Безымянное проклятье

— Пока у меня остались хотя бы крохи самоконтроля, — продолжал меж тем Драко, явно испытывающий такое же затруднение в работе мозга.

Смысл дошёл до неё нескоро. Малфой напряжённо всматривался в её лицо, и ей отчаянно хотелось выглядеть для него лучше, чем сейчас. «Что он сказал? — медленно думала она, разглядывая его скулы и подбородок. — Если ты планируешь дать мне от ворот поворот?.. Что?!»

Она выскользнула из-под него так же стремительно, как и поцеловала. Отползла на несколько шагов, пытаясь осознать, когда это слизеринцы отказывались от того, что им предлагают. Можно было бы даже сказать, что Малфой проявляет благородство. Благородство, мать его!

— Это очень смахивает на Гриффиндор, — протянула она, пытаясь отдышаться. Она ощущала, что сумасшедшее вожделение мягко остывает, окатывая её тёплыми волнами. От Малфоя послышался сдавленный смешок, он сел, прежде чем ответить:

— Возможно, гриффиндорство заразно и передаётся во время поцелуев?

Гермиона фыркнула, зарылась пальцами в свои волосы (от воспоминания того, что совсем недавно там были его пальцы, в комнате снова как будто стало жарче) и закрыла глаза. Драко-грёбаный-Малфой был прав. Особенно во всех невысказанных словах. Особенно в том, что нашёл в себе силы её остановить.

Должно быть, он знал или догадывался, какие муки совести будут ждать её позже. В какую пучину вины и самобичевания она отправится, как только всё закончится и пелена перед глазами начнёт отступать. Какими словами она будет ругать себя и не искать при этом оправданий, ведь сегодня всё было иначе.

Сегодня не было внезапности, на которую можно было списать первый поцелуй. Не было злости и неожиданности.

Не было и особого очарования от танца, вида Малфоя в парадной мантии, чарующей музыки и ощущения надёжных крепких рук на её спине. Все эти обстоятельства она могла с натяжкой обвинить в том, что второй поцелуй случился.

Но сегодня… сегодня не было никаких уловок. Не было никаких иллюзий. Никакой внезапности со стороны Малфоя, как и вообще каких-либо шагов от него. Кроме шёпота. Кроме того самого шёпота, который спустил пружину снедающих её чувств и позволил этому случиться. Но даже в этом шёпоте она не могла обвинить Малфоя — она сама флиртовала с ним. Безбожно, откровенно флиртовала.

— Что ж… — Мысли путались, разбегались и ей никак не удавалось взять себя в руки. Пальцы всё ещё покалывало от желания прикоснуться к нему, и Гермиона гнала от себя мысль о том, что он всё закончил только потому, что, на самом деле, не хотел её. — Тогда я, думаю, нам больше не следует целоваться. — Ей хотелось, чтобы голос прозвучал ровно и даже по-доброму, шутливо, но он явно ей сейчас не повиновался. Откашлявшись и вновь собравшись с мыслью, она продолжила: — Малфой — гриффиндорец… Боюсь, общественность этого не выдержит.

Он снова издал тихий смешок, прежде чем откинулся назад и растянулся во весь рост.

— Да, я это представляю, — спустя время не спеша протянул он. — Малфой выходит из магической комы и начинает раздавать неимущим своё состояние. Меняет перспективу стать начальником отдела в Министерстве на скромную службу на благо страны. Дарит домовикам шапочки, а по выходным угощает всех детей на Косой Аллее мороженым бесплатно.

От представившейся картины Гермиона улыбнулась и легла рядом.

— А ещё меняет цвет своей мантии на лиловый.

— О не-е-е-т, — простонал Драко и закрыл лицо ладонями. — Жестокая. Как мне теперь перестать представлять себя в лиловой мантии?

— В лиловой мантии с золотыми звёздами, — продолжила она смеясь.

Он приподнялся на локте, явно намереваясь что-то сказать, но посмотрев на неё несколько мгновений, опустился вновь.

— Ты так говоришь, как будто все гриффиндорцы имеют дурной вкус в одежде.

Она издала ещё один смешок и спросила:

— А разве нет?

— А разве да? — Он сказал это так, что она тут же вспомнила о своём изумрудном платье. Она ничего не могла поделать с торжествующей улыбкой, которая появилась на её лице.

— Ну, самый великий гриффиндорец одевался вполне… эпатажно, — решила сменить тему Гермиона. Малфой фыркнул.

