Принцесса и Дракон

– Прощайте, – почти беззвучно прошептала девушка. – И да хранит вас Господь!

После этого она опустилась на кровать и разрыдалась. И на этот раз Эмильенна не обманывалась насчет истинной причины своих слез. Она плакала оттого, что Арман де Ламерти навсегда исчез из ее жизни.

Глава тридцать четвертая.

Вернувшись из монастыря, Ламерти с трудом добрался до спальни и замертво рухнул на кровать. Когда же он снова открыл глаза был уже вечер следующего дня. Все вокруг было чужое – чужая комната, чужая постель, чужая женщина, сидящая на краю постели.

– Адель? – хриплым от долгого сна голосом пробормотал Арман. – Давно ты здесь?

– Уже несколько часов. Жду когда ты проснешься.

– А я думал, тебе просто нравится смотреть, как я сплю.

– Как тебе спалось, любовь моя? – в вопросе заключалась забота, но в голосе, которым он был задан, слышалась какая-то нервозность.

– Спал, как мертвый. Сама видишь, я почти сутки в постели провалялся.

– Да? – Аделина уже не пыталась скрыть сарказм в голосе. – А мне показалось, несколько меньше. Куда ты ездил ночью, Арман? И, главное, зачем?

– Вот черт! – Ламерти рывком приподнялся и сел на кровати. – Почему бы тебе самой не спать ночью, Адель, вместо того, чтобы следить за мной?

Аделина опешила от такого ответа, она полагала, что загнала своего гостя в ловушку, и уж теперь он просто обязан выложить ей все свои тайны.

– Арман! – почти истерично воскликнула она. – Я приютила тебя под своей крышей, не спрашивая ни о чем, хотя имела право знать. Я простила тебе то, как когда-то ты поступил со мной. Я снова поверила тебе, неужели ты вновь меня обманешь?!

– Адель, – голос его звучал устало. Если женщина рассчитывала, что ее речь произвела должное впечатление на слушателя, ей придется разочароваться. Взывать к совести или чувству долга Армана де Ламерти было так же бессмысленно, как поливать водой песок и ждать, что из него прорастут цветы. – Ты уверена, что хочешь это знать?

– Абсолютно! Много лет назад я решила, что моя жизнь навсегда связана с тобой, а потому должна знать о тебе все!

– На «все» можешь не рассчитывать, – охладил ее пыл Ламерти. – Так же, как и на то, что я свяжу с тобой свою жизнь.

Хамить хозяйке было не более разумно, чем вчера, но после ночного визита в монастырь и прощальных слов Эмильенны, переданных ему монахиней, Ламерти охватило какое-то злое равнодушие ко всему. Плевать, что Аделина сейчас выставит его из дома. По крайней мере, не нужно больше пресмыкаться перед этой гусыней. Кроме того, можно получить мрачное удовлетворение, рассыпав в прах ее глупые иллюзии.

– Итак, ты хочешь знать куда я ездил этой ночью?

– Хочу! – женщина побледнела и поникла, но осталась тверда в своем намерении докопаться до истины.

– Изволь! Я ездил в монастырь святой Фелиции.

– Куда?!

– Ты слышала, в монастырь. Он тут недалеко, думаю, ты знаешь.

– Но зачем?!

– Затем чтоб забрать оттуда молодую прекрасную девушку, – Ламерти не без интереса наблюдал за реакцией на свои слова.

– Монахиню? – Адель была в полном замешательстве.

– Пока еще нет.

– Зачем тебе понадобилось забирать девушку из монастыря, да еще и посреди ночи? Что тебя с ней связывает? – Аделина ничего не могла понять, но упоминание другой женщины, да еще молодой и красивой, больно ранило ее и вызывало ревность.

– Зачем? – Ламерти пожал плечами. – Наверное, затем, что она мне не безразлична.

К чести мадемуазель де Вирнэ надо сказать, что она не впала в истерику после этих слов, а нашла в себе силы продолжить разговор.

– И что же ты планировал с ней делать, забрав из монастыря? – голос Аделины звучал почти бесстрастно, однако, это показное спокойствие давалось ей непросто.

– Увезти подальше отсюда, желательно в Англию.

– Очевидно для этой молодой и прекрасной особы путешествие в твоем обществе менее опасно, чем для меня? – женщина больше не сдерживала горькой иронии.

