Сломанные куклы

— Женщины этого города не думают, что на твое здоровье что-то может повлиять…

Наверху Вадим, откинувшись на поручень, счастливо захохотал:

— Слушай, Глеб, а чего тебя Гудвином-то прозвали, а?

Глеб Никитин облегченно вздохнул, улыбаясь собственным мыслям, отыскал на полочке сахар и взялся за кружку.

Совсем близко грохнул ружейный выстрел.

«Че-е-его?!»

Утиная охота в это время года в здешних краях была невозможна. Да и голос Вадима, опять донесшийся с палубы, был уже тяжел и прерывист.

— Глеб… Возьми там, под диваном!.. Быстрей, давай…

Яхта вильнула, на малом ходу мягко приткнулась к травяному берегу и замерла.

На стекло бокового иллюминатора снаружи хлынул поток близких камышей, а за ними, в ивняке, Глеб, поднимаясь с пола каюты из лужи разлившегося чая, успел увидеть фигуру в камуфляже. Человек неловко убегал.

В проем каюты начал медленно падать Вадим. На правом плече, на рукаве и под воротом его светлой джинсовой куртки расплывалось темно-красное пятно. Вадим попытался схватиться за кромку люка, задержаться, но не успел сжать слабые пальцы, мягко упал вниз по ступенькам сначала на колени, а потом уже ударился о пол головой.

— Рули сам. Я, я… Герка, наверно, за Жанку… Все-таки решился…

Очень звонко, пронзительно играет гармошка. Глухой топот, гул, пьяные женские взвизги, вокруг много разных людей… Свадьба, какое-то тесное помещение, белое-белое… A-а!.. Это невеста, большая, высокая… Люди бросают к потолку звонкие блестящие деньги… Глаза каждый раз внимательно запоминают те места на крашеных досках, куда падают и закатываются самые крупные монеты.

Это случится, обязательно случится — все будет не так, наступит другая, богатая и счастливая жизнь… Другая жизнь… Обязательно.

…Серебряный доллар на цепочке, на шее, — приятная металлическая тяжесть — прохладная мечта! Темная рука медленно тянется к цепочке… Сколько же эти сволочи будут еще мешаться под ногами… Хорошо бы… Стоит только закрыть глаза — очень большая яхта у чужого пряного берега, стрекочущая темнота тропиков, размытые лица и четкие смокинги, сладкий дым сигар…

Начинал накрапывать дождик. Делая вид, что рады, они обе почему-то неловко не встречались взглядами.

— Представляешь, я ведь так и знала, что это ты! Как только с поворота увидела впереди такси, так сразу и поняла, что это ты ко мне направляешься! Дождь-то какой захлестал, ужас! А ты чего так долго-то? Ведь вчера же в десять договаривались? Хорошо, что застала меня случайно, не разминулись. Я-то сама с утра срочно выскочила к своей парикмахерше, ты же Альбинку из «Престижа» знаешь? Представляешь, звонит она мне с утра, так, мол, и так, приезжай обязательно, одна клиентка на пол-одиннадцатого отказалась, есть окошко, давай быстрей, не откладывай! Кошмар! Ну, я не стала тебе звонить, думаю, может, спишь еще, ну, всякое такое…

Галина Азбель тараторила, не глядя на Жанну, одновременно закрывала машину и выгружала на землю какие-то большие свертки.

— Ничего, я тоже утром не могла к вам подъехать, только сейчас и освободилась.

Жанна зябко поежилась под зонтиком.

Внимательно осмотрев покупки, Галина с силой хлопнула багажником.

— Интересно, как там у мужиков-то дела? Промокли, небось, уже с самого утра на речке-то? Ну, ладно, бог с ними, пошли скорей в дом, чего тут в лужах-то торчать.

Сигнал подъехавшей машины застал женщин на ступеньках маленького дома.

— О, накаркала! Мой уже примчался! Долго жить будет. Чего это он так рано со своей любимой рыбалки сорвался-то?

Суетливо-радостный Марек даже не стал загонять свой «Патрол» во двор и сразу же бросился через дорогу к Галине.

— Ну что, девчонки, загрустили-то! Знаете, а я ведь сегодня на рыбалку с мужиками как бы и не попал — машина вот некстати сломалась, полдня с ней возился! Галюнь, представляешь, я ведь в город ездил, в автоцентре на Крестовской только вот сейчас мне все и сделали. Ну, это и к лучшему, с мужиками-то нашими что — одна только пьянка, а с вами, девочки, можно и без алкоголя счастливым человеком себя чувствовать! Опять же, к обеду я поспел вовремя, правда, Галюня? Давайте, давайте проходите в дом! Жанна, а ты чего мокнешь? Проходи, проходи, давненько ты у нас не была, посмотришь, как у нас тут с супругой все устраивается! Давайте, быстрей греться и обедать будем!

Не очень активно, неспешно, скорее даже безучастно, Жанна задавала хозяйке вежливые вопросы.

— А где ты эти шторы брала? Ткань-то какая хорошая…

— Помнишь же, я еще перед прошлым Новым годом в Москву моталась? Там на распродаже, в галерее одной мебельной, модной, на Ореховом проспекте, по дешевке два комплекта купила. Ты посмотри только, как тюль этот замечательно к портьерам сиреневым подходит, правда! Мамаша еще в те времена Мареку приданое готовила, сама этим тюлем и попользоваться не успела. Качество-то смотри какое, а! Сейчас такие нигде и не достать уже.

Галина, довольная таким вниманием гостьи, продолжала экскурсию по своим владениям.

Шаркая по паркету большими меховыми тапками, появился Марек. Дожевывая что-то на ходу, он одновременно продолжал телефонный разговор.

— Говорю же, в девять я никак не мог приехать. В сервис ездил. Да! Да! Ну я же Вадику звонил, все подробно объяснил, чтобы вы выходили на воду без меня, у меня сегодня никак не получалось. Чего ты-то нервничаешь? Чего?! Да иди ты!..

Не обращая особого внимания на мужа, Галина с улыбкой повернулась к Жанне.

— Ну что, здесь все я тебе показала, пошли смотреть дальше. Мы теперь уже обедаем только в нашей новой столовой. На кухне храним продукты и готовим… Марк готовит. Что такое, милый? Кто тебе звонил?

Не выпуская из руки надкусанный сухарик, Марек перевел взгляд с Жанки на супругу и растерянно прошептал:

— Это Глеб Никитин. Говорит, что Назара застрелили…

В такси Жанка забилась в уголок на заднем сиденье и молча глотала слезы. Пожилой водитель, приехавший по вызову к дому Азбелей, еще при посадке обратил внимание на зареванную пассажирку и вел машину аккуратно, изредка украдкой посматривая в темноватый салон.

Жанка всхлипнула, наощупь вытащила из сумочки телефон:

— Что с ним, говори?! Ты где сейчас? Ты у него? Кто там еще? Послушай, Глеб! Нет, слушай! В Вадима стрелял Серов! Я знаю, знаю! Этот ублюдок всегда просил у Вадима деньги, он наверняка шантажировал Вадика! Чем, чем… Сам знаешь чем.

— Это он стрелял! Он! — Жанка зашлась в истерике. — Не хочу, ничего не хочу больше слушать!

Сквозь слезы она не заметила, как водитель с еще более тревожным любопытством посмотрел на нее в зеркало заднего вида.

— Прошу тебя, прошу… Глебушка, съезди сейчас к Сергею, а? Прямо сейчас, да. Обещай мне, что поговоришь с ним! Не из-за этого, что ты, нет! Заставь его, чтобы он тебе обещал, ладно?! Только тебя он и послушает, а? Ладно, хорошо? Я с ним еще сама потом разберусь… Сделай все, чтобы он, ради Бога, ничего не вздумал говорить Герке про нас с Вадиком! Что угодно делай, только чтобы этот урод заткнулся навсегда! Если он расскажет Герке, я потеряю последнее, что у меня есть. Ты ведь сделаешь это, Глебушка? Для меня, а?..

Короткий дневной дождик начал уставать от суетной городской работы. На стеклах встречных машин продолжали оставаться редкие капли, но сумасшествие автомобильных «дворников» уже постепенно заканчивалось. Еще в такси, расплачиваясь с водителем, капитан Глеб Никитин поднял ворот куртки. Неторопливо вышел.