По следу невидимки

— Ты оставила свои вещи в моём номере, — напомнил он. — Почему бы тебе не переночевать у меня сегодня снова? А завтра, в выходной, подумаешь над тем, где тебе жить дальше.

— Я не хочу создавать тебе проблемы, — сделала она невнятный выпад вежливости, но поехала с ним.

Они поужинали в китайском ресторанчике, Рей оставил Дженис говорить по телефону с Эмори и его отцом, а сам отправился на пробежку. Когда он вернулся, в номере был выключен свет. Уокер, казалось, спала.

Фернандес спешно принял душ, выстирал в раковине свою беговую форму, развесил на перекладине душевой шторки и вернулся в комнату. Едва он лег на кровать и подбил под головой подушку, из темноты раздалось почти шепотом:

— Рей?

— Да, Дженис?

— Как думаешь, может, хорошо, что он взялся за меня? Может, мне стоит вернуться в квартиру и подпустить его к себе? Так мы его и поймаем?

— Нет, ты не будешь этого делать.

— Почему?

Простым ответом было: потому что убийца не полагается на случай, он умный, сильный и тщательно подготовленный. В засаду он не сунется. Более сложным, гложущим Фернандеса изнутри, ответом был его печальный опыт. В прошлый раз поднятые из глубин памяти мысли о том случае выбили его из колеи на выходные — он напился и сутки с непривычки отходил от похмелья. В этот раз он рисковал провалиться в трясину поопаснее. Но ощущал, что Дженис было это нужно — понимание и поддержка кого-то, кто проходил через подобное. И наверное, ему самому давно пора было облегчить душу.

— Семь лет назад я работал над делом чикагского мясника, — глухо заговорил он, направив взгляд в темный потолок и ощущая, что проваливается в него, будто в холодную черную дыру, бездонную и неумолимую. — У него был типаж — спортивные, коротко стриженные шатенки. Мы знали, как он на них выходит и когда охотится, и решили поймать его на живца. Это было исключительно федеральным делом. Одну молодую девчонку из чикагского управления мы выставили приманкой и стали ждать.

Всё это можно было пересказать короче, но он старательно отдалял итог — произнести его вслух он был не в силах. Голос становился сиплым, в горле начинало саднить, будто от быстрого бега.

Дженис, прислушиваясь, села в кровати.

Он боялся посмотреть на неё, потому что чувствовал, будто подводит её, будто она лишится всякого призрачного ощущения безопасности рядом с ним, будто она останется один на один с нацелившимся на неё хищником.

— Он убил её, — на одном дыхании выпалил Фернандес и до скрежета сжал зубы.

И в номере запала мёртвая тишина, а потом очень тихо, будто издалека Уокер проговорила:

— Это не твоя вина, Рей.

Её лицо, когда он решился повернуть голову, казалось обледеневшей синеватой маской в слабом свечении, проникающем через окно. В широко открытых от страха глазах крохотными огоньками отражался уличный фонарь.

Фернандес тоже сел в кровати, свесив ноги в проход. Они оказались очень близко друг к другу. Настолько, что, стоило ему наклониться немного вперёд, он различил бы её дыхание, что, стоило ему немного подвинуть вперёд руку, он прикоснулся бы к её острой коленке.

— Моя, — возразил он. — Я выучил этот страшный урок. А потому тобой мы рисковать не будем.

Дженис резко встала, и на мгновенье он испугался, что она сейчас уйдет, но она переступила проход и села рядом с ним. Её высокое поджарое тело мелко дрожало будто от холода. Она прислонилась к нему, опустила голову ему на плечо. Наверное, она хотела, чтобы он обнял её, и Рей сам отчетливо ощутил такой порыв, но запретил себе это делать. Всё и так было предельно непросто. Не стоило усложнять.

========== ЧАСТЬ 4. Глава 20. Финишная прямая. ==========

Сначала Дженис казалось, она сможет вернуться домой. Собиралась позвонить домовладельцу и попросить установить на окна решетки, но едва переступила порог квартиры утром субботы, ощутила тот же холод, что и в День благодарения. На этот раз окна были закрыты, морозом несло от выветрившегося из комнат уюта. Внутри не стало света и пространства, всё будто скукожилось и потускнело.

