По следу невидимки

========== Глава 17. Когда стены рушатся. ==========

Такого запала в Эмори Дженис не наблюдала давно. Фрэнк оказался прав — большая компания его разновозрастных внуков стали для Эмори отличным развлечением. Она едва уговорила его поехать домой. Всю дорогу он увлеченно рассказывал ей об играх, в которые они играли, пока Дженис с федералом и лейтенантом работали внизу, как коверкали имена друг друга, пытаясь придумать самый смешной вариант, как ели тыквенный пирог и яблоки в крошащейся карамели. Эмори интересовало, когда он увидится со своими новыми друзьями снова, и Уокер приходилось изворачиваться: может быть, она не знала, на Рождество или позже.

— На Пасху? — выкрикивал догадки Эмори.

Дженис улыбалась ему через зеркало заднего вида и отвечала:

— Или позже.

— На четвелтое июля?

— Или после него.

— На мой день лоздения?

— Если ты захочешь их пригласить.

Загоревшись этой идеей, Эмори решил, не откладывая, вырезать из разноцветной бумаги и украсить недавно попавшимися ему в детском саду наклейками пригласительные. Он помчал впереди Дженис по ступеням к квартире, короткой автоматной очередью топота пробежал по коридору, будто в нетерпении попасть в туалет, переминался с ноги на ногу под дверью, пока Дженис искала в кармане ключи, а затем, не разуваясь, бросился в свою комнату.

Уокер ощутила неясный, но очень сильный укол тревоги, едва сама переступила порог, и крикнула в отдаляющуюся спину сына:

— Эмори, стой!

Голос её звенел от страха, природы которого она в тот момент ещё не поняла, и Эмори, уловив его, послушно замер на полушаге.

— Вернись ко мне, — тише проговорила Дженис, нащупывая торчащую из набедренной кобуры рукоять.

В квартире было холодно, очень холодно — так, как бывало, если Уокер уезжала на работу, забыв закрыть окно. Из распахнутой входной двери внутрь тянулся сильный сквозняк.

Когда Эмори подошёл к ней, в испуганном напряжении выпятив глаза, Дженис оттолкнула его себе за спину и выхватила пистолет. Она попыталась сделать шаг вперед, но вокруг её бедра крепко оплелись руки сына.

Была ли она уверенна, что не она сама оставила где-то окно нараспашку? Нет. Была ли она готова рискнуть и войти внутрь вместе с ребенком? Нет. Была ли это паранойя, червь, проедавший её сосредоточенный на одном деле последние три недели мозг? Возможно.

Она спешно набрала полицию.

— Это детектив Уокер. Нужен патруль по адресу Вторая Сауз-Стрит, дом 935, квартира 2. Возможное проникновение. Возможно, преступник в помещении.

Дженис не знала, как поступила бы, будь она в этот момент одна. Быть может, не отреагировала бы так остро, или была бы смелее, но она была с Эмори и повела себя наиболее осторожно — захлопнула дверь, достала из неё ключи и вернулась в машину. Там заблокировала все замки и завела двигатель на случай, если придется убегать.

— Мам, — дрожащим на грани слёз голосом позвал её Эмори. — Сто такое?

Она оглянулась на сына, сама не зная — что. Потянувшись к нему, она сжала его ручонку и постаралась как можно мягче и убедительнее пообещать:

— Всё будет в порядке, родной.

Никогда Дженис не приходилось звонить в 911 и в страхе ждать. В её патрульном прошлом существовал норматив того, как быстро реагировать на разного рода вызовы. Подобный звонок был из категории высокого риска и в ответ на него Уокер должна была включать мигалку и сирену, имея от трёх до семи минут на прибытие. Тогда ей это казалось крошечным временным окном, уместиться в которое порой было предельно сложно. Сейчас эти от трёх до семи минут тянулись вечность.

Она наблюдала за тем, как медленно ползла стрелка на индикаторе прогрева мотора и старалась упорядочить мысли. Уговаривала себя, что шипучий яблочный сидр ударил ей в голову, что пропускала через себя расследование, что просто устала, но холодный голос, очень похожий на её собственный, возражал. Нет, это не усталость. Нет, она не была пьяна. Да, она знала, что в трёх случаях из четырёх убийца пробирался в квартиры своих жертв и ждал их внутри, что те не подозревали о его присутствии. Но мог ли он пробраться к ней? Рискнул бы попытаться убить разыскивающего его следователя? Была ли она из категории интересующих убийцу женщин?

