Страница 47 из 106
Я застыла. Посмотрела на Рема. Он медленно отложил книгу.
— Мира, прикажи ему подойти к тебе,
Я снова посмотрела отца
— Рем подойди ко мне, — приказала я, дрожа, — «только бы подошел»
Рем, пристально глядя мне в глаза, медленно, быстрее он еще не мог, слез с кровати и осторожно, чтобы не упасть, начал движение в нашу сторону. Видимо недостаточно быстро для отца, он раздраженно глянул на стражников:
— Быстрее раб! — повернулся ко мне, — плохо дочь, плохо, ты — Госпожа, это раб, — снова к Рему, — на колени раб!
Стражники подхватили ардорца и плюхнули его на колени перед нами.
— Мира, прикажи ему слушаться меня во всем;
Я нервно сглотнула, мой голос должен звучать твердо;
— Ммм раб, слушайся во всем Его величество императора Дарко!
— Да, госпожа, — доносится глухо, его глаза застыли как стеклянные,
— Кто ты? — кричит отец. В ответ тишина.
«Ну давай, Рем, отвечай же, ну скажи чего-нибудь». Сзади Рема подходит Мериданон, говорит ему слова клятвы, — Повторяй!
— Я раб, — слова вырываются из Рема с трудом, — я не имею своей личности, я всего лишь продолжение рук, воли и желаний своего Господина. У меня нет тела — оно принадлежит моему Господину. Воля Господина для меня высший закон. Любое пожелание Господина — является наградой для меня… — и так далее, я отрешилась от всего, смотря на разыгравшийся шторм за окном. Первый удар я не заметила, что-то мелькнуло и голова Рема резко отдернулась назад. Я пришла в себя от собственного крика:
— Отец! За что!
— Молчать, — рявкнул император, — он не старается! Он издевается, бубнит и не верит в свои слова! Накажи его.
Я как, наказать, сама…Это невозможно. По какой-то глупой причине на глаза набежали слезы.
— На тебе браслет хозяина, сконцентрируйся, захоти, чтобы ему было больно, очень больно!
Но я совсем не хочу…
— Давай, не будь тряпкой, докажи, что ты истинная дочь великого отца, Креландка, накажи раба!
Все выжидательное смотрели на меня. Только Рем стоял на коленях, свесив голову низко. Я сконцентрировалась.
Нахлынувшая на раба боль была космической, огромным взрывом она разорвала Рема на части, раскладывая на молекулы. Все мои мысли и рассуждения исчезли, когда я почувствовала его боль, но у меня не было выбора, кроме как смириться. Я сконцентрировалась снова. Открыв рот, он дико закричал, упал и задергался в конвульсиях. Отец удовлетворенно смотрел.
— Молодец. Делай это постоянно, эта тварь должна помнить свое место.
С этими словами он ушел.
Утро. Рем опять лежит в кровати. Он, бледный, без сил облакотился на подушки, у него на коленях лежит полная тарелка. Не ест. Я, увидев, что он оставил нетронутую еду, сказала:
— Рем, ты должен доесть.
— Я закончил.
— Не правда.
Я кивнула на тарелку.
— Доедай.
— Я не голоден.
— Я не спрашиваю, голоден ты или нет. И не думай, что я не смогу ткнуть тебя лицом в тарелку, если потребуется. Ешь!
Небольшая пауза, а потом он… Он улыбнулся мне. Зло, холодно.
— Не терпится избавиться от меня, передать меня своему папаше-садисту!
Мое дыхание застряло где-то в горле. Он был такой красивый, подумала я, в тусклом свете лампы, падающем на его твердую челюсть и блестящие белые волосы. Даже несмотря на то, что его длинные клыки все еще казались мне немного странными, он выглядел гораздо более… человеком, чем все меня окружающие люди. Доступным. Желанным…И очень, очень рассерженым…
— И не надо сверкать здесь своими клыками. Император не садист, просто…просто он очень импульсивный, и он боится тебя и боится за меня.
Рем хмыкнул, закатил глаза.
— Ты думаешь, я пошутила насчет еды? Мы подумаем, что делать с этими наказаниями, мне тоже это не очень понравилось, — он подозрительно посмотрел на меня, — А теперь ешь или я буду кормить тебя как ребенка, и не думаю, что твое эго это переживет. Тебе нужны силы, чтобы самому ходить в туалет… Ешь, — приказала я.
