Безымянное проклятье

Ей оставалось лишь рассмеяться, отложить книгу и придвинуться к столу.

— Как ты говорила? Он может слышать и видеть, но не может говорить?

— Да. Ещё он ощущает мои сильные переживания, но как влияние извне.

— Как, например, сильная боль?

— Нет, скорее, как… эмоциональное восприятие этой боли.

Тогда, в Дырявом котле, едва выслушав её историю, Блейз с серьёзным видом кивнул, взял её под руку и аппарировал к своему дому. Перед тем как он привёл её в библиотеку, они съели небольшой ланч, во время которого хранили молчание, и вот, наконец, он начал задавать вопросы.

— То есть он ощущает, когда ты в радости или в печали?

— Ну, если только эта радость переполняет меня через край… наверное. Я не уточняла на этот счёт.

— А о чём тогда уточняла?

Гермиона, замешкавшись, поднесла к губам чашку чая и сделала глоток. Собираясь с духом и стараясь при этом не краснеть, она ответила:

— Насчёт сильных эмоциональных переживаний. Я уже говорила.

Блейз сканировал её добрых пять минут, прежде чем сделал вывод:

— Ты, наверное, имеешь в виду сексуальное возбуждение?

— И его тоже.

Забини усмехнулся своим мыслям и на некоторое время замолчал. Гермиона так и не подняла глаз от своей тарелки.

— И что ещё Драко рассказывал обо мне?

О, это был очень осторожный вопрос. И судя по тому, как вкрадчиво он его произнёс, за ним скрывался вполне очевидный смысл.

— Кроме того, что я тебе присылала в записках — не многое, — так же осторожно ответила она.

— Насколько не многое?

— Я бы сказала, ещё один факт.

— И какой же?

Девушка пыталась вспомнить, говорил ли что-то по этому поводу Драко и должна ли она молчать? Не вспомнив ничего подобного, она, наконец, подняла на него глаза:

— Про твою фантазию на шестом курсе, связанную с моими волосами.

Блейз опустил свои приборы и скрыл лицо в ладонях.

— Напыщенный подонок.

— На самом деле, он об этом рассказал после того, как попросил разрешения потрогать мои волосы. Ещё он что-то говорил про споры между слизеринскими студентками о моих волосах, и это меня удивило больше всего. Никогда бы не подумала, что мои волосы пользовались такой популярностью. Я ничего подобного не замечала.

— Ещё бы, ты ведь всегда была занята совершенно другим… Стой. Он. Попросил. Разрешения. Потрогать. Твои. Волосы?

Пожалуй, даже услышав новость о неизвестном проклятьи, которое заперло Малфоя в его голове, Блейз не удивился настолько, как от этой простой фразы.

— Это что-то означает, чего не знаю я?

Блейз откинулся назад и явно задумался.

— Не знаю. Сейчас я не могу быть в этом уверен. Мы давно не виделись…

Было заметно, что он придумал эти отговорки прямо сейчас и старательно избегал прямого ответа. Гермиона поставила себе мысленную галочку, чтобы будущей ночью допросить Малфоя с пристрастием.

Бесшумно пройдя через библиотеку, к ним подошёл домовой эльф и, склонившись в поклоне, протянул девушке письмо:

— Сова принесла для мисс.

— Спасибо, — вежливо отозвалась та и забрала конверт. Адрес был выведен до боли знакомым почерком Рона.

Она тут же вскрыла письмо, ощущая волнение. Рон писал крайне редко, и за эти недели расставания это было первое письмо, не считая короткой записки о том, что он добрался благополучно.

— Рон возвращается в среду…

— Это плохо?

— Почему? Это хорошо.

— Бедный Драко, я ему сочувствую. Он хотя бы сможет создать иллюзорную красотку, которую сможет трахнуть?

Против собственной воли Гермиона ощутила, как её щёки заливает румянец.

— О чём ты?

— Ну как о чём? Он будет ощущать на себе, как тебя трахает Уизли. Думаешь, он железный? Особенно после того, как он попросил разрешения потрогать твои волосы?

— При чём тут вообще мои волосы?

В глазах Блейза она заметила скрытое торжество, а его губы сложились в совершенно дьявольской усмешке.

— О, нет, я не нахожусь в столь бедственном положении, когда разбрасываются секретами друзей-слизеринцев.

