Цена предательства

— Но вы же, вы же развернули солдат, они же остановились… прошептала императрица…

— Вы хотите услышать, — с печальной усмешкой произнес Войер, — что нашелся храбрец, который схватил славное знамя Креландии и, громко крича и трубя девиз, возвернул войска вспять? Нет, мы бежали, бежали, бросая повозки с раненными и обозы…

— Так что сейчас… — неуверенно произнесла мама, — вы говорили о шансе…

— Шанс, да, шанс, — задумчиво повторил военный министр, он снова забегал по комнате, вдруг он внезапно остановился:

— Видите ли, солдаты потеряли смысл происходящего. Понимаете, чтобы сражаться каждый солдат должен искренне полагать что он прав, никакое нормальное человеческое существо, если только это не свихнувшийся маньяк или не садист, не пойдет на войну, сотрясая оружием и убивая себе подобного, зная, что он не прав. Смысл и справедливость происходящего — то, что мы, руководители должны дать нашим солдатам. И тогда они пойдут вперед, весело пойдут, с песнями и знаменами. Нам надо добиться, чтобы солдаты убивали себе подобных, не ведая чего творят, чтобы не знали за собой вины. Сейчас нашими солдатами руководит ярость и месть, их товарищи умирали, умирали тяжело, со вскрытыми животами и кишками наружу, кто-то, меньшая часть, идет дальше, горя желанием обогатиться. Но эти чувства временные, они не могут заставить солдата бросаться на мечи и бежать под стрелы. Без смысла никто не хочет отвечать за другого, каждый стремится получить все, не отдавая взамен ничего, главное, не жертвуя собой. На данный момент мы стремительно теряем армию. Моральный дух низвергнут. Сомнения необходимости происходящего одолевают солдатами. — Войер остановился, чтобы передохнуть…

— Это поражение? — потрясенно прошептала императрица;

Министр остановился на мгновение, — шанс, да шанс есть, решение есть, может быть найдено, но только на дипломатическом уровне.

— Переговоры! — мать замерла. — Мы не ведем переговоров. Они же звери! Мы не можем думать о мире!

— Что вы нет и речи о мире. Чтобы нам помириться с Ардором! Великие Создатели сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений, после всех этих смертей— мириться: мы поставим всю Креландию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло — надо драться, пока Креландия может и пока люди на ногах… — он устало вздохнул, — нет, нет, переговоры — это не альтернатива. Есть перспективы, ммм — возможности, — он заговорил еще тише, — мы выяснили некую связь странного характера между всеми ардорцами и представителями королевской семьи — Владыками. Наши маги верят, что существует какая-то энергетическая связь у всего населения с Владыкой и его наследниками. Обезглавь мы Ардор и вся страна в наших руках. Задача за малым, найти возможность физического захвата — не устранения, а захвата Владыки или наследника и тогда весь Ардор падет на колени. Мы недавно выяснили и полностью уверены, что королевская кровь — это своего рода руководящий стержень всей страны, не только политически руководящий, а сакрально-энергетически поддерживающая сила, они оберегаются как святыни.

— Но если это так — тогда задача невыполнима?

— В этом то направлении мы сейчас и действуем, есть шансы на благополучный исход, как раз в данный момент начинается реализация нашего плана. Ищем, ищем слабое звено в королевском окружении. Есть наш соотечественник в ближайшем кругу наследника, мы как раз ведем переговоры с ним. Мы готовы на все, это наш последний шанс…

Повисла тишина, только тихий ход больших часов на стене нарушал тяжелую как патока тишину. Императрица дрожащей рукой взяла фарфоровую чашку с давно остывшим чаем.

— Ну что ж — предательство, что ж, все меры хороши, видимо вы правы, как бы отвратительно это не звучало, если гнусное предательство спасет нас, что ж, так тому и быть…

Идет война.

Новостные листки уже давно отменены. Хороших новостей нет. Массовое отступление. Поражение за поражением. Удар магии за ударом. Огромные жертвы. Огромное число дезертиров заполнило города и улицы нашей страны. Озлобленные, грязные, покалеченные. Отряды военной полиции отлавливают их, сажают в тюрьмы, устраивают показательные казни. Ничего не может остановить растущее раздражение, сомнение населения.

Шепот.

