Качели судьбы

Она вяло попыталась вырваться.

"Мы все сходим с ума в этом проклятом замке”, - подумала она в отчаянии. — «Это все неправда, я сейчас проснусь»

Полумрак укрывал их, движения Заррота были осторожны и бесшумны, но настойчивы, он беспрестанно шептал, — «любимая моя, да, да, нам будет хорошо», — она уже без нижнего белья, Айрин еще сопротивлялась, но она чувствовала, что он с молчаливым упорством одолевает ее. Снял свои штаны, она чувствовала жар его тяжелой плоти на своем животе. Приподнял ее голову, дал ей выпить что-то ледяное. — «Да, хорошо» — жар разливался по ее телу решительными щупальцами, сконцентрировался пульсирующей болью где-то между ног.

Движения ее рук стали слабыми и беспорядочными, словно во сне. Она уже не помнила, кто это с ней, где она. Голова ее запрокинулась, и она почувствовала, как пол холодит ее обнаженные ноги. Она с тупым отчаянием посмотрела в сторону и встретила сосредоточенный взгляд Эссейла. Он лежал в странной позе, на спине, но чуть набок, Лиззи все еще сидела на его голом животе, она пожирала его губы, ее рука блуждала в его штанах. Увидев это, Айрин ничего не почувствовала, ее уже все бросили, она одинока. У дракатона был странный взгляд, будто он концентрировал свою волю, борясь с чем-то внутри себя. Он дернулся, Айрин с тупым удивлением отметила, что Эссейл почему-то держит руки за спиной, крепко соединив их в локтях.

Она не отрывала отчаянных глаз от глаз дракатона, прощаясь, у нее больше нет сил, она сдалась — что-то горячее тыкается ей между ног…Внезапно безумные видения закружились в мозгу Айрин. Ей слышался зловещий шепот, он наполнял ее, какие-то заклинания на непонятном языке, некогда звучавшие в этом дворце, много лет назад, и странные слова хриплым повелительным шепотом обволакивали ее сознание, и она, как когда-то давно-давно, проваливалась в теплые, пульсирующие темно-коричневые вертикальные зрачки мужчины, внезапно ее окатил отрезвляющий ледяной дождь, больно осыпав колючими сосульками и она услышала собственный истошный вопль. Одним диким прыжком вырвавшись из объятий возбужденного мужчины, она, не переставая визжать, извиваясь, поползла по полу, затем вскочила и бросилась вон из залы в сад.

Она бежала долго, раня голые ноги, ничего не видя. Ужас придавал ей силы, а непонятный инстинкт безошибочно вел по темным дорогам, по которым она никода не ходила, она словно знала, где обрыв, где яма, а вот здесь дерево упало, перепрыгнуть бы надо. Наверное она уже давно заблудилась. Иногда она останавливалась и давала волю слезам, прижимаясь лбом к дереву. Потом ее что-то словно толкало, — «еще рано отдыхать, дальше — нет, не туда, чуть вправо», — она вздрагивала и снова бежала, подгоняемая каким-то внутренним чувством — «дальше, бежать дальше», пока не свалилась на мягкую подстилку ароматной свежей травы. Голову обручем сковала мигрень. Айрин била дрожь, рыдания сотрясали ее тело.

Вот и отлично, Айрин, громко визжа, дико вращая бешенными глазами и сбивая всех на своем пути, убежала в сад, теперь можно уходить и ему. Последние десять минут он с облегчением понял, что странный паралич, сковывающий его, прошел. Он снова мог владеть своим телом. Связанный, с затекшими руками, он понимал, что не справится с Зарротом и не унесет очумевшую от наркотика Айрин, значит придется действовать по другому. Установил связь с алариантой, строго приказал ей покинуть помещение как можно скорее. С восторгом посмотрел на забавно улепетывающую Айрин, нахмурился, босиком, не хорошо, только бы не споткнулась по пути, да и овраг не далеко, забеспокоился, потратил некоторое время на коррекцию ее маршрута, увел подальше от сексуально озабоченных гостей, аккуратненько уложил на полянку. Его очередь.

К счастью, Лиззи, прекратив свой липкий поцелуй, отвлеклась на визги Айрин и угрожающий рев Заррота. Голый Заррот выбежал в сад — отлично — все равно не догонит, Айрин уже далеко.

Резкое движение бедрами и мелкая студентка слетает с его живота. Ох как хорошо, как же она воняла! Встал с трудом. Там, в коридоре на стеночке висит прекрасный меч старинной работы — ему надо освободить руки. А теперь в сад.

