Любовь и ненависть

— Не дергайся! Ты еще слишком слаб!

Рук, ног не чувствую! Охваченный ужасным подозрением, я попытался крикнуть, но из груди вырвался только стон.

— Не волнуйся ардорец, все хорошо, я с тобой, успокойся, — какой странный все же у нее голос, не женский, с легкой хрипотцой. Я замер, слушаю ее. Гладит меня по лицу, по коротким волосам… — «Перестала бы она меня трогать, тогда было бы точно лучше…Мммм, как хорошо…»

Никогда я не забуду это лицо, никогда не забуду, как оно склонилось ко мне, красивое и выразительное, эти темно-карие необычные глаза, как ее лицо просияло лаской и нежностью, как оно расцвело в этой сверкающей тишине, — никогда не забуду, как ее губы потянулись ко мне, глаза приблизились к моим, как близко они разглядывали меня, вопрошающе и серьезно, и как потом эти большие мерцающие глаза медленно закрылись, словно сдавшись…

— Тише, — погладила она меня по щеке, — попробуй поспать. Я пока не могу тебя лечить, у меня не так много целительских сил, потерпи…

Я расслабился и закрыл глаза.

Очнулся. «Святая Создательница, почему все так болит? Кожа была мокрой, и я решил, что меня облили водой. Грудь заливало чем-то горячим. Кровью? Значит, я весь в крови? Что это за шум? Кто-то бьется на мечах?»

Огляделся вокруг. Двое стражников борются с креландкой. Она лежит на полу, извиваясь всем телом, один мужчина держит ей руки, второй снимает свои штаны.

Вскочил. Стою, шатаюсь, сейчас упаду. Мельком отметил, что руки и ноги на месте, до сих пор не был уверен. Зарычал. Привлек внимание насильников.

— А, зверь очнулся! Добро пожаловать в этот прекрасный мир!

Креландец нанес удар мгновенно, — уклониться, в моем состоянии, было невозможно, я даже не успел прикрыться рукой и сильно стукнулся головой о стену. Потом в оцепенении выпрямился. Голова гудела, как барабан, из сломаного носа опять текла кровь. Еще удар, еще. По крайней мере они забыли о девушке…Я выплюнул кровь. В ушах звенело. А потом пришла боль. Упал, я уже не мог встать. Молотят мое тело тяжелыми сапогами. Сжаться бы в клубок, но сил нет…

Они ушли. Креландка бросилась ко мне, ее губы шевелились, будто она говорила со мной. Но я ее не слышал, и казалось, это так неправильно, что я вижу сейчас ее шоколадного цвета глаза сквозь призму своего красного зрения. Закрыл глаза…

Очнулся.

— Привет;

Моя голова опять лежит на ее коленях, она сидит, прислонившись спиной к стене. Её рубаха порвана в нескольких местах, я вижу ее белую грудь, едва прикрытую грязной тряпкой. Внизу живота вдруг стало жарко. Нихмурился. «Не понял? Это же креландская тварь!»

— Спасибо ардорец…

Вдалеке ржаво заскрежетал замок двери. Я дернулся. Опять пытки, а я так устал:

— Не бойся, сегодня они не придут, — правильно поняла креландка мои мысли, — стражники говорили, что кто-то из твоего отряда не выдержал пыток и проговорился. Теперь общий сбор войск, они идут на охоту сегодня.

Мысли скачут как сумасшедшие. «Владыка! Там же Рем. Ребята! Создатели, а я здесь! Это конец!» Тишина. Я в агонии. Креландка вытерла мне слезы:

— Извини… — Я видел, как по ее щеке потекла одинокая слезинка.

При чем здесь она? И вообще, какого она то переживает? Я ей никто. Враг, ненавистный зверь. И веду себя как последняя скотина.

— Ардорец, я попробую подлечить тебя. Я очень устала, раны я не уберу, но больно больше не будет.

При свете магических светильников ее темные волосы отливали обсидианом. Очень прямые плечи слегка выгибались вперед, руки узкие, с длинными пальцами казались суховатыми. Большие глаза придавали тонкому и бледному лицу выражение страстности и силы. Она была очень хороша, как мне показалось, — но для меня это не имело значения. Она креландка. Мой враг. Я ее ненавижу… Да, ну конечно ненавижу…

Девушка напряглась, положила ладони мне на виски. Волна боли, мои голые пятки непроизвольно стучат по полу в судороге. Ненавижу креландскую магию. На меня накатила волна силы. Боль ушла. Я сел.

Мира

Я вынырнула из холодной темноты, как-будто меня кто-то выдернул отдуда за волосы. — «Где я!» Хотя я изо всех сил старалась произнести это вслух, ничего не вышло. Лишь хриплый, невразумительный стон.

