Страница 36 из 68
— Я тебя провожу, — уже привычно заявил мой сопровождающий, но в этот раз я была против, категорично против.
— Нет! Ни в коем случае!
— Почему это?!
Показалось мне или нет, что он обиделся? Объясняться с ним не было времени. Не говорить же ему, что сегодня вместо обеда — тот этим заявлением был напрочь испорчен до полного отсутствия аппетита почти у всех — Файна объявила о том, что запрещает своим фрейлинам якшаться со своими или чужими сопровождающими, а те, кто запрет нарушат, понесут наказание вплоть до высылки обратно в Волиссию. Поэтому я сказала просто:
— Нельзя.
— Знаешь, я тут подумал, что…. — вдруг начал он.
— В другой раз! — прервала я его, так как мне было не до разговоров. Проснувшееся внутреннее чутье подсказывало, что надо торопиться, и оно не ошиблось.
Стоило мне добежать до оказавшейся, к счастью, пустой, горницы и, наспех стянув с себя платье, забраться в кровать, как дверь снова открылась. Я мгновенно закрыла глаза и, как могла, притворилась спящей. Самое сложное было усмирить дыхание, так как по-прежнему не давали покоя воспоминания о только что пережитом, а во-вторых, те, кто вошел в спальню крались в мою сторону, что заставляло волноваться.
— Спит? — раздался тихий голос Малисии. Я старательно задышала как можно ровнее.
— Спит, — ответила утвердительно другая пособница Франии.
«Что они задумали?!»
— Смотри, какая неряха — платье прямо на пол бросила! — уже не приглушая голос, возмутилась Тирина.
«Можно подумать, ты сама хоть раз руку подняла, чтобы что-нибудь прибрать!» — мысленно ей ответила я, по-прежнему притворяясь спящей.
— Давай! — скомандовала вдруг Малисия.
— Почему я?! — возмутилась ее наперсница. — Давай ты сама!
— Ее Высочество тебе приказывала!
— Я просто ближе стояла!
— Вот поэтому тебе и приказали!
— А я приказываю тебе! У твоих родителей нет титула, поэтому ты должна меня слушаться!
— Да ты….
— Все Ее Высочеству расскажу!
Наконец, девицы замолчали. Вместо этого послышалось недовольное сопение, шуршание, затем вскрик.
— Ай! Он даже через горшок жжется!
— Ведьмино отродье!
Мне все-таки не показалось, и эти две нахалки пытались взять мой цветок.
— Что это вы здесь делаете?! — я не выдержала и сделала вид, что проснулась.
— Вставай, Драверей! — ничуть не растерялась Тирина.
— Тебя Ее Высочество требует! — добавила Малисия.
— Я плохо себя чувствую, — я попыталась отговориться недомоганием, но не получилось.
— Ничего, доползешь! — оптимистично заверила меня лучшая подружка Франии.
Я встала как можно медленнее и потянулась за платьем. Подхватить его удалось — удачно изображая немочь — с третьего раза, а натянуть на себя, с четвертого.
— Быстрее давай!
— Не могу, — спокойно ответила я, тратя с полминуты на застегивание каждой пуговицы.
— Ее Высочество не может ждать!
«Куда это они так торопятся?» — хмуро подумала я, а закравшееся еще раньше нехорошее предчувствие только разрасталось. Наконец, я оделась.
— И сорняк свой не забудь! — заявила вдруг Малисия.
— Зачем? — удивилась я, похолодев.
— Ее высочество приказала! — отрезала ее прихвостница.
Под конвоем двух фрейлин я прошла по коридору до покоев Файны, где меня ожидали и сама принцесса, и ее бессменная советница.
— Значит так, Рина! — начала первая без предисловий. — Ты сейчас пойдешь с графиней Папеньи и сделаешь все, что она скажет. Иначе….. Ты знаешь, что иначе. Ты поняла меня, Рина!
— Да, Ваше Высочество, — ничего другого отвечать не полагалось. Спрашивать куда и зачем, тем более.
— Иди…. Почему ты такая растрепанная?!
— Я спала, Ваше Высочество, — ответила я, очень сильно надеясь, что в этот раз извращенец на мне своих меток не оставил.
— Надо привести ее в порядок! Вдруг вы кого-нибудь встретите.
Графиня тут же кликнула служанок, которые за пять минут расчесали мои волосы и скололи в тугой узел на голове.