Гермиона не нашла, что ему ответить, а он больше не проронил ни слова. Они вернулись к изучению книг о тёмной магии и проработали ещё час, прежде чем она засобиралась домой.

— Обязательно приведи себя в порядок перед приездом Ронни, — весело напутствовал ей Блейз вслед. — Завтра я смогу встретить тебя в половине девятого утра, если ты ещё уверена, что тебе необходима помощь библиотеки Забини. И да, я напишу Теодору, чтобы он нашёл в своём плотном графике время для встречи. Правильно ли я понял, что на среду ничего планировать не стоит? — После серьёзного обсуждения планов к нему вновь вернулся игривый тон. Неудивительно, что Малфой его считал самым приспосабливаемым слизеринцем.

— Да, в среду я буду занята.

— И не забудь выспаться заранее!

Девушка не сдержала смешка и аппарировала к своему дому.

Малфой был прав — библиотека Забини хоть и являлась весьма обширной, но касалась слишком многих разделов магии, чтобы в каком-либо направлении быть достаточно углублённой. Заполнялась она хаотично, без какой-либо цели, и для искателя в определённой области знаний содержала достаточно поверхностно написанные книги, либо же достаточно устаревшие знания. Несмотря на это, в другое время она с удовольствием бы изучила не один десяток книг, о которых она, безусловно, слышала, но найти их в свободном доступе или продаже было совершенно невозможно.

Принимая душ перед сном, Гермиона задумалась над загадочными словами Блейза по поводу её волос. Что они могли означать? И скажет ли что-то по этому поводу Драко? Ведь он всё видел и слышал. А если она его спросит прямо?

Что она точно выяснила за эти дни общения с Малфоем — никогда нельзя было быть уверенной в его реакции и настроении, с которым он её встретит. В совершенно обыкновенные дни подчас он встречал её с трудно сдерживаемой раздражительностью. Она просачивалась наружу через небольшие едкие комментарии, которые он произносил будто бы сам себе. Она узнавала её в особой резкости движений, в невероятно горьком искривлении губ и чуть сдвинутым к переносице бровям. И наоборот — после особо тяжёлых дней её встречал вполне адекватный Малфой, который колко шутил и по-доброму подтрунивал над ней, пока она не сбрасывала своё напряжение звонким смехом. В такие моменты он улыбался. Открыто и немного самодовольно, будто выполнил то, что планировал, и ещё немного сверху.

Она завернулась в махровый халат, не замечая, что мечтательно улыбается. Пока она ещё не осознавала, что скучает по его обществу, ведь оно было вынужденным и обязательным каждую ночь. Не обращала внимания и на то, что в течение дня её мысли всё чаще возвращались к Драко. Особенно, когда ей попадалась интересная книга. Конечно, она думала о том, чтобы позже, ночью, спросить его мнения или поделиться интересной мыслью, но пока ей был неведом масштаб этих действий.

Конечно, она думала о Роне во время его отъезда, но она ещё не понимала, что Драко Малфой проникает в её мысли гораздо, гораздо чаще.

Расчёсывая волосы, Гермиона вспомнила, как они обсуждали книги, любимые ими в детстве. На её удивление, сказка о Чародее с мохнатым сердцем не восхищала маленького Драко. Самой любимой историей была «Зайчиха Шутиха и пень-зубоскал». Гермиона рассказывала же про сказки братьев Гримм и Пьеро и даже оставляла ему иллюзорные книги для чтения.

Неизвестно, прочёл он их или нет. Она не отважилась потом спросить.

Укладываясь поудобнее, Грейнджер рассеянно думала о возвращении Рона. Против своей воли, она отметила, что ей придётся снизить свой рабочий темп и чаще отвлекаться на поддержание чистоты в доме и готовку. И это, не считая пустой болтовни и невозможности задержаться за работой подольше, ведь Рон так ценит возможность ложиться спать вместе. Стоит только ему заметить малейшие изменения в её поведении, он тут же начнёт планировать «как вырвать Гермиону из книжного плена». И если в обычной жизни это прекрасно срабатывало: заставляло её расслабиться и взглянуть на мир с новыми силами, то теперь её пугал каждый день промедления. Особенно теперь, когда получилось попасть в библиотеку Забини, а там впереди книжное хранилище Ноттов и, если повезёт, Малфоев.