Никто в Креландии не выражает недовольства громко, нет открытых протестов, люди все также почтительно кланяются, улыбаются. При выходе императорской семьи все также раздаются громогласные ура! И лица у всех такие счастливые… а в глазах глухая тоска. Я живу как в липкой паутине шепота. Он всюду, на улицах, в салонах благородных дам, в закрытых, темных галереях нашего дворца. Я иду и как мелкий бисер он сыпется под ногами и шуршит при каждом движении…Открытые улыбки и быстрые переглядывания прислуги за моей спиной, поджатые губы официантов в ресторане, внезапная секундная тишина в салоне, когда я захожу и вдруг нарочито бодрое и веселое обсуждение погоды. Появляется абсолютно крамольная мысль, не мысль, только искра, а может император и не такой великий и непобедимый, а может он не ПРАВ!

Было десять часов утра. На редкость горячее апрельское солнце струило сквозь голубые занавески в моей спальне золотистый поток лучей. Солнечные блики играли на кремовых стенах, отражались в темно-красной, как вино, глуби старинной мебели и заставляли пол сверкать точно зеркало там, где их не поглощали пестрые пятна ковров.

Где-то в городе зазвенел колокол. Густой медный звон становился все громче. К первому колоколу присоединился второй, потом третий — звон плыл над крышами и шпилями храмов, летел над площадями, по переулкам, проникал во все дома столицы. Колокола начали звонить в императорском дворце. Все сразу, вторя за тягучим набатом главного имперского колокола, отлитого два столетия назад и превышающего три фута в диаметре. Бас имперского колокола влился в реку звуков, льющихся отовсюду. Люди высыпали на улицу. Мы выскочили на главный балкон императорского дворца. Люди плясали, размахивали руками, что-то кричали. ПОБЕДА! Ардор повержен! Великая победа! Ура! Виват великий, непобедимы император Дарко. Виват, виват!

Часть II

Глава 1 Начало войны

Николас

— Мы опаздываем! — Ребята, быстрее, собираемся через десять минут у большого дуба! Мы же не успеем, Лукас нам это никогда не простит!

Маришка носилась от одной комнаты к другой, теребя и торопя, заставляю всю нашу компанию поторапливаться.

— Пять минут, четыре минуты, — трубила она, несясь по коридору…

— Да она достанет даже мертвеца из могилы, — проворчал медлительный Сай.

— Лиэм! Твоя сестра ко мне пристает! Ой только не штаны, нет, не трогайте меня моя несравненная миледи, ой, — под общий хохот вопил Томеррен, пытаясь выдернуть свои черные нарядные штаны из рук воинственно настроеной Маришки, которая от уговоров перешла к решительным действиям.

— Нет, нет, не нужна мне твоя помощь, маленький монстр, я сам — трогательно басил Андриан, — я не одет, он убегал от Маришки в одних носках и маленьком розовом полотенце, прикрывавшем лишь наиболее стратегически уязвимое место, — я тебя скомпрометирую, одумайся, что о тебе подумают ребята……

Мы, весело скалясь, заглянули в его комнату. Маленькая, юркая Маришка, атаковала огромного двухметрового гиганта, они с двух сторон тянули жалкую тряпочку, обмотанную вокруг его бедер. Андриан трогательно закатывая глаза, держал последний рубеж, его мышцы бугрились на руках, бронзовые длинные волосы блестели каплями на солнце, заливавшим всю комнату. Мариша, держась за полу его полотенца, прыгала, как коза, все на одном месте и пронзительно визжала — одевайся!

Мариша обладала взбалмошным, как дикая кошка, характером, была своевольна, как необъезженная кобылица, но вместе с тем она отличалась какой-то необычайной цельностью. И отец и мать ее были уроженцами Ардора, являясь прямыми потомками третьей ветви рода Владетелей. Хотя женщины Ардора не рождались носителями Армадила, Мариша владела слабой магией целительства и также она обладала прекрасным свойством чувствовать растения, призывать их к росту. Она инстинктивно, но так же отчетливо, как все представительницы женского пола, знала, к чему стремится, только стремления эти были направлены совсем на другое. Ее никогда не раздирали противоречия. Двойственность ее проявлялась во всем, также и в том, что ей хотелось казаться своим поклонникам хорошо воспитанной, утонченной молодой леди и в то же время — этаким задорным бесенком, который не прочь позволить поцеловать себя разок-другой. Мариша была очаровательна и прекрана. Она была нашим лучшим другом.