Страница 18 из 106
Я никогда не остаюсь один, всегда вокруг меня по крайней мере пятьдесят охранников, готовых заслонить, оттолкнуть, поймать снаряд врага своим телом. Я спокоен. Моя священность — это моя ноша, я должен нести ее достойно. Моя магия и мое желание сражаться очень портит жизнь нашему военному руководству и моим друзьям. В этой борьбе меня поддерживает только Томеррен. Теперь, окруженный едва ли не большей армией охранников, чем сама ардорская армия, сопровождаемый толпой магов целителей, готовых подхватить мое хрупкое тельце, тут же залечить любую царапинку, не дать пролиться драгоценной крови, если мне позволяют ударить по врагу, то взойти на место удара, мне разрешается только после тщательной проверки местности, после мрачного одобрения сурового Зака, повторного одобрения серьезного Сая. Меня едва ли не на руках вносят к месту боя, челюсти моих охранников сведены в нервной судороге, у них бледные угрюмые физиономии, пальцы рук сжаты на мечах. Ужас.
Несомненно, явление полуживого наследника Владыки, окровавленного, безжизненно свисающего с рук таких же умирающих от ран и черной усталости горстки друзей, было шоком для всей ардорской армии. Это полностью парализовало все наши боевые действия на несколько дней, едва ли не вся армия была лишь занята вознесением молитв Создателям о благополучном заживлении всех царапин Владыки. К сожалению, никакие целители не могут восстановить энергетическое истощение, вызванное применением разрушительной магии. Так что в течение трех следующих дней ардорская армия не была боеспособна. Спокойствие восстановилось только когда мрачные целители, тревожно хмуря серьезные лбы, позволили мне явить свой священный лик перед взволнованными солдатами Ардора.
Главнокомандующий ардорской армии Тфуль никак не мог смириться с тем, что наследник находится в такой близости от боевых действий. Будучи несомненно чрезвычайно умным военночальником и признавая очевидную пользу от моих ударов, тем не менее, он всячески старался ограничить уровень моего участия в войне. Для ардорца Тфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными светло коричневыми глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади заплетены в седую косу сложного плетения.
Утро, ранее, морозное, Тфуль, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в палатку, где временно размещался наследник и, соответственно, военный штаб ардорской армии. Видя меня, сидящего на стуле у стола просторной палатки, он, неловким движением придерживая меч, обратился к Заку с разрешением побеспокоить наследника. Ему, видно было, как можно скорее хотелось окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он пришел ко мне с гениальной идеей, которая, я не сомневаюсь, изменила ход войны.
Это был план нового подхода к войне с креландцами, который он придумал, наблюдая за особенностями ведения боя имперцами и конечно, учитывая наличие у них огненных орудий. План основывался на том, что операционная линия врагов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу креландцам, нужно было воздействовать на их слабые края, тыл и сообщения. Тфуль начал разъяснять свой план Николасу.
— Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что мы прорвем их; дайте мне пятьсот человек, я разорву их, это верно! Эту новую систему он называл — партизанская.
— Ну что это такое? Продолжай. — поддержал его Зак.
Тфуль покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом умном, старом лице главнокомандуещего), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между хребтом Мэдиссона и северного окончания линии фронта — Медвежьего зуба. Тфуль жил в этих краях и знал хорошо местность.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны, по мнению Тфуля, есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай.
План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Мы с восторгом поддержали эту идею.
Я, со своей стороны, настаивал, что буду наносить разрушения врагу с разных сторон. Наша задача, по моему мнению, должна состоять в том, чтобы, хаотически и быстро передвигаясь вдоль линии фронта, заходя то спереди, то с боку, то сзади, наносить быстрые неожиданные удары по креландцам, постоянно появляясь в другом месте. Наиболее слабым местом в этом плане, по моему мнению, было то, что наша группа становилась совершенно автономной, я не хотел, чтобы большое количество людей знало о том, где я планировал ударить. Эта идея вызвала волну протеста. Как всегда единственным, кто оказался на моей стороне, был верный Томеррен. Я почувствовал волну благодарности к нему в тот момент.
— Ты понимаешь, тупица, — горячился громкий Зак, — после прошлого провала нашей тайной миссии, было решено, что мы были жертвой предательства! — он вскочил и начал мерять огромными шагами палатку. — Слишком много людей знало о наших планах, о том где и, главное, кто ты! Мы так и не нашли предателя.
— Слишком опасно — поддержал его Николас.
Я заметил, что после того трагического сражения, ребята очень изменились, они как будто прибавили тридцать лет, их лица осунулись, постарели. Только Томеррен оставался неизменным шутником.
— Я так полностью поддерживаю Рема — он ободряюще хлопнул меня по плечу, — Рем обладает наимощнейшей магией — это спасет весь Ардор, — я согласно кивнул. Мы прекрасно справимся малой группой, на этот раз будем более осмотрительны, — я опять согласно кивнул. — мы сидим здесь, окруженные взволнованными охранниками, как малые дети! Прихлопнуть всех этих гадов одним ударом, — он ударил кулаком по открытой ладони, — Рем, брат, не слушай этих трусов, обожглись один раз и поджали дрожащие хвосты, — он широко улыбнулся, — давай раздавим их, хлопотно убивать каждую вошь в отдельности, если их у тебя сотни. Эти твари не такие уж мягкие, и давить их ногтем в конце концов надоедает.
Я заметил, что Николас, слушая эту пламенную речь мрачнел больше и больше.
— Мне не нравится, — повторил Зак, Лиэм согласно кивнул;
Тфуль задумчиво собрал складки на своем высоком умном лбу.
— Рисковано, — сделал он вывод;
Томеррен с вызовом ждал моего ответа. Я молчал. Спорить с ними было бессмысленно. Я думал.
— После гибели Лукаса и ребят… — взволнованно начал было Лиэм
— Кстати, о несчастном нашем друге Лукасе, — перебил его Томеррен. Вы все повторяете, что он погиб, нет, помните, он пропал — остался там, кто видел его мертвым, как мы все видели очевидную смерть Аддриана? — Зак скривился. — Думаю, никто не усомнится, что я с охотой отдал бы собственную жизнь ради его спасения, — продолжал Томеррен. — Но если уж с полной откровенностью, то лучше и для нас, и для всего Ардора, если Лукас погиб в борьбе с имперцами.
— Ты отдаешь отчет в своих словах, Томеррен?
— Полностью отдаю. Лукас слишком много знает о наследнике — уважительный кивок в мою сторону. — Зато он не знает, что такое пытки — физические и нравственные. Я уверен, что креландцы в совершенстве владеют техникой допроса… Вы меня понимаете? Нам нельзя оставаться здесь, Лукас точно сказал им как Рем работает, его слабости и сильные стороны; нам надо уйти в неожиданное для Лукаса место, которое он не сможет выдать даже ментальному магу! — Томеррен торжествующе обвел всех озорными глазами.