Безымянное проклятье

В этом хаотичном ореоле кудряшек почивало расслабленное лицо. Губы были чуть приоткрыты, тень от ресниц веером украшала бледные щёки. Он не видел её всего неделю, но, казалось, Грейнджер была измождена. Впервые за всё это время он задумался над тем, каково было ей жить с этим проклятьем? Какие ощущения она испытывала от всего происходящего и как всё это влияло на её организм? Он не был сведущ в колдомедицине, но даже ему было заметно, что Гермиона выглядела хуже, чем неделю назад. Домовик, кажется, говорил, что она работала до изнеможения… Даже в его библиотеке она позволяла себе отвлекаться на интересные книги, а здесь… что-то случилось. Что-то произошло такое, что заставило её работать на износ. Тяжёлое предчувствие окутало Нотта с ног до головы, и он усилием воли заставил себя не паниковать. Трезвый рассудок здесь пригодился бы больше всего.

Гермиона слегка пошевелилась во сне, и один локон упал ей на щеку. Умиротворённое лицо вмиг скривилось, и Теодор понял, что застигнут врасплох желанием убрать эту прядь, заправить её за ухо. Спустя несколько мгновений он сдался, подошёл ближе и, стараясь не задеть лица Грейнджер, как можно аккуратнее подхватил локон двумя пальцами, приподнял и…

— Доброе утро, Нотт. — Она внезапно открыла глаза и поприветствовала его. Недоумённо посмотрела с пряди в его пальцах на него самого, склонившегося над ней. Расслабленное лицо в мгновение ока преобразилось. Гермиона вопросительно приподняла бровь.

— Доброе утро, — ответил тот и откашлялся. Одним движением он таки убрал локон в сторону, но не решился заправить его ей за ухо. Неизвестно было, как она бы к этому отнеслась. — Тебе мешали волосы во сне, вот я и…

— Понятно, — пробормотала она и почему-то засмущалась. — Ты не мог бы… мне нужно переодеться.

— Да, конечно. — Нотт тут же развернулся, и хотел было уйти, как до него долетел её голос:

— Книги для работы у ближайшего столика слева.

Он не обернулся, лишь положительно кивнул и продолжил свой путь, скорректировав его после её слов. Поговорить они смогут и позже. Главное, суметь сконцентрироваться на поставленной задаче, то есть чтении манускриптов, а не думать о том, что там, за несколькими стеллажами, набитыми книгами, переодевается Грейнджер.

========== XXX ==========

— Тебе не кажется, что Гермиона в последнее время ведёт себя как-то… странно?

Гарри Поттер как раз надевал дорожную мантию перед отбытием на еженедельный субботний обед, когда Рон, забежавший за ним, спросил его об этом.

— М-м-м… нет? Она всегда была себе на уме, Рон. Тем более есть какое-то проклятье, которое висит над ней. Не думаю, что нам следует волноваться.

— Да, но… мне не даёт покоя её общение со слизеринцами. Как-то всё это подозрительно, не находишь?

— Не думаю. Гермиона большая девочка и лучше всех нас может постоять за себя.

— Но кому понадобилась её помощь? Забини? Да он живее всех живых! Если бы хоть с кем-то из них случилась беда, об этом трезвонили бы все газеты… — Рон внезапно замолк, явно что-то прикидывая в уме. — Малфои?! Да ну…

— Чтобы Малфои обратились к Гермионе за помощью? Ты сам-то можешь в это поверить, Рон?

— Не очень… Но от этих змеюк можно ожидать чего угодно!

— В любом случае, — заметил Гарри, наблюдая за Джинни, спускающейся по лестнице, — пока Гермиона не захочет нам об этом рассказать, мы ничего не узнаем.

***

С помощью Питти Гермиона переместилась к себе домой, чтобы принять душ и привести себя в порядок. Тем же способом она вернулась обратно и теперь сидела на своей импровизированной постели в углу библиотеки, и много-много думала.

Патронус Рона рассказал, что он сообщил своей матери, будто Гермиона заболела и лишь поэтому не сможет посетить еженедельную семейную встречу. Сейчас она была готова с ним согласиться — кажется, она действительно была больна. Настолько больна, что согласилась на спор со слизеринцем. С Драко Малфоем! Нет, не больна — безумна!

