Любовь и ненависть

И кто-то другой нес Ариэлу. Окровавленное тело ардорки было небрежно перекинуто через плечо. Оно свешивалось головой вниз, как кукла, ее руки вяло болтались, и это наводило на мысль, что девушка либо без сознания, или скорее всего мертва… Я посмотрела на нее, мир медленно вращался, я наконец потеряла сознание.

Лукас

В середине речи Галлэтинского предводителя Рем вдруг вздрогнул всем телом, сильно побледнел.

— М-И-Р-А! — Вскочил и стремительно выбежал из комнаты. Николас без слов выскочил за ним, преследуемый всеми ардорцами.

“Я многое повидал, — подумал Лукас, — чтобы знать, через какой ад нужно пройти, чтобы так кричать”. Владыка горел от боли. Случилось что-то страшное…

«Почему же эта проклятая поляна так далеко!» — Еще издали слышны громыхающие разрывы снарядов. Все мелькает перед лицом Лукаса, вытаращенные глаза Владыки, перекошенная физиономия Сая, маска смерти на лице Николаса. Они выбежали из пещеры. По рядам ардорцев прошел клич — «Держите Владыку!»

Снаружи царствовала смерть…Все было заволоченно черным, вонючим дымом. Рем попытался выскочить за остальными, отряд ардорцев загородил его своими телями.

— Пошли вон! Пустите меня! — Хрипит Рем, пытаясь пробиться вперед. Никто не обращает внимания на приказы Владыки.

Очередной залп, сокрушивший еще несколько тонн скальной породы пещеры, заставил всех отшатнуться назад, под защиту каменных стен. А когда пыль осела и дым чуть развеялся, по два, по три заговорили креландские дальнебойные орудия и прицельным огнем дали очередные залпы. Вперед вышли несколько десятков магов во главе с Николасом, с их рук полился смертельный огонь, залпы креландцев прекратились. Они отступают. Все высыпали наружу, задыхаясь от пыли и едкого порохового дыма, он сразу же бросились на поляну, традиционное место пикников и отдыха ардорцев…

Кинулись в погоню. Куда там, все креландцы уже давно отступили, ардорцев обстреливали дальнебойные орудия, издалека.

Хорошая погода и темно-желтый солнечный свет угасающего дня казались насмешкой над горем тех, кто почти потерял надежду. пришли на поляну…Потрясенно оглядываются…

Отчётливо подванивает мокрой гарью. Глаза, перебегающие с предмета на предмет, не успевают увидеть полной ужасной картины, разворачивающейся перед ними, только отдельные фрагменты: взрыхленная снарядами земля…Искареженные деревья…Женская туфелька…Искалеченное мертвое тело ардорца…Яркий коврик для пикника…Перевернутая корзинка…Тела, тела…Все дымится…

— Брат мой, — начал Лиэм.

Его срывающийся голос не вязался с жестким выражением лица. И это несоответствие было страшно само по себе.

Сай застонал и начал судорожно растирать грудь.

Лукас застыл на месте. Слишком резко. Мозг не успевал справиться с полученной информацией. Взгляд обшаривал дымящуюся поляну, заваленную горелым деревом, тупами и какими-то обрывками.

Рем упал на колени, смотрел вперед невидящим взглядом. Тёмные глаза на абсолютно белом лице казались страшными провалами. Он единственный знал, что поиски бессмыслены, он чувствовал, что его Госпожи здесь нет, все потеряно…

Николас метался по поляне, переворачивая одно тело за другим, метался как зверь в слишком тесной клетке. Сначала из правого дальнего угла в левый у обрыва, затем по диагонали, в левый… он ищет труп своей жены. Его светлые волосы вылезли из косы. Лицо было грязным от копоти, губы перекошены. Лишь ярко-желтые глаза остались прежними. Они смотрелись безумными и, казалось, были еще светлее на фоне черноты его лица. При виде коленопреклоненного Владыки Никалас затормозил, не дойдя до друга шагов пять. И застыл на месте, судорожно сжимая рукоять меча. Сглотнул длинно, тяжело. Но ничего так и не спросил. Собственно, молчали все. Все было ясно…

Со стороны небольшого леса донеслись крики, обалдевший от счастья Сай нес на руках дочь, она, маленькая, смогла спрятаться меж высоких кустов.

— Софья, ты видела, что случилось? — Девочка дрожит, кивнула. — Где Владычица, где Ариэла?