Его лицо перекосила гримасса страдания, он угрюмо сверкнул глазами, вернул тарелку на колени и начал медленно, и сосредоточенно есть. Когда он закончил, я подошла и взяла стакан с водой, который он уже осушил.
Наполнила стакан и принесла ему.
— Пей, это лекарство.
Он выпил весь стакан.
— Ммм, Рем, я тут подумала, — глядя на него, я села рядом, расправила складки на платье, он смотрел в сторону,
— Слушай, я…мне не очень понравилось то, что происходило вчера,
Продолжает смотреть в сторону,
— Ну и я тут подумала…в конце концов, Рем, посмотри ты на меня, не могу я так разговаривать, — приказала я,
Он медленно, как бы против воли, посмотрел на меня,
— Ты запомнил те ощущения, ну, когда я наказывала тебя? — Тишина, — отвечай! — медленный кивок, — не мог бы ты в будущем, ну когда отец этого снова потребует, ну притвориться, что тебе больно,
О, больше заинтересованности в его взгляде,
— Ты посмотри на меня, увидишь, что я сдвигаю брови, вот так, и падай на землю и кричи, подергайся там…
В ответ тишина и совсем ошарашенный взгляд;
— Зачем тебе это надо, — наконец разомкнул он губы. — Ты ж вся такая дочь великого отца-садиста, великие принципы великой Креландии…
— Принципы нужно иногда нарушать, иначе от них никакой радости, — грустно улыбнулась я в ответ.-
Я не хочу причинять тебе боль…Мы больше не будем обсуждать это.
Ночь. Тишина. Со стороны кровати раба вдруг раздается невнятное бормотание. Стон… Я просыпаюсь, приподнимаю голову с подушки, ох, опять… Тело моего раба выгнуто напряженной струной, крупная волна судорогой прошла по всему телу, опять стон…Каждую ночь ему снятся кошмары. Я встаю, подхожу к нему, смотрю на Рема, слабый свет льется из окна, бросает блики на бледное лицо ардорца, у него выступил пот на лбу, глаза закрыты, но видно, что зрачки бешено бегают под веками. Я глажу его волосы:
— Рем, все хорошо, все хорошо, тш…, я с тобой:
Снова стон,
— Маришка, — шепнул он и в отчаянии закричал: — Маришка нет…Маришка…!
Я застыла, ну вот дает — о своей женщине мечтает, наверное бросила его…
— Арнелия…, не уходи… пожалуйста, — еще тише стон…и вдруг дикий вопль, — Нееет!
Во как! Еще одна, хотя чего с них взять, звери ведь. Рем продолжал метаться во сне, вот, только что война случилась, должно же сниться про смерти, а он все о женщинах своих мечтает, эх, мужчины…
Собственный вопль его разбудил. Он открыл глаза. Он вскочил, вытер с лица холодный пот. Пережитая только что боль еще жила в нем, и с минуту он не был в состоянии говорить.
— Тебе опять снился кошмар, — не спросила, а сообщила я;
Он молча кивнул. Я со вздохом вернулась на свой диван. Очередная ночь без сна.
Глава 6 Бал
В ночи, когда уснет тревога
И город скроется во мгле,
О, сколько музыки у Бога,
Какие звуки на земле.
Что буря жизни, если розы
Твои цветут мне и горят
Что человеческие слезы,
Когда румянится закат.
Прими Владычица Вселенной
Сквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба
Последней страсти кубок пенный
От недостойного раба.
Мира
Вот уже почти два месяца я не выходила из моей комнаты, ухаживая за умирающим Ремом. Я пропустила все праздники. Я не ходила в салоны моих дорогих друзей. У Иогеля были самые веселые балы в Миронии — я пропустила все. И ни в коем случае я не хотеля пропустить главный имперский бал. Там должен был собраться весь свет, имераторская чета, все мои подруги, и, и конечно мой Эжери. Бал должен был состояться через неделю.
Вечер. Душно, скучно. Рем сидит и читает эти противные книги, одну за другой. Я чувствую себя в капризном настроении. Ну, раб, берегись…
— Рем, ну Рем, — надув губы, протянула я;