вызывала нехорошие предчувствия. И слова его мне показались странными.
«Ханшество?! Так это и есть тририхтский хан?! Но ведь ему должно быть лет сто, а то и больше!»
Я снова посмотрела на златокудрого красавца и даже рот открыла от удивления. Впрочем, несмотря на нетипичную для Тририхта внешность, одет он был подобно своим соплеменникам в отороченный мехом кожаный камзол и такие же штаны. Однако я бы сама тогда не отказалось от меховой накидки, так как в зале, где мы находились, было довольно-таки прохладно.
— С таким чучелом?! — возмутился хан. — Боюсь, придется прибегнуть к препарату, — озабоченно выдал он не совсем понятную фразу, но меня больше возмутила первая. Он меня чучелом назвал! Мой рот сразу закрылся, но тут же снова открылся, чтобы отомстить обидчику.
— На себя посмотри, мышь столетняя! По какому праву вы меня сюда притащили?!
— Она еще и говорит? — удивился хвостатый и сделал какое-то движение рукой, отчего подарок злыдня опять немного нагрелся.
— Да, я молчать не буду! Что за самоуправство?!
— Почему она говорит? — белобрысый супостат снова замахал руками, вызвав ту же реакцию камешка.
— Почему вы мне не отвечаете?! — возмутилась уже я, однако на меня по прежнему смотрели как на говорящий предмет мебели. Толстяк в рясе тоже замахал руками и нахмурился.
— На ней защита от вреда и магического воздействия, Ваше Ханшество, — ответил он горному злодею.
— Моим целям это помешает? — вскинулся тот.
— Вы же не собираетесь причинить ей вреда, Ваше Ханшество, — глумливая улыбка толстяка заставила у меня внутри все сжаться. — А потом она сама все снимет.
— Ничего я не сниму! — уверенно заявила я, отчего хан только поморщился.
— Приступайте! — приказал он жрецу, и тот с поклоном отступил в сторону. Я проследила за ним взглядом и увидела алтарь.
«Что это?! Что они собрались делать?!»
— Что вы задумали?! — я изо всех сил старалась, чтобы голос мой звучал грозно, не выдавая того страха, который я испытывала.
— Тебе оказана великая честь, — внезапно снизошел до ответа толстяк, а державший меня за руки наемник потащил к тому самому алтарю, — стать супругой Его Ханшества, великого правителя Тририхта и будущего властелина всех зримых земель!
— У меня уже есть жених! — я изо всех сил дернулась в сторону, но державший меня тририхтец словно предвидел мой маневр и сделал мне подножку, заставив нелепо повиснуть с заведенными назад руками.
— Это нас не интересует, — поговорил продажный жрец, быстро расставляя по алтарю предметы. — Давай ее сюда! — приказал он наемнику, и тот поставил меня перед алтарем.
— Все готово, Ваше Ханшество, — льстиво он обратился к представленному с такой помпой злонамеренному повелителю и воображаемому властелину. Тот, так и не стерев брезгливую мину со своей физиономии, тоже подошел к алтарю.
— Руку! — уже другим голосом приказал толстяк, как вскоре выяснилось, наемнику, который тут же схватил меня за правую конечность, чтобы протянуть ее жрецу.
— А как же сватовство?! — попробовала я зайти с другой стороны. — Я не могу выйти замуж без одобрения моего опекуна! — я заявила это в полной уверенности, что Его Величество никогда бы не дал согласия на мой брак с тририхтским ханом.
— Согласие Френзиса Волисского было получено еще два дня назад, — невозмутимо ответил лоснящийся от своей важности и подлости толстяк, указывая толстым пальцем, на котором красовались сразу два перстня, на лежащий на алтаре свиток. Алевшая на том печать, действительно, принадлежала королю Волиссии. Осознание, что яма, в которую я упала, еще глубже, чем мне представлялось ранее, давило огромным прессом, но сдаваться я не собиралась.
— Нет! — закричала я, пытаясь вырваться. — Я не согласна! Я не хочу за него замуж!
Однако держащий меня наемник оказался слишком силен. Все мои попытки вывернуться, лягнуть, стукнуть его затылком по подбородку, укусить за руку ни к чему не привели. К тому же, еще и жрец ухватил меня за вытянутую конечность. Его захват оказался удивительно крепким для такого рыхлого телосложения, и вернуть назад руку не было никакой возможности. Слезы уже текли ручьем, и только последние остатки гордости удерживали меня оттого, чтобы зарыдать вслух и безостановочно вопить «Не надо!». Просто потому, что этим троим мужчинам не было никакого дела до того, что я хочу или не хочу.
Противный столетний красавчик тоже протянул к жрецу свою руку. Тот зажег какие-то свечи, достал золотую чашу и остро заточенный нож, на гладкой грани которого мрачными всполохами отразились огни разноцветных свечей, а рядом зловеще блестели брачные браслеты-кандалы, и начал тягучим голосом зачитывать слова брачного наговора.
«Светило, помоги мне!» — молила я, так как больше помочь, очевидно, мне было некому. Мольба смешивалась со злостью на этих злодеев, чьи мотивы мне были совершенно непонятны, на свою глупость — надо было бежать сразу, как только почувствовала приближение неприятностей! — на неизвестно куда пропавшего злыдня.
Голос жреца, казалось, становился все громче, а мое отчаяние безысходнее, как вдруг толстяк в полном несоответствии с обрядом заорал и выпустил мою руку.
— В чем дело Тарсий?! — грозно вопросил хан, прерывая причитания жреца.
— Это…. Это…. Это невозможно, Ваше Ханшество! — тонким голоском пролепетал тот, осматривая свою ладонь.
— Мое терпение не бесконечно, Тарсий!
Жрец всхлипнул и, взглянув на меня ненавидящим взглядом, бросил наемнику:
— Руку!
Тот снова ухватил меня за правую руку и, сколько я ни упиралась, подал ту толстяку в рясе. Жрец схватил меня чуть пониже локтя и, дергаясь всем телом, начал расстегивать на моем запястье манжет. То ли из-за отсутствия опыта, то ли из-за нервозности у него ничего не получалось. Наконец, он попросту оторвал его и, неожиданно выругавшись, развернул мою обнаженную до локтя руку в сторону своего хозяина, вывернув ее так, что я едва не закричала. Толстяк, однако, тоже выпучил глаза и дернулся. Зашипев, он ослабил нажим, но конечность не выпустил.
— Вот! — указывая на узор, выступивший на моем запястье после того, как нас со злыднем прокляли лешицы, выкрикнул жрец.
— Что это? — мина на холеной физиономии тририхтского хана, казалось, становилась все брезгливее и брезгливее.
— Брачная вязь!
— Какая, ко всем демонам, вязь?!
— Брачная! Изначальная, — почти прошептал толстяк, но тут же заголосил во весь голос — Эта девица…. Да и не девица вовсе! Она замужем! Нам подсунули гнилой товар!
«Я вам не товар!» — мысленно возмутилась я. Хотя эта мысль была тут же перебита другой: «Я замужем?! За злыднем?! О, Светило!»
Ошеломленная, я даже прекратила трепыхаться и ждала, что будет дальше. Жрец возмущенно махал руками, хан, буравя меня гневным взглядом, выкрикивал имена неизвестных мне личностей — наверное, тем самых демонов, о которых упоминал — и лишь державший меня наемник сохранял невозмутимость.