Страница 35 из 85
Дождавшись пока шаги в коридоре затихнут, Ламерти, первым делом, предпринял попытку открыть окно и проверить решетку на прочность. Окно открылось с большим трудом и душераздирающим скрежетом, а решетка оказалась старой, но прочной.
Окно Арман закрывать не стал, чтоб создать хотя бы иллюзию свободы и дышать свежим воздухом вместо затхлых ароматов пыли, рассохшейся бумаги и мышей. После этого, пленник уселся на подоконник и стал обдумывать сложившееся положение.
Глава двадцать восьмая.
Когда Арман покинул Эмильенну, та не находила покоя. Девушка нервно металась по комнате, не зная на что решиться. Она одна! Впервые за долгое время. Более того, у нее есть деньги и даже оружие. Всем своим существом она стремилась немедленно вырваться на свободу. Однако разум упорно нашептывал иное. Сколь долго она протянет одна в этом страшном мире, где на нее объявлена охота? Даже если бы ее не искали, все равно одинокая девушка легко может стать добычей любого негодяя, каковых по нынешним временам развелось куда больше, чем порядочных людей. И никакой пистолет ее не спасет! Да и далеко ли она доберется, несмотря на наличие денег? Нет, что не говори, а Ламерти был единственным щитом, ограждающим ее от всех опасностей революционной Франции. И все зло, которое он ей причинил, не отменит того, что он, пусть и по-своему, заботился о ней и защищал.
Нет, решено, никуда она не двинется из этой гостиницы, как бы ни было велико искушение. Без Ламерти она обречена. И пусть осознание этого мучительно терзало самолюбие Эмили, однако, чувство самосохранения взяло верх и над самолюбием, и над жаждой свободы. К этому примешивалась некоторая толика благодарности Арману, а также нежелание обмануть его доверие.
Приняв такое решение, девушка задумалась чем бы себя занять до прихода своего спутника. Занятие должно было не столько развлечь ее и помочь убить время в ожидании, сколько отвлечь от мыслей о побеге. Однако заняться было решительно нечем. О книгах в этом жалком трактире и мечтать не приходилось. Сомнительно было даже наличие здесь поваренной или приходно-расходной книг, не говоря уж о развлекательном или душеспасительном чтении.
Эмильенна пожалела о том, что успела хорошо выспаться, ибо сон, как известно, отличный способ скоротать время. Оставалось лишь занять себя трапезой и девушка отдала должное блюдам, оставшимся от обеда, но увы, это заняло менее получаса. Пейзаж за окном тоже не прельщал, ибо окна выходили во внутренний двор, грязный и скучный, заваленный самым разнообразным хламом, по грудам которого деловито расхаживали куры и утки.
Хотя зрелище явно того не стоило, Эмили не отрывалась от окна довольно долго, позволяя при этом мыслям витать где-то далеко. Время тянулось безумно медленно, но все-таки шло. Солнце стало клониться к западу, все ниже и ниже нависая над лесом. Девушке даже не верилось, что только вчера она созерцала закат с балкона замка Монси. Столько всего произошло за эти сутки!
Постепенно сгустились сумерки, поглощая краски уходящего дня. Заскрипели ступеньки лестницы. Эмили встрепенулась. Ну наконец-то Ламерти возвращается. Странно, но эта мысль принесла ей успокоение и даже радость. Скрипнула и отворилась дверь. Однако вошедший был не Арманом, а всего лишь трактирщиком. Хозяин гостиницы принес свечу и поинтересовался, не желает ли мадам поужинать. Есть Эмильенне не хотелось, но она подумала о своем спутнике, который мог вернуться в любую минуту, и притом голодным, а потому согласилась. Когда трактирщик вернулся с подносом еды, в комнате было уже почти совсем темно. Хозяин подивился тому, что благородная госпожа сидит в темноте и самолично зажег принесенную свечу,после чего поспешил удалиться к немалому облегчению Эмили.
Едва притронувшись к еде, опять же не от голода, а просто чтобы чем-то себя занять, девушка забралась с ногами в кресло, обхватила колени и надолго застыла в этой позе, уставившись на противоположную стену. Трепетный и жалкий огонек свечи плохо справлялся с окружавшей его темнотой, зато в его свете по стенам плясали причудливые и жутковатые тени, которые Эмильенна старалась игнорировать. Не хватало еще в довершение ко всему банально испугаться темноты.