— Мне кажется, его просто все достали. Выгляди он хоть чуточку серьёзно, его бы точно затащили на пост Министра Магии. — Гермиона вновь засмеялась, представив Дамблдора в его фиолетово-зеленых мантиях на первых полосах газет в качестве Министра.

— Наверное, — отсмеявшись, проговорила она. — Так оно и есть.

Меж ними повисла тишина, и Гермионе впервые не было от неё хорошо. Она сочилась невысказанными вопросами, догадками, желаниями и сожалениями. Она заволакивала разум, уговаривая задать вопрос первой, сдаться и спросить. Узнать, прояснить, выяснить, в конце концов, но всеми силами Гермиона старалась расслабиться и затолкать желание во всём навести порядок и разложить всё по полочкам куда подальше.

Она чувствовала — вопрос должен задать Малфой. Она повела себя нетипично — поцеловала его сама и теперь был его ход — озвучить тревоживший их обоих вопрос.

Спустя время, которое в этой комнате нельзя было измерить, он спросил:

— Гермиона, — начал Малфой, и при воспоминании того, что произошло после того, как он произнёс её имя в последний раз, по её спине пробежали мурашки. — Что с нами происходит?

Вот и всё. Рубикон пройден, мысль озвучена, хотя она и не выражает всей гаммы чувств и страхов, обуревающих их обоих. Как можно ответить на него? Односложно, но не скупо? Честно, но не откровенно? Она долго молчала, подбирая слова, взвешивая их и так и сяк, нанизывая их по-разному, будто разноцветные бусины.

— Это точно не воздействие проклятья, — тихо произнесла она и услышала сдавленный смешок. Малфой приподнялся на локте и заглянул в её лицо. Он одновременно был горек и серьёзен, но где-то там внутри, кажется, трепыхалась его собственная надежда.

— Почему? Наоборот. Это очень похоже на то, что мы оба сходим с ума.

========== XXIX ==========

— И всё же… почему Уизли?

Гермиона тяжело вздохнула и повернулась на бок.

— Мне кажется, ты повторяешься, Малфой.

Уголок губ Драко дрогнул, и он протянул:

— Опять Малфой? Ещё недавно я был Дра-а-ако.

Её щёки залил румянец, а Малфой, глядя на неё, тихо рассмеялся.

— Даже не думай, что я повторю ту глупость, которую ты сделал после моих таких же слов.

— Думаешь, это была глупость? — Драко снова улыбнулся и прикрыл глаза. — А мне понравился… результат этой глупости. Уверена, что не хочешь повторить?

— Да ты, как-никак, флиртуешь со мной, Малфой! — наигранно возмущённо заметила она.

Малфой усмехнулся и ответил:

— Ты тоже иногда флиртуешь со мной, Грейнджер. — Затем открыл глаза и повернул голову в её сторону. — Но ты так и не ответила — почему Уизли?

— В прошлый раз результатом твоего вопроса была пощёчина. Уверен, что хочешь повторить?

Малфой отзеркалил её позу, повернувшись на бок, и с ухмылкой протянул:

— Мне кажется, ты повторяешься, Грейнджер.

Она скользнула по его лицу насмешливым взглядом и против воли остановилась на его губах, чуть приподнятых в улыбке. Воспоминания о поцелуе накрыли её волной, и она невольно облизнула свои губы. Воздух будто стал гуще и жарче, ей катастрофически его не хватало. Она сделала глубокий вздох и… перевернулась на спину, зажмурившись. Драко Малфой, лежащий на расстоянии чуть меньше, чем вытянутая рука, был провокационно соблазнителен.

Где-то сбоку он издал смешок и, судя по шуму, тоже лёг на спину.

— Так… почему Уизли?

Гермиона громко вздохнула, на этот раз раздражённо, и ответила чуть резче, чем планировала:

— Почему тебя это так беспокоит?

— Может, я… — Малфой прокашлялся и продолжил: — Хочу понять?

— Понять что? Почему не Гарри? Потому что Гарри мне как брат!

— Нет. Понять то, по каким именно критериям ты выбираешь себе парней.

— Я не… Проклятье! Я не знаю, почему я его выбрала, Малфой, доволен? — Голос звучал зло и устало одновременно. Ей не понравилось, что её вынудили отвечать на вопрос, в котором она сама ещё не разобралась. — Рон Уизли мне понравился ещё на втором курсе и логически я никак не могу это объяснить. Просто при его виде и присутствии внутри что-то… щёлкало. Вначале просто захватывало дух от этого «щёлк», потом хотелось при нём поправлять волосы и мантию, потом вырывать волосы Лаванде Браун…