Любовь и ненависть

— Крыс надо уничтожать, а не затевать с ними разговоры, — процедил сквозь зубы Крейг, он, как и все мы ненавидел креландцев.

— Креландцы не ожидают повторного нападения. За эти месяцы они уже изучили нашу тактику — напасть, уничтожить рабов, уйти. — говорит Сай. — Сегодня они не сдвинутся с места, им надо поднять тяжелые повозки из трещин в земле. Поставить все их неповоротливые орудия обратно на колеса. Поспать после бессонной ночи. Потушить пожары, помочь раненным… Выдвинуться они только на рассвете.

Сай распорядился о начале атаки этим вечером. Решено было атаковать со стороны обозов с орудиями, оттянуть креландских солдат в дальний конец обоза, направив при этом маленький отряд во главе с Саем в его голову, туда, где держали рабов. С левой стороны от обоза там, где лес близко подходил к дороге, ардорцы разместят лучников. С тех пор как ардорцы услышали про Владыку и до самого вечера шесть разведчиков, не нападая, следили за лагерем креланцев, готовые предупредить о любом движении обоза. При обозе предполагалось было пятьсот человек креландцев. У ардорцев на ногах осталось пятьдесят шесть воинов.

Долгое ожидание. Надо бы поспать, не получалось.

— Милорд вы тоже идете?

— Конечно.

— Ну, да… — лекарь нахмурился. — Но, милорд, ваша рука…Вы же ранены…

— Все нормально…

Николас сидел, прислонившись спиной к дереву, смотрел на небо, баюкал раненную руку. Легкий снег, начавшийся утром сейчас превратился в холодный дождь. Он хотел наметить план действий. Из этого ничего не выходило — мысли как бы растворялись в дожде. Было какое-то странное настроение. Словно время остановилось; оно уже не было рекой отчаяния, вытекающей из мрака и впадающей в мрак, — оно стало застывшим морем, в котором безмолвно отражалась вся их бессмысленная жизнь. Он остро чувствовал нависшую тишину. Ардорцы молчали. Надежда — это страшное чувство. Как только она всколыхнет черную от отчаяния душу, им уже трудно будет вернуться в свое замороженное спокойствие. Сегодня эта креландская девушка смертельно ранила ардорцев. Дала им надежду…

Вечер. От ощущения неизбежности по коже пробежал холодок и меж ребер засела странная тяжесть.

Скоро начнется. Создатели, совсем скоро. Их надежда скоро умрет…

Все на своих местах. Пятьдесят ардорцев готовы атаковать лагерь креландцев. Крейг относительно сильный маг, начнет с огненных шаров. Лучники приготовили зажженные стрелы. Надо посеять панику, их задача стянуть на себя всех солдат.

Маленький отряд ардорцев во главе с Саем затаился у кромки леса, с другой стороны лагеря, готовый выступить как только начнется бой.

С дальней стороны обоза донеся грохот, и все небо внезапно осветилось пляшущими языками пламени. Люди, находившиеся внутри повозок начали выскакивать, лошади стучат копытами, солдаты мечутся по лагерю. От многочисленных пожаров поднимаются клубы густого дыма. Горят палатки, из них выходят, шатаясь, задыхаясь и кашляя полуголые креландцы. Гремят трубы. На фоне темневшего неба ярким фейерверком взметнулся очередной огромный фонтан искр. Хватит ли у Крейга сил на еще один залп?

Ардорцы тихо, как тени, двигаются в сторону повозок. Николас судорожно скользит взглядом по сторонам. Сердце колотится в горле, на лбу выступила испарина. Где же он. Креландка говорила, что он будет где-то здесь. Наткнулись на тела мертвых ардорцев, в кучу сваленных в стороне. Сай судорожно сглотнул. Спите товарищи, мы освободили вас. Где же? Здесь десятки повозок — на них навалены мешки, коробки, какие-то ящики. В одной они нашли тела мертвых креландцев. Они разъединились, проверяют каждый угол, заглядывают в телеги. Нигде нет. Время уходит. Всех ардорцев там сейчас перебьют. Креландка обманула… Сай дал знак, надо отходить. Послышался рев огромных орудий. Залп за залпом. Непрекращающийся рев. Обманула… Надежды нет… Николас бросил последний рассеянный взгляд на повозки. Из одной торчала голая грязная нога. По спине у Николаса пробежала холодная струйка пота. При виде ноги Николас застыл, едва дыша. “Это он? Не может быть!» Сердце застучало с удвоенным ритмом. Надо пойти и посмотреть. От появившейся сумасшедшей надежды у него не было сил сдвинуться с места. Он стоял и смотрел на неподвижную ногу. Был виден браслет кандалов на щиколотке. Когда наконец ему пришлось сделать выбор — или набрать воздуха в грудь, или умереть от удушья, он глубоко вздохнул, повернулся к Саю и показал рукой — «Там, смотри». Лицо Сая покрылось испариной, когда он повернул голову куда указал ему Николас и увидел…. Пот струился из всех пор его тела, словно под кожей у него не было ничего, кроме воды. Он так резко побелел, что Николас испугался как бы он не упал от волнения.