– Я не говорил, что путешествие будет для нее безопасным. Однако вряд ли оно будет более опасным, чем ее нынешнее положение.

– Какие же страшные опасности грозят ей в обители святой Фелиции? – Аделина продолжала язвить. – Напротив, я слышала, что тамошние сестры славятся особой благочестивостью. Или вас так пугает обет безбрачия, который должна принести эта девица?

– Вот это меня как раз совсем не пугает. Такие мелочи меня никогда не останавливали.

– О да! Я помню! – слова эти были исполнены упрека, который Ламерти оставил без внимания.

– Если тебе действительно интересно, то моя компания никак не может повредить этой барышне, потому что на нее объявлена охота, как и на меня. Как ты верно подметила насчет себя, здесь тебе особо ничего не угрожает, даже местное простонародье не имеет к тебе особых претензий, а эту девушку ждет гильотина, останься она во Франции. Теперь понимаешь, почему я, несмотря на все опасности, хочу увезти отсюда ее, а не тебя?

– Но в стране сейчас множество знатных девиц, которым грозит смерть или тюрьма. Почему именно эта? Потому что она молода и красива? Потому, что ты рассчитываешь получить что-то взамен своей помощи?

– Потому что я кое-что должен этой девушке. Кроме того, я обещал позаботиться о ней ее дяде с тетей, – к чему молодой человек приплел сюда родственников Эмильенны, с которыми практически не был знаком, он и сам толком не знал. Однако именно это, на первый взгляд малозначительное замечание полностью переломило ход беседы.

– То есть ты действительно просто хочешь ей помочь? – Аделина казалась одновременно удивленной и обрадованной. – Прости, я просто неправильно поняла слова о том, что она тебе не безразлична. Вообразила себе черт знает что.

Все ты поняла правильно, только не хочешь себе в этом признаться, вот и хватаешься за спасительную чушь. Но не говорить же тебе об этом, подумал Арман, а вслух произнес фразу, смысл которой можно было истолковать по-разному.

– О да! Вы женщины любите напридумывать себе всяких глупостей, лишь бы не видеть реальности, которая вас не устраивает! – Аделина, конечно, не уловила сарказма, скрытого в этих словах.

Впрочем, неожиданное добровольное заблуждение Адели было Ламерти только на руку. Теперь она не только не выставит его из дому, но даже может быть полезной, а это открывает новые перспективы .

– Что ж, Адель, раз между нами больше нет секретов и царит полное понимание, возможно, ты не откажешь мне в небольшой помощи?

И безумно влюбленная женщина, только что перешедшая от отчаяния к надежде, лишь молча кивнула, глядя на Армана обожающим взглядом.

Глава тридцать пятая.

Дни летели за днями, складываясь в недели, август сменился сентябрем, лето – осенью. Эмильенна постепенно привыкала к монастырской жизни, заново открывая для себя радости покоя, благочестия, любви к Богу и ближнему. Если не считать визита Армана в ту, первую ночь, больше никто ею не интересовался. Очевидно, гончим из Парижа, не удалось взять след, и никому не пришло в голову искать беглянку в монастыре, так близко от Суарсона и Монси.

Поначалу девушке было сложно совладать с охватившими ее эмоциями касательно Ламерти. Как и Арман, Эмили дала себе труд разобраться в своих чувствах, однако, в отличие от него, она желала знать не правду, а найти такие оправдания, которые выставят ее переживания в наиболее выгодном свете. Ни за что на свете она не призналась бы ни матери Люции, ни Господу, ни даже самой себе, что такой грешный и беспринципный человек, как Ламерти мог занять в ее сердце неподобающее ему место. Свою тоску по нему девушка списала на благодарность, чувство вины и привычку общения, приобретенную за довольно долгое время пребывания в его компании. Однако поняв, что этими резонами не объяснить всей гаммы своих переживаний, Эмильенна решилась признать, что кроме всего прочего испытывает обиду. Как бы ни вел себя Ламерти по отношению к ней, совершенно бесспорно, что чувства его были далеки от равнодушия. Привыкнув к этому, девушка, в глубине души, ожидала, что Арман не отступится от нее так легко. Она была почти уверена, что он, вместо того, чтобы смиренно выслушать сестру Беату и уехать прочь, ворвется в монастырь, отыщет ее и попытается увезти. Не то, что бы Эмили этого хотела, скорее наоборот, однако, легкость с которой Арман отказался от нее, неожиданно обидела девушку.