— Ты как? — спросил Фернандес, и она обернулась. Он привёз её на Вторую Сауз-Стрит и поднялся вместе с ней в квартиру, чтобы удостовериться, что там пусто. Дженис была рада его присутствию.

— Я больше сюда не вернусь, — честно ответила она.

И в субботу же начала поиски новой квартиры, а параллельно с этим поискала недорогой отель со свободными номерами — тесниться у Рея ей больше не позволяла совесть.

Удивительно, но с ним она постепенно стала чувствовать себя очень комфортно.

Всё воскресенье она провела, просматривая свободные квартиры. Ни одна из них не была готова к заселению, ни одна из них не была и близко столь же просторной и отвечающей всем её запросам, что предыдущая. Но решительности переехать у Дженис не поубавилось.

Не находя себе места, она постоянно звонила Блэнкеншипу. Он увёз Эмори в Техас к своим родителям, но Уокер всё равно не отпускало ощущение, что это было не достаточно далеко. С собой в отельный номер Дженис увезла из квартиры несколько его вещей, оставленные в спешке его любимые игрушки и, разговаривая с сыном по видео-связи показывала их и говорила, что все они вместе очень по нему скучают. А вечером сгребала их под собой и, пытаясь отыскать на них запах Эмори, засыпала.

В понедельник пришёл декабрь. Он принёс в Филадельфию остро метущий снег и сильный ветер. И в этой погоде Уокер и Фернандес продолжили кататься по городу. В их списке оставалось несколько наименее вероятных подозреваемых из числа бывших преступников, отработать которых всё же требовалось. С первого убийства прошёл почти месяц, а они так и не продвинулись вперёд. Дженис тревожно вздрагивала каждый раз, когда звонил её мобильный — боялась, что сообщат о новой жертве. Это был бы удар, снести который она не могла, в ответ на который у неё ничего не было.

Справившись с последним именем — поговорив с едва выглядывающим в дверную щель бывшим домушником — Дженис и Рей возвращались в управление. От низко нависших снежных туч рано наползали сумерки. От мечущихся по лобовому стеклу дворников рябило в глазах. Уокер зевнула.

— Выпьем кофе? — предложила она. — Тут неподалёку есть хорошее место.

— Не откажусь, — ответил Фернандес.

В кофейне оказалось довольно людно. Они встали в очередь. Чтобы немного отвлечься, Дженис спросила:

— Почему ты стал этим заниматься?

— Криминалистическим профилированием? — уточнил Рей. — На последнем курсе медицинского писал работу о психологии сексуальных преступлений. Заинтересовало. Попал на стажировку в ФБР. Остался. А ты? Почему полиция?

На этот вопрос у Дженис всегда был шуточный ответ — пересмотрела фильмов. Но в нём, возможно, была доля правды. А возможно, внятной причины не существовало вовсе.

Уокер пожала плечами.

— Честно, не знаю. Я хотела стать полицейской с самого детства, но откуда взяла эту идею, не помню.

Они помолчали.

— Скольких ты поймал? — спросила Дженис, когда они продвинулись немного вперёд.

Фернандес опустил взгляд с вывешенного за стойкой меню ей в лицо и ответил очень тихо и коротко:

— Не достаточно.

— Я помню дело чикагского мясника. Его ведь взяли.

Под смуглой кожей шеи Рея подскочил вверх кадык, он нервно сглотнул.

— Взяли, — подтвердил он. — Спустя месяц после смерти агента.

Его лицо исказилось, и Уокер почувствовала остро уцепившуюся в неё совесть. Она так беззастенчиво искала в его опыте утешительный прогноз для их дела, что не подумала о самом Рее. Подавшись импульсу, она нашла его руку и крепко обхватила. Его пальцы сжались в ответ.

Снова запала пауза, в которой они не отпускали друг друга, пока не подошла их очередь, а когда Дженис пришлось отнять руку, чтобы забрать свой стакан парующего черного кофе, она ощутила даже какую-то невнятную грусть. Рано или поздно, как бы это расследование ни обернулось, Рею Фернандесу придется вернуться в Вашингтон. А она успела прикипеть к тому, что он был её напарником.