— Унесли, было много крови, Мира так кричала…

Николас румяностью и так да этого не отличался. Сейчас же его кожа в синеву отливать стала. Щёки ввалились, подчёркивая заострённые скулы, бледно-серые губы стали совсем неразличимы. Он знал, что делают креландцы с женщинами в плену. Он видел…Если до этого у него была слабая надежда, что его любимая умерла, то теперь же стало очевидным, что ее ожидают ужасные и долгие часы ада…

Николас постоял пошатываясь, затем вдруг упал на колени в траву, словно ноги отказывались служить ему и заорал. Или завыл? Лукас вздрогнул от леденящего душу крика. Уничтоженный мужчина, стоя на коленях, раскачивался вперёд-назад и выл. Длинно, сколько хватало дыхания. Набирал полную грудь воздуха и снова выл. И снова, и снова…

И вот только тут до Лукаса дошло: всё происходящее не сон. И не бред. И ему ничего не мерещится. Всё происходит взаправду. А страшный кошмар ещё только начинается. Жены его лучших друзей похищены. Госпожа их Владыки в руках врага. Сколько часов жизни ему, им всем осталось?

— Рем, она жива? — Едва слышно просипел Лиэм. Даже и эти слова ему дались с большим трудом.

— Я же еще жив, — прозвучал спокойный ответ. В мертвом голосе Рема эмоций и на медяк бы не наскреблось. Тон ровный и серый, как туман. Он сидел на земле, поставив локти на колени и упершись подбородком в ладони. Широко открытые невидящие глаза уставились на темные скалы вдалеке.

— Ты Миру чувствуешь? — неуверенно, даже как то по-детски жалобно протянул Лукас. — Ты же её чувствуешь, правда?

— Она без сознания. Постоянно пытаюсь до неё дотянуться. Сердце бьется. Жива. Удаляется. — Прозвучал четкий ответ. Лукас обеспокоено посмотрел на Владыку. С места ардорец не сдвинулся. Он напоминал мертвую статую. Только губы иногда двигались чуть заметно. Да в глазах плясало красное пламя Забвенья.

— Я ее потерял Лукас, потерял, я знал, что это произойдет… — Рем с усилием приподнял голову, нижняя губа с одной стороны сильно распухла, прокушенная насквозь зубами. Из его губы по подбородку текла струйка крови…

Зак

Очнувшись, я понял, что вишу. Петля медленно, но верно затягивалась вокруг шеи под тяжестью туловища, выдавливая из меня жизнь. Сознание вернулось, чтобы дать мозгу шанс спасти бренное тело. «Убогая попытка самосохранения», — мелькнула у меня мысль. “Вот еще», — сообщил я своему агонизирующему телу, — «даже и не подумаю спастись». Расслабился. Перед глазами темнеет. Жду…

Когда перед выпученными глазами вспыхнул прощальный белый свет, я почувствовал, что веревка на горле ослабла и кто-то грубо сгреб меня в охапку. Потом крики, тряска, падение и резкая остановка. В теле проснулась невыносимая боль, ее тупые удары пронизывали до костей. Я потерял сознание…

Я очнулся от боли. Казалось, все тело разваливается на части. Сначала я не мог понять, что произошло, но потом вспомнил о вчерашнем кошмаре. Несколько часов непрерывных пыток, тело превратилось в дряблый мешок, вместилище боли. Лежу на боку. Спину обжигало болью и холодом, животу почему-то относительно тепло. Я пошевелился, чтобы проверить, могу ли двигаться. Источник тепла прижался плотнее. Кто-то лежит около меня, обнимает. Женщина. Креландка. Отвратительно. Меня передернуло от омерзения.

Я с трудом отпихнул от себя хрупкое тело и пополз прочь. Ну…Попытался поползти. Лег на спину, с хрипами дышу. Интересно, у меня все ребра сломаны? Неверное зрение помогло рассмотреть размытые очертания креландки, склонившейся надо мной. «Уйди, уйди от меня, гадость…»

Девушка с видимым трудом подняла мою голову, — «Не трогай же ты меня!», — положила ее себе на колени, взяла чашку и дала мне напиться. Она поддерживала меня на удивление сильной рукой, как ребенка.

— На, поешь… — поднесла к моим губам хлеб, — только не спеши… не спеши… палец мне откусишь…ого какие клыки у тебя… вот так, а теперь попей еще…

Я попытался сесть — увы: ноги и руки не повиновались, мне их отрезали! Забившись от ужаса, я услышал строгий окрик: