Страница 13 из 79
«Письмо адресовано тому, кто 5 июня 1985 года оборвал все лилии Нарциссы Малфой и прикинулся букетом».
Подписи не было.
***
Суббота для Блейза была безвозвратно испорчена. Чего стоили эти насмешливые записки, заставляющие его сгорать от ярости и стыда одновременно, прибывающие одна за другой:
«25 июля 1987 года ты на спор пописал в фонтан Гойлов. Помнишь?»
«Получатель этого письма 30 сентября 1989 года залез в туалетный столик миссис Нотт и был пойман».
«Горные тролли больше не пугают тебя до мокрых штанов?»
«Каково было лишать девственности лучшую подругу лишь потому, что она хотела выглядеть перед возлюбленным опытной?»
И вишенка на торте:
«Как думаешь, Чжоу Чанг до сих пор думает, что под трибуной Когтеврана её трахал Поттер?»
В этот момент Блейз чуть не запустил убивающее заклятье в надоедливую сову, но та уже улетела прочь. Следующее послание отобразилось на том же самом злосчастном клочке бумаги, на котором была написана фраза о фантазиях Чжоу:
«Хочешь знать, откуда мне всё это известно? Приходи в “Дырявый котёл” завтра в 11 утра, комната №6».
***
— А ты опасная женщина, Грейнджер, — смеялся Драко, сидя перед огнём прямо на ковре. Гермиона улыбалась, прикрыв глаза и забравшись в кресло с ногами. — Напомни мне никогда не доверять тебе своих секретов. Ты уверена, что Шляпа не предлагала тебе Слизерин, как Поттеру?
— Нет. Она предлагала Когтевран, но я понимала, что тогда совсем помешаюсь на учёбе. Но тебе не о чем беспокоиться, Малфой, самую страшную твою тайну я уже знаю.
— Это какую?
— Как? Забыл? То, что первого сентября 1991 года ты испугался Хогвартса!
Взрыв смеха был ей ответом. Она тоже улыбалась, совершенно довольная своим днём и той загадкой, которую она подкинула Блейзу.
— На самом деле, это был твой план. Думаешь, если бы я сказала ему эти факты в лицо, было бы легче?
— Ты не понимаешь… — Малфой стёр выступившие от смеха слёзы. — Блейз вряд ли теперь уснёт, зная, что есть кто-то, доверивший его сокровенные тайны бумаге. Слизеринцы никогда не выдают своих чужим и никогда ничего не записывают.
— Что ж, пусть попереживает.
Насыщенность субботы была почти пиковой. Отправив первую записку, она долго настраивала чары ко всем остальным, а также к самой сове, зачаровывая отправлять письма в указанное время. Она почти не сомневалась, когда уходила в дом Поттеров, что всё получится. Джинни в тот момент уже не было, и они вместе с Гарри аппарировали к стадиону за два часа до начала матча.
Это было… шумно. Очень шумно и многолюдно. Сегодняшняя горячая встреча напомнила ей о том, что она почти жена профессионального игрока в квиддич. О том, что так ею ненавидимый запах масла для полировки мётел никогда полностью не исчезнет из её жизни. Она вспомнила, что вскоре ей придётся уделять своё время квиддичным матчам ещё больше, чем сейчас. Несколько часов в беснующейся, громкоголосой толпе, которая наблюдает за тем, как четырнадцать человек верхом на мётлах гоняют по полю четыре мяча. Просто предел мечтаний! Неудивительно, что у неё разболелась голова после матча. Поздравив Джинни и всю её команду с победой и отказавшись составить компанию празднующим, Гермиона аппарировала домой и тут же приняла зелье от головной боли.
— Игра была неплохой.
— Наверное. Я не люблю квиддич.
— И меж тем собираешься замуж за того, кто занимается им профессионально.
«Может, он всё-таки умеет читать мысли?» — пришла ей в голову идея. Всё лёгкое настроение как ветром сдуло.
— Более того, я терпеть не могу запах масла для полировки метлы.
— Как? — театрально ужаснулся Драко. — Это ведь неземной нектар! Как его можно не любить?
— Вполне можно, — устало произнесла Гермиона и отвернулась.
Малфой чутко уловил смену её настроения. Встав возле её кресла, он загородил свет от камина и засунул руки в карманы брюк.
— Эй, Грейнджер. Это была шутка.
— Я поняла. Ты тут ни при чем.
Она заглянула ему в глаза и заметила знакомое, непередаваемое выражение его лица, которое она никак не могла охарактеризовать. Видимо, что-то решив для себя, Малфой вернулся в своё кресло.
— Угу, — то ли ей, то ли себе, то ли ответом на свои мысли пробормотал оттуда он.
***
Утром «Дырявый котёл» всегда практически пустовал. Мрачно кивнув Тому, Блейз Забини начал подниматься на второй этаж. Практически не сомкнув за ночь глаз, он пребывал в бешенстве.
Нужная комната не отличалась ото всех остальных. Внутри царил полумрак, и, прежде чем Блейз потянулся за палочкой, он услышал голос, явно изменённый чарами:
— Прежде чем мы начнём, прочти пергамент на столе. — В центре комнаты появился небольшой стол с пергаментом, пером и чернильницей на нём. — И поставь свою подпись.
Пергамент содержал условия магического соглашения, обязывавшую его молчать о теме и содержании разговора с кем бы то ни было, кто не был скреплён той же клятвой. Облегчённая, более изящная версия непреложного обета в момент попытки проболтаться дарила выдававшему тайну сильный кашель, который не позволял произнести ни слова. То же самое касалось и письма: руки сводило судорогой при попытке вывести нужные буквы.
Как бы Блейз ни был против необдуманных обязательств, он признавал, что данная клятва была даже ему на руку, ведь тот, кто этот пергамент зачаровал, автоматически давал такую же клятву. Потому-то и поставил размашистую подпись, практически не думая.
Пергамент на мгновение вспыхнул белым сиянием и свернулся сам собой. Свет, хлынувший в окна, озарил небольшую комнатку и Гермиону Грейнджер, сидевшую у противоположной стены.
— Здравствуй, Блейз. Всей той информацией, которую я присылала тебе вчера, со мной поделился Драко Малфой. Его сознание сейчас в моей голове.
========== VIII ==========
Библиотека Забини была огромна.
— Всё равно я согласен с Драко. Вероятность того, что нужная книга здесь — чертовски мала. Библиотека, конечно, впечатляет своими размерами, но никто никогда не собирал её с той скрупулёзностью, с которой пополнял свою коллекцию отец Нотта. Или отец Драко. Хотя, первенство всё равно у сумасшедшей Беллы.
— Я буду признательна тебе, если ты проводишь меня в нужный отдел и не будешь мешать.
— Не хочешь, чтобы я тебе помог?
— А у тебя есть такое желание?
Блейз посмотрел на неё как-то сурово и отвернулся к книжным полкам.
— Знаешь, Грейнджер, хоть гриффиндорцы и славятся «крепкой дружбой» и всякими лозунгами «мы за своего горой», но, на самом деле, вы даже не представляете себе, что такое настоящая сплочённость. Да, конечно, на Слизерине каждый сам по себе, но, если во время учёбы создаются какие-либо связи между собой — это по-настоящему навсегда. У гриффиндорцев всё на эмоциях и ощущении «правильности». У нас никто не заставляет проявлять лояльность к кому бы то ни было. Но если эта лояльность существует, значит, она останется на всю жизнь. Даже если тот, кто эту лояльность заслужил, станет отъявленным преступником. Если он не угрожает твоим личным границам — ты всегда поможешь. Если он, конечно, осмелится тебе довериться.
— Слизеринцы никогда не выдают секретов друг друга и никогда их не записывают, — процитировала она слова Малфоя.
— Именно.
Они работали молча. Отдел по тёмной магии был действительно небольшим — не больше запретной секции Хогвартса, и это удручало.
— Тебе необходим перерыв. — Услышала Гермиона будто сквозь туман.
Вырвавшись из плена крайне увлекательной, но бесполезной для исследования книги, она подняла голову и обнаружила Блейза и домовика. Второй раскладывал небольшой ужин на низком столике.
— Я подумал, что вряд ли смогу вытянуть тебя из библиотеки раньше полуночи.
— А который час?
— Без четверти девять. Если учесть, что обедала ты довольно скудно, то тебе обязательно нужен перерыв.
— Осторожнее, Забини, это подозрительно похоже на проявление заботы.
— Конечно! Как я могу не заботиться о тебе, если в твоей черепушке живёт мой друг?