В сопровождении все тех же фрейлин — наверное, чтобы не сбежала — я последовала за графиней, по-прежнему держа цветок, который Файна снова повелела взять с собой. И она, и ее дуэнья бросали на седмичник странные взгляды, но дотронуться больше не пытались. Мы спустились вниз, но не в тот коридор, по которому обычно добирались до трапезной или в бальную залу, а еще ниже.
«Неужели, мы идем на кухню?!» — не успела я удивиться, как мы прошли мимо, сворачивая по неизвестному мне коридору мимо каких-то хозяйственных помещений. Графиня вела нас с таким уверенным видом, будто прекрасно знала дорогу, что вызывало у меня немалое удивление.
«Когда она успела здесь все разведать? Что будет, если нас здесь обнаружат?» — эти резонные вопросы, судя по всему, волновали только меня. Наша проводница была сама невозмутимость, а девиц, если судить по тем обрывкам их перешептываний, что долетали до меня, волновал только все тот же неизменный вопрос, так мучивший нашу делегацию с самого приезда: «кто же княжич?»
Я вздохнула. Утром, едва я вернулась из библиотеки, как была поставлена в известность, что Файна надумала устроить в княжеском парке пикник. Собрать всех сопровождающих на это спонтанное предприятие не удалось — большинство либо затаились, либо разбежались по своим важным делам — но новый сопровождающий принцессы среди пятерых неудачников был. Я сама видела, как Файна, мило улыбаясь, подавала ему бокал вина и как тот из него пил, и догадывалась, что было в этот бокал подлито. Я напряженно ждала реакции парня, и та не замедлила. Парня скрутило. Он выпучил глаза и, рефлекторно зажимая одной ладонью рот, а другую прижимая к животу, медленно — видимо решив до последнего соблюсти достоинство и приличия — направился в сторону терема. Принцесса, очевидно, ожидала чего-то другого, попробовала сначала окликнуть своего сопровождающего, а потом и вовсе дернула его за рукав. Парню пришлось остановиться, и тогда-то он не выдержал и испачкал князю клумбу.
Поднялся переполох. Файна упала в обморок, графиня закудахтала над ней подобно наседке, не забывая бросать на меня злобные взгляды, фрейлины повскакивали — мне тоже пришлось, чтобы не выделяться на общем фоне — но после того, как Папеньи залепила Селии, влезшей к принцессе с прихваченным со столика бокалом вина, пощечину, снова уселись. Между тем, если бы не его товарищи, про поверженного сопровождающего принцессы никто бы и не вспомнил. Пока четверо парней пытались сообразить, как половчее подхватить болезного за руки и за ноги, на шум из терема вышла княгиня. То, что она не бросилась немедленно к пострадавшему, едва заметив, в каком тот состоянии, все сказало само за себя.
— Что случилось?! — строго вопросила она сначала по-стратисски, затем по-волисски.
— Так вот, Сальрою плохо стало, — отозвался один из парней, тащивших своего здоровенного товарища мимо княгини.
— Лекаря! — тут же крикнула та своим дамам, которые немедленно передали приказ по цепочке из любопытных слуг. — Как это произошло? — она снова повернулась к сопровождающим фрейлин.
— Так, ели, пили, — снова ответил тот же парень, молчаливо делегированный остальными быть ответчиком.
— Что пили? — на обычно гладком челе княгини появилась поперечная складка.
— Ну, вино, — делегат показал на столик, с которого дернувшая, было, рукой графиня не успела убрать бокал. Принцесса, проявляя благоразумие, по-прежнему делала вид, что находится в обмороке.
Княгиня быстро подошла к столу и в полнейшей тишине — мне показалось, что не только я, но и остальные затаили дыхание — подняла бокал, понюхала и даже немного пригубила.
«Что вы делаете?!» — мысленно кричала ей я, сжимая кулаки, чтобы не закричать это вслух. У графини глаза были словно блюдца. Даже принцесса подняла голову и приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на, казалось, безрассудную супругу Великого князя.
— Сливовое, — как ни в чем не бывало объявила княгиня, ставя бокал на стол. — Так я и думала. Сальрой не переносит слив. У него это семейное, — добавила она успокаивающим тоном и, улыбнувшись, обвела нас всех взглядом, словно желая подбодрить и сказать, что ничего страшного не случилось.