Он чувствовал, — внутри его дробится и мучит колючими осколками что-то, что он сознавал в себе незыблемым, — стержень его жизни, его якорь, его сердце, он чуть не опоздал… Спотыкаясь, шатаясь, он шел за ней шаг в шаг, повторяя метания Айрин. Ему надо спешить, его аларианте плохо, очень-очень плохо, она страдает…Побежал…

Тревога, испытанная на той ужасной вечеринке, вновь охватила ее. Она снова задыхалась от запаха человеческого вожделения, пота и табака, она вся провоняла этими ароматами, чувствуя, что пот выступил на висках. Они все предали ее, покинули.

В одиночестве — всегда, всегда!

Ее предал Эссейл!

Острое сожаление о несбывшемся, о том, чем могла бы стать, но не стала их любовь, словно кинжалом пронзило ее сердце. А она поверила, доверилась ему, открыла свое сердце — дура!

Она лежала на земле и выла, проклиная свою жизнь и себя, доверчивую идиотку. Все кончено, все кончено! Как ей хочется умереть!

Теплые, сильные руки подняли ее с земли, сжали Айрин в объятиях, не обращая внимания на ее попытки высвободиться,

— Предатель! Ненавижу тебя! Иди к своей подстилке! Ненавижу-у-у-у!

Ярость удесятеряла ее силы, а желание настолько затуманило ее рассудок, что она даже не слышала, что она кричит ему, тщетно пытаясь оттолкнуть его от себя. Она царапалась, кусалась, пыталась убежать. Крепкие руки не отпускали ее, он молчал, его нос погрузился в ее волосы, он держал разъяренную девушку и вздыхал ее аромат, исцеляясь,

— Гад! Ненавижу тебя, как же я ненавижу тебя, — стонала Айрин, — ты целовал ее, ты хотел ее, — хныкала обессиленная девушка, — а я так любила тебя, а ты, а ты…Уйди, не хочу видеть тебя! — Взвизгнула Айрин, ударила дракатона по щеке. У нее истерика. Ее тело сотряс спазм, еще один, ноги ее не держат. Еще раз ударила дракатона, слабее, он только крепче обнял ее. — Ты бросил меня! Меня Заррот чуть не изнасиловал, пока ты там забавлялся! — Она исступленно колотит маленькими кулочками по его груди. Он вздрогнул:

— Извини, любимая, я очень виноват, я чуть не опоздал…

Она не может остановить слезы,

— Как ты мог, ты целовал ее! Ты лапал ее!

— Прости,

Снова ударила его по щеке, предатель, ох, какой же он предатель. Как же ей плохо!

— Прости меня,

— Никогда!

Он глубоко вздохнул ей в макушку, гад, чувствует свою вину. Крепко обнимает, держит. Она никогда его не простит, никогда, он предал ее…Положила голову ему на грудь, подышала, как хорошо, его аромат успокаивает, что-то царапает ее руку, посмотрела:

— Что у тебя с руками? Что за веревки висят на них?

Ступни и икры у него были голые, а из одежды оставались одни только облегающие кожаные штаны до колен, подчеркивающие, насколько он высок и узок в бедрах. При свете большой желтой луны — Айрин заметила, были отчетливо видны странные темно-багровые линии на его руках чуть выше локтей. Гармоничный рельеф мускулов дракатона был хаотически изрезан: шрамы, рубцы, глубокие борозды, следы от ожогов.

— Ерунда,

— Обманщик, они тебя связывали… подлецы,

Обнял ее еще крепче. Ох, как все горит внутри, а он так пахнет, а он такой твердый. Она низко застонала. Затихла в его объятьях. Ее колотила крупная дрожь. Низ живота тянет, больно, ей так больно.

Он с изумлением и восторгом увидел, как глаза Айрин вдруг широко раскрылись, синие и сверкающие, точно море, освещенное солнцем, и, когда он склонился к ней, ее прекрасные руки обвили его шею и она первая завладела его губами. Он не устоял на ногах, пораженный внезапной атакой, они упали на мягкую траву. Судорога пробежала по ее телу, выпустив новую волну энергии. Эссейл ослеп от могучего выброса гормонов арарианты. И когда его собственное тело откликнулось на женский зов, Айрин услышала его хриплый стон.

Он попытался отстраниться,

— Нельзя, тебе нельзя, — мужчина беспомощно хлопает глазами, попытался сконцентрироваться, на его лице появилось такое выражение, словно его ударили по голове, — у тебя запрет, или, как там его, приказ, тебе будет больно…со…мной… — боль возбуждения пошла вверх по позвоночнику, он поджал уши, — милая моя, потерпи, я…