В психологии преступников она не была сильна, но знала того, кто мог ответить на её вопросы.

Фернандес не поднимал трубку довольно долго, и когда наконец ответил, в первое мгновенье на нервах Уокер показалось, что это автоответчик.

— Может быть так, что следующим уровнем сложности для убийцы станет нападение на полицейскую?

— Дженис, что ты имеешь в виду? — встревожено уточнил федерал.

— Мне кажется, он был сегодня в моём доме.

— Где ты сейчас?

— У дома в своей машине.

— Ты вооружена?

— Да.

— Вызови полицию!

— Уже вызвала.

— Я сейчас приеду. Скажи адрес.

С прибывшими патрульными Дженис в квартиру не пошла. Она оставалась с Эмори в машине, пока через несколько минут не спустился один из офицеров и не отчитался, что в квартире пусто.

— Замок не взломан, — добавил он.

— Я знаю. Но открыто окно.

— Да, в спальне.

Сердце пропустило удар, провалившись вниз, тяжело ударившись о среагировавший тревожной тошнотой желудок, и снова заколотилось между ребрами.

— Поднимитесь со мной и посмотрите, ничего ли не пропало.

Дженис взяла напряженно нахмурившегося Эмори на руки и пошла следом за офицером, хотя знала, что — если это действительно был тот, кого они искали — в квартире всё останется на месте. Единственным следом присутствия, который после себя оставлял убийца, было тело.

Не выпуская сына, хотя он капризно захныкал, что хотел пить и спать, Уокер прошлась по комнатам. На кухне, в примыкающей гостиной и детской всё было именно так, как утром. В её спальне осталась не заправленной кровать, на которую в спешке сборов к Фрэнку у Дженис не осталось времени. Вся техника и немногие ценные вещи вроде старого маминого кольца из белого золота и с потускневшей жемчужиной остались не тронутыми.

Чувствуя на своей спине неодобрительные взгляды патрульных, Дженис и сама постепенно начинала верить в то, что это было плодом её воображения. Она вернулась в гостиную, чтобы поблагодарить офицеров и отпустить, но её взгляд зацепился за выстроившиеся на полке под телевизором фотографии. Там был совсем маленький Эмори и постарше, в своей первой школьной форме их ясельной группы; были фотографии молодой мамы и самой Дженис. Одна из рамок оказалась пустой. За стеклом, из-под которого последние восемь лет молодая Уокер улыбалась в своей парадной форме в день выпуска из полицейской академии, была только рыжеватая задняя стенка.

— Он взял мою фотографию, — холодея от звучания этих слов, сообщила Дженис приехавшему Фернандесу.

Строгое шерстяное пальто и отутюженные брюки сменились спортивным костюмом и кроссовками с влажными грязными каплями на носках. По тому, как Рей посмотрел на неё, Уокер поняла, что врала себе. С первого же мгновенья она поняла, что убийца был здесь, и это было правдой.

Квартира — самое уютное место для них двоих с Эмори, их убежище от всех невзгод, их храм любви друг к другу — вдруг помрачнела и показалась чужой.

— Я не хочу здесь оставаться, — призналась Дженис. Фернандес кивнул.

— И тебе нельзя здесь оставаться, — добавил он. — Тебе есть где переночевать?

Она покачала головой. Единственный, кто — довольно относительно — был у неё в Филадельфии, Блэнкеншип, всё ещё не вернулся из командировки. Да и он мог дать кров только Эмори. У самой Дженис другого места, куда могла бы вернуться будто домой, не было.

Федерал, чертов психиатр — раз увидел и всё понял, не стал ждать от неё ответа и продолжил:

— В моём номере есть свободная кровать.

Эмори постепенно отключался на её онемевших от его тяжести руках. Сегодняшний день до предела вымотал и его, и саму Уокер. У неё не было сил строить из себя холодную недотрогу — в конечном счете, они постепенно сработались; как не было сил искать им свободную комнату в каком-нибудь отеле. Да и оставаться одной ей было очень боязно.