Малфой был прав — Нотт действительно в каком-то странном значении был в ней заинтересован. Он действительно приглядывался к ней. Ради эксперимента она пару раз перехватывала его взгляд, но не добилась никакого эффекта — Нотт смотрел на неё невозмутимо и спокойно, будто на сложное арифметическое уравнение. В конце концов, ей самой становилось неуютно под этим взглядом и она возвращалась к книгам.

Она терялась в догадках: какое именно желание может загадать Малфой. Что, если он загадает секс? Ей бы этого не хотелось… Или хотелось? Не может же он быть настолько… каким? Хитрым? Продуманным? Неужели он просто её использует таким вот способом?

Мысли и до этого не особо радужные превратились в стаю беспокойных зайцев, скачущих, перебивающих друг друга, вопящих на все лады. Она одновременно хотела и не хотела узнать, что же именно задумал Малфой. Или он вовсе не думал о том, что она может согласиться?

Гермиона мотнула головой и улеглась в постель. Она специально выбрала время для вылазки домой, в которое Рон точно будет в Норе. Встречаться с ним у неё не было никаких моральных сил.

Что бы ни приготовил ей Малфой, увернуться от выполнения обязательств всё равно не удастся. Только если пить зелье сна-без-сновидений каждую ночь, пока она не найдёт контр-заклятье, но у этого плана было сразу несколько минусов. Первый состоял в том, что никто не мог сказать, когда именно она найдёт нужную информацию. Второй же утверждал, что это было слишком трусливым выходом для неё.

***

Малфой наблюдал за тем, как Гермиона нарочито не спеша готовится ко сну, и внутренне ликовал. Он выиграл спор и теперь видел, как она специально оттягивает момент встречи. Он даже мог предположить, какие именно мысли роятся в её умной голове, какие сомнения её переполняют, какие вопросы она жаждала бы ему задать, но вряд ли решится на это.

Слизеринец никогда бы не согласился на спор, если бы не был уверен в своём выигрыше. Он и не надеялся на то, что Грейнджер так быстро согласится. Иногда он мерил её по себе, но снова и снова она его удивляла. Казалось бы, как можно забыть о том, что она гриффиндорка от мозга до кончиков ногтей? «Рассудительная, умная и всегда всё продумывающая до мелочей — её место было определённо на Когтевране, а не в безрассудном Гриффиндоре!» — иногда думал он. Но раз за разом происходило нечто такое, что возвращало его в реальность. Сортировочная шляпа недаром отправила Гермиону в дом Гриффиндора. Она была отчаянна и азартна. Она часто импровизировала и шла на риск. А уж о её благородстве он и вовсе молчал.

Размышлял ли он над тем, что именно загадает Грейнджер? Да. Особенно после того, как она сама его поцеловала. Он вновь внутренне посмаковал это слово-ощущение — сама. Он бы соврал, если бы сказал, что ему не хотелось испросить за этот спор с неё чего-то большего. Он был уверен — однажды, отдавшись ему, Гермиона больше не смогла бы устоять, и их ночи могли бы наполниться более приятным времяпрепровождением.

Его останавливало лишь то, что он слишком хорошо её изучил, чтобы понять две вещи. Первая состояла в том, что как бы Гермиона ни скрывала и ни сдерживала своё желание, всё равно близость в таком случае будет по принуждению. Ему всегда претила идея секса без согласия одной из сторон, а сейчас тем более. И вторая мысль была ещё более отравляющей, чем первая — Грейнджер будет винить во всём не только его, но и себя. За всё, что будет после. Этот клубок ядовитых мыслей будет терзать её день за днём, отвлекать и разъедать их отношения.

Он же мог их взаимодействия уже назвать отношениями? Или ещё нет?

Даже если эти проростки и можно было назвать «отношениями», ему бы не хотелось их отяжелять лишними сомнениями и переживаниями. Поэтому в качестве желания он выбрал нечто совершенно невинное. То, о чём давно мечтал.

Появившись в кресле, Грейнджер мгновенно напряглась, натянулась, как струна, готовая звучать. Её волнение было осязаемым и ясным, как день, и Драко не смог удержаться от искушения поддеть её по этому поводу.