“Глаза-то почему не работают?”Я забилась в ужасе, но вдруг услышала голос.

— Успокойтесь, моя дорогая, вы с нами. Вы спасены. Мы забрали вас и теперь никому не отдадим.

Пытаюсь дышать глубже, хочется пить — я резко сглотнула, и горло тут же пронзила острая боль. Из глаз брызнули слезы. Я смахнула их и провела языком по пересохшим губам, чувствую, что они растрескались до крови.

— Миледи выпейте, — мужской голос, чувствую стакан у своих губ. Выпила что-то противное и горькое.

— А теперь спите, — голос успокаивает, — помните, вы в безопасности…

Я уплыла в сон.

Проснулась. Тишина. Лежу, вспоминаю. Пикник, нападение, Ариэла, мое первое пробуждение… Рем… Как там мой Рем, он наверное там с ума от волнения сходит! Как он пережил расстояние.

Сконцентрировалась. Как же он далеко! Чувствую его сердце, оно стучит в сумасшедшем ритме, что он там, бегает что-ли? Его сердце встрепенулось, ускорилось — он знает, что я тянусь к нему, что я думаю о нем. Чувствую, волнуется, очень — лежу, пытаюсь дать ему понять, со мной все в порядке, не ранена, ничего не болит, медленно погладила живот — наш ребеночек тоже в порядке…Только голова расскалывается и пульсирует там, где меня ударили, только слабость неимоверная, только очень страшно… Сердце моего мужа не успокаивается, выскакивает из его груди…

Оглянулась. Комната, где стояла моя кровать была выкрашена в светло-зеленый цвет. Окна стояли раскрытые настежь. Стол. Ваза с цветами. Странно, в такие минуты замечаешь все, хотя почему-то думаешь, что от волнения человек теряет способность видеть.

Открылась дверь. Вошел мужчина. Я лежу, внимательно смотрю на него. Это был высокий для креландца, тощий, веснушчатый господин лет сорока пяти, он поморгал красноватыми веками и обратил взгляд бесцветных глаз на меня. Мысли перескакивают, наскакивают друг на друга, что сказать, как представиться.

— Маркиза, мое почтение, — низкий поклон. — Наконец мы вас нашли. Позвольте представиться, лекарь Богран. — «Лекарь! Не маг-целитель! Отлично»

— Где я? — Мой голос дрожит.

— Да, да, конечно, вы растеряны. Вы были без сознания два дня и еще один день мы поили вас снотворным. — «Три дня! Бедный Рем!» — Вы находитесь в городе Мелеборен. Вас узнала баронесса Эмилия Ванж, ваша лучшая подруга. — «О как однако! Лучшая!»

— Я ранена?

— Нет, маркиза, всего-лишь шок, небольшая рана на лбу, нервное истощение. Даже маг-целитель не понадобился. Мы все так рады вашему избавлению! Это чудо! Вы родились под счастливой звездой! — Продолжая говорить, лекарь послушал мое сердце, посмотрел глаза, покрутил голову. Удовлетворенно кивнул. — У вас все просто отлично. Кушайте побольше. Вы такая худенькая. Эти звери морили вас голодом, да? — Не нуждаясь в моих ответах, он продолжал говорить. — Вам подберут одежду, но до завтра не вставать! Нет, нет. Отдыхайте. Я настаиваю!

Вышел. Я осталась одна. Вошла горничная, принесла мне кашу и молоко. Я съела все, и, хотя еда должна было меня оживить, та усталость, которая мертвой хваткой вцепилась в мое тело, стала лишь сильнее. Я лежу на подушках, обессиленная, словно меня ударом сбили с ног. Слушаю сердце своего мужчины. Это моя опора, мой якорь. Дышу в такт его дыханию, чувствую, что он дышит вместе со мной, успокаивается вместе со мной. Я справлюсь, я смогу. Мне есть ради кого, положила руку на живот: «мы вместе, монстрик, я спасу тебя, ради папочки».

Утро. Горничная принесла мне ворох одежды. В мою комнату как вихрь влетела Эмилия Ванж, кажется, говорить она начала еще в коридоре. Я застонала про себя, «ну за что мне такое наказание! Я же так больна.» За пять минут я узнала все, что произошло за почти полтора месяца моего отсутствия, кто с кем переспал, кто приехал, кто уехал. «Подруга» вывалила на меня ворох незнакомых мне имен и сплетен про незнакомых мне людей. Я охала, ахала, переспрашивала, уточняла, смеялась где надо…Мыслями я была далеко. Как мне выбраться отсюда и как вернуться к мужу. В моей голове роилась куча идей так до конца и не сформировавшихся, одна блестящей другой всплывали и тут же разбегались множеством различных идей.