Но где же все-таки Арман? Почему его до сих пор нет? Неужели нескольких часов мало для того, чтобы раздобыть в городке лошадей и одежду? Сначала девушка просто скучала, потом досадовала на отсутствие Ламерти, но с каждым часом смутная тревога, скрывавшаяся поначалу за другими чувствами, все крепла.
Среди хаоса мыслей самыми отчетливыми были две – «Что с ним случилось?» и «Что будет со мной без него?». Причем, девушка не смогла бы с уверенностью сказать, что в данный момент ее волнует больше – собственная участь или судьба Армана. Эмильенна искренне бы удивилась скажи ей кто-нибудь еще неделю назад, что она, оставшись одна, будет страстно мечтать о возвращении Ламерти. Что с ней? Либо она, общаясь с Арманом, переняла его взгляд на вещи, и прониклась убеждением, что свобода не принесет ей ничего хорошего, либо Ламерти стал слишком важен для нее. Ох, нет! Только этого не хватало! Эмили отчаянно принялась убеждать себя в истинности первой версии. Однако мысли ускользали, логические цепочки распадались на куски, а выводы порой не имели ничего общего с предпосылками. Так, за подобными размышлениями девушка забылась тяжелым сном.
Утро следующего дня застало Эмильенну совершенно невыспавшейся и измученной. Хотя девушке и удалось заснуть на какое-то время, но сменявшие друг друга сумбурные, тревожные сновидения и пробуждения, не принесли никакого отдыха. За окном царили серые предрассветные сумерки, хотя край неба на востоке уже подернулся бледно розовой пеленой. В комнате было темно и зябко.
Ламерти не было. Во сне Эмили несколько раз видела его возвращение, испытывала облегчение и успокаивалась, но затем, проснувшись, обнаруживала, что по-прежнему одна. Подобная череда ожиданий и разочарований, в сочетании с незнакомым местом, одиночеством и темнотой окончательно подорвали дух девушки. Да и физически она чувствовала себя совершенно разбитой. Казалось бы, есть повод для радости, само провидение избавило ее от тюремщика и указало путь к свободе, при этом снабдив вещами первой необходимости – деньгами и оружием. Однако девушка не просто не испытывала радости, а, напротив, была близка к отчаянию. Она совершенно не знала, как ей теперь себя вести и что следует предпринять.
Хотя одно было совершенно очевидно – ждать в этой жалкой гостинице дальше просто не имеет смысла. Если бы Арман мог или хотел вернуться он бы уже, вне всяких сомнений, сделал это. А значит и ей здесь делать нечего. Перед тем как отправиться в путь, девушка, несмотря на полное отсутствие аппетита, благоразумно перекусила остатками ужина и даже положила несколько пирожков и яблок в сумку, вместе с деньгами и пистолетом. После этого, стараясь не шуметь, Эмильенна вышла из комнаты в надежде покинуть таверну, не столкнувшись с хозяином или кем-то из прислуги. Она знала, что Арман оплатил их пребывание здесь заранее и более, чем щедро, а потому не никакой необходимости в общении с трактирщиком не испытывала. Не столь близкие отношения их связывали, чтобы прощаться с ним лично, да и просто не хотелось никого видеть. Никого, кроме Армана.
Ступеньки старой лестницы предательски скрипели почти при каждом шаге, однако, вопреки опасениям Эмили, эти звуки никого не привлекли. Скорее всего, в доме еще все спали и вставать в ближайшее время не собирались. В отличие от больших респектабельных гостиниц, в которых в любой момент готовы встретить и принять гостей, в «Королевском стрелке» не утруждали себя ожиданием постояльцев, которые отвечали взаимностью и посещали сие сомнительное заведение крайне редко.
Главная зала к большому облегчению девушки оказалась пустой. Быстро проскользнув между заляпанными столами, частично заставленными неубранной с вечера посудой, она наконец оказалась на улице. После темного,затхлого и душного помещения, вдыхать свежий и бодрящий утренний воздух было просто наслаждением. Однако уже скоро свежесть обернулась прохладой, а затем и холодом. Шаль, в которую Арман закутал ее два дня назад на балконе, по-прежнему была на Эмили, но даже она не могла согреть девушку в зябкую предрассветную пору конца августа.