Повозка была доверху навалена желтым сеном. Они со стоном разгребли шуршащую солому в стороны и увидели бледно-зеленое лицо своего Владыки.

— Он жив? — хрипло прошептал Сай. На него было страшно смотреть. Губы тряслись, по щекам текли слезы.

— Если бы он умер, ты здесь не стоял бы. — Сай кивнул. Стресс у них у всех стресс. На шее Рема билась жилка. Ардорец был без сознания. Рем выглядел очень худым, оборванным и полумертвым. Он был весь в крови, черной, запекшейся и свежеалой, как будто только что брызнувшей ему на лицо и волосы. Вокруг его глаз проступили темные круги, щеки впали, лицо осунулось.

Николас без слов подхватил своего Владыку на руки. Тихонько звякнули кандалы на руках и ногах. Взял его и прижал к груди как ребенка. Они быстро побежали в лес. В руках Сая мелькнул рожок, проиграл мелодию «отступать». Ардорцы как тени исчезли среди деревьев со своей драгоценной ношей.

Владыка вернулся к своему народу.

Мира

Поздний вечер или ночь уже. Они все ушли спасать Рема, оставив меня на поляне под охраной трех раненных ардорцев. Несмотря на их увечья, для меня, маленькой, это грозная сила, не убегу.

Трясусь от холода. Голова раскалывается, болит рука. Дотронулась до лица, ужас — на лице корка из грязи и крови, представляю какой страшилищей я выгляжу. Под напряженные взгляды своих охранников, шатаясь, подошла к журчащему неподалеку ручью. Кулаком разбила коросту льда. Вода была холоднющей, а когда я осторожно принялась оттирать себя смоченной в ней тряпицей, по животу и бедрам, вызывая приступы дрожи, стали стекать ледяные струйки. Как могла вымыла лицо, волосы, руки до плеч. Довольно улыбнулась — теперь я чувствую себя лучше.

В воздухе кружились хлопья снега. Я сидела, прислонившись спиной к дереву, как недавно сидел Николас. Сначала было больно, очень холодно, я тряслась, плакала, переживала. А потом стало хорошо. Я больше не чувствовала своего тела. От холода внутри и снаружи я не чувствовала ничего. Мир замер вокруг меня. Все прошло — переживания, дрожь, мною овладело волшебное спокойствие. Если Рема не спасут сегодня вечером, завтра меня уже не будет. Было очень странно и спокойно — сидеть в этой безмолвной серой тишине наедине со своими мыслями и глядеть на размытые, темные контуры деревьев перед собой. Легкое головокружение усиливало эту магическую картину. Мне легко. Как хорошо наконец не чувствовать холода. Вовсе и не холодно, чего я так тряслась, даже теплее становится…Благодатное тепло и расслабление. И уже ничего не хочется, мучения закончились, голод, боль, жажда — все прошло, хочется только одного — спать, спать, спать… я подставила лицо под легкие, воздушные снежинки, красота то какая! Мою блаженную тишину нарушает возня в лесу. Кто-то идет. Перед глазами все кружится, я со спокойной улыбкой смотрю через колышущуюся дымку, вижу, что Николас идет и несет моего любимого мужчину. Я смотрела на расплывчатые контуры — ардорец удерживал Рема на весу с такой легкостью, словно он был соломенной куклой. Рядом с ним шел плачущий Сай. Значит Рем умер, они не успели, положили тело своего Владыки на землю, я встретилась глазами с ярко-золотистым взглядом…Как же он печален, с трудом пошевелив почему-то онемевшими губами, я улыбнулась Николасу, пытаясь поддержать его, Рем умер…Ну и хорошо, а я так устала. Я теперь абсолютно свободна. Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить. У меня ничего и никого не осталось… Стало жарко, я последним усилием скинула едва держащийся на плечах плащ. Веки страшно отяжелели. Счастливо закрыла глаза, улыбнулась, застывая в своем заколдованном сне. Последней умиротворенной мыслью было